Или он просто такой? При встрече мужчина показался добродушным и честным. Очень взволнованным. Видно было, как ему нужен договор.

— Не вернусь, — огорчаю его. — Но… Я могу дать совет. Я не понимаю в бизнесе, но я понимаю кое-что в Дубинине.

— Всё-таки родственники?

— Он мой бывший муж, — не вижу повода дальше скрывать. — Так вот. Вы слишком нуждаетесь в его деньгах. И демонстрируете это. Бегаете за ним, на все условия соглашаетесь. Подчиняетесь. Дубинину становится неинтересно. Он заинтересован, но не стремится. Понимаете?

— Не очень.

— Савва любит добиваться, чтобы легко не было. То, что само идёт в руки — вызывает скуку.

Я прикусываю губу, понимая, что это действительно так. Боже, я говорю о бизнесе. А будто раскладываю ошмётки своей семейной жизни.

Я была недоступна из-за того, что работала на Дубинина.

Я не была «его», чтобы насладиться в полной мере.

Даже после свадьбы Савва всё больше и больше покорял меня. Завоёвывал. Сильнее зарывался в мою душу.

А потом…

Видимо, добрался до дна. Осмотрелся. И понял, что двигаться больше некуда. Поэтому и бросил. Оборвал всё.

И снова вернулся.

И лезет.

И давит.

Потому что я не поддаюсь. Потому что снова стараться нужно.

— Дайте ему понять, что у вас есть другие предложения, — повторяю с комом в горле. Смаргиваю слёзы. — Даже если это не так. Не бегите за ним.

— А потом потерять контракт? Вы правильно сказали, Марьям. Вы не смыслите ничего в бизнесе. А я не готов всё потерять.

— Всегда можно найти запасной вариант. Подстраховку.

Я задумываюсь. Ведь наша встреча произошла случайно, так? И с химиками Дубинин планировал вести дела.

Он редко назначает встречи для деталей. Обычно — почти готов, если условия подойдут. А тем более приехать в другой город…

Есть большая вероятность, что Савва действительно хочет вложиться. Но тянет, потому что это шанс меня мучить.

Только не понимаю, как это вяжется с донорством. Мужчина узнал о моём ребёнке и увидел возможность?

Да. Вполне может быть.

Но сейчас шестерёнки крутятся. Выстраивают схему вокруг инвестиций. И хотя я в этом профан…

Но идеи есть.

Я прошу Лаврова повисеть на линии. А сама перепрыгиваю через ступеньки, добираясь до второго этажа.

Со второй попытки нахожу нужную комнату.

— Юр, можно? — заглядываю в кабинет. Мужчина отрывается от ноутбука. — Ты хочешь Дубинина подвинуть в ответ? Только это инвестиции потребует.

В серых глазах вспыхивает огонёк.

Усмехаюсь.

— Нашла я вам подстраховку, — сообщаю Лаврову. — Если Дубинин сольётся. Но он так просто не кинет переговоры. Гарантирую.

Савва сильно изменился. Будто другой человек. Жёстче. Безжалостнее. Злее. Но…

Что-то неизменное.

Своим желанием уколоть Юру, показать свой авторитет — он это лишь доказал.

И сейчас лишь сильнее заартачится, почувствовав угрозу упустить фирму.

А мне не жаль. Пусть с «ХимКлин» заключает всё. В делах Дубинин всегда был честным.

Мне нравится фирма. Хочется, чтобы она развивалась. Ведь действительно очень классная продукция. Пусть у них всё получится.

А я ещё и скидку получу, по обещаниям Лаврова.

— И что ты задумала?

Юра выглядит заинтересованным. И лишь соглашается, когда я быстро пересказываю ему план.

Оказывается, Балабанов такой же азартный, как и я.

Как и Дубинин.

Главное, чтобы это противостояние к плохим последствиям не привело.

Но после этого — вечер проходит куда спокойнее и веселее. Чувствую сладкий привкус удовлетворения.

Даже позволяю разыгравшемуся сыну чуть дольше пободрствовать. Потом мы долго укладываемся, но это не напрягает.

И просыпаюсь я с улыбкой. От толчка вертлявого Кирюши. Поднимаюсь, двигая сына ближе к стенке.

На часах — шесть. Но Юры уже нет. Улетел по делам, хоть сегодня и суббота. А у меня тоже планы.

Сегодня я записалась в лабораторию. Одну из лучших, судя по отзывам. На базе частной больницы. Тяну упирающегося Кирюшу, который очень не хочет к врачам.

Но мне нужно всё проверить. Я же говорила, что перестраховщица. И если сын может чем-то болеть…

Нет, даже думать не хочу об этом. Но лучше перестраховаться. От пары анализов хуже не будет.

— Так надо, милый, — уговариваю сына. — А после поищем машинки?

— Нет!

— А если мотоцикл? — иду на крайний шаг.

— Ни за что.

Произносит с расстановкой, скрещивая руки на груди. Смотрит серьёзно и важно. Переговоров требует.

И они даются мне с трудом.

Новая игрушка. Машинки. Много сладостей.

И я тоже должна сдать анализы, чтобы показать, что это не больно.

Приемлемо, на самом деле. А ещё — пугающе. Если Кирюша ведёт себя так в два, то что будет после?

С содроганием представляю подростковый период.

— Видишь, — улыбаюсь, когда лаборант берёт у меня кровь. — Не больно.

— Хм.

Сын крутится рядом, вблизи всё рассматривая. Прикидывает, насколько моим словам можно доверять.

Чудо моё.

Лишь после этого протягивает руку. Испуганно жмурится, когда ему протыкают кожу.

Приоткрывает один глазик, не почувствовав сильной боли. Иголки ведь детские, тоненькие совсем.

Я заказываю самый детальный анализ, который только можно. Чтобы проверили возможные заболевания крови. И для себя заодно. Не зря же сдавала кровь?

В последний раз обследовалась после родов. С ребёнком и работой некогда было.

Кирюша, весело подпрыгивает, тянет меня на поиски машинок. Хорошо, что рядом с клиникой есть парк.

И там много развлечений для детей, хотя на улице зима. Непривычно.

Сын делает свой круг на машинке, после просит ещё. Тут большая детская площадка. Много качелей для детей.

Идеально ведь.

А родители грустные…

Я внимательно рассматриваю и детей, и родителей. Замечаю на тонких ручках больничные браслеты.

Оглядываюсь.

Ох.

— Кирюш, лучше пойдём.

Но сына так просто не убедить. Просит ещё с кем-то поиграть. Не понимая, что больные детки не хотят бегать. В павильон какой-то просится.

Детское отделение прямо через дорогу. И кто может… Приводит детей сюда.

Давящая атмосфера. Сильнее раззадоривает мои страхи.

— Мам, я не хочу, — спорит малыш.

— Кирилл, сейчас, — настаиваю. Сын уныло кивает. — В другом месте, погуляем. Хорошо?

— Ладно.

Соглашается, понимая, что выхода нет. Обиженно не даёт руку, семенит рядом. Но мне хочется поскорее уйти.

Сама не понимаю, почему так себя ощущаю.

— Ляля! — истошный крик оглушает. — Тебе нельзя так. Милая, мы же договаривались. Ляль, солнышко…

Я оборачиваюсь. Инстинктивно. Раздражитель бьет по нервам, заставляя вздрогнуть всем телом.

Слишком знакомое имя.

Слишком невозможное совпадение.

Светловолосая девушка возится с ребёнком. Девочка в коляске, бледная, измученная.

Это же…

Да нет.

Не может это быть Наташа и Ляля.

Они заграницей лечатся.

Девушка медленно поднимается. Бросает мимолётный взгляд в мою сторону. А после замирает.

Впивается взглядом в меня. Приоткрывает губы.

Будто узнаёт.

Будто знает меня!

— Мам! — сын дёргает меня за рукав пальто. Наташа вздрагивает, смотря на моего ребёнка. — Ты пялишься. Так нельзя.

— Да, я…

— И тётя пялится. Ты их знаешь?

Знаю?

Любовница моего бывшего мужа.

И их дочь.

Ради которых Дубинин на всё готов. Судя по всему, даже на преступление.

И хуже всего…

Кирилл только что сдал кровь в клинике, где они лечатся.

В клинике, где Савва наверняка сможет раздобыть результаты анализов.

— У неё зайчик из мультика! Я тоже хочу.

Кирилл вырывается из моей дрожащей руки. Бросается вперёд. Пытаюсь перехватить его, но не успеваю.

Это делает другой мужчина. Облегчённо выдыхаю, пока незнакомец не поворачивается ко мне лицом.

Твою же…

Умираю на месте.

Дубинин.