Эйнар с усмешкой вытянул руку, занеся ладонь над чащей, легко и непринужденно.

— Бросай кости, Фейн.

Фейн поджала губы и ухватилась за ладонь дракона. Перевернув, заметила незажившие порезы, присвистнула. А ведь у драконов быстрая регенерация. Она догадалась, он недавно и активно прибегал к магии крови.

— Время, Фейн, — напомнил он.

Пожав плечами, женщина взмахнула ножом. Матовая сталь окрасилась багрянцем, первые капли упали в чашу, зашипели, словно коснулись раскаленного железа. Со звоном упали на стол кости.

Духи отозвались.

Фейн опустила голову, прикрыв веки, а Эйнар ждал. Черная паутинка плавно скользила по поверхности стола, двигаясь в его сторону. С каждым разом сущности подбирать ближе и сейчас дракон ощутил холодное жжение в суставах.

Провидица, широко распахнув побелевшие глаза, всмотрелась в бездну.

— Ты нашел, нашел но не получил…потомок Ричи, твое проклятие.

— Это очевидно. Дальше что? — безразлично процедил Эйнар, спокойно отодвигая руку от черных нитей.

— Будущее изменилось, — гаркнула Фейн, — всё изменилось.

Дракон насторожился. Это что-то новое. Значит чутье не подвело и пришел не зря.

— Трещина…Будущее дает трещину. Цена будет высока, проклятие тебя испепелит, выжжет…

— Этого не будет, — он увернулся от туманных щупалец, которые норовили вцепиться ему в шею. Собирался подняться, но руны на столе задрожали, кровь в чаше полыхнула, а Фейн дернулась, задрожала, зайдясь в лихорадочном бормотании:

— Ты жаждешь одно, но получаешь другое…Когда тьма сожжет тебя дотла, когда привычный мир потеряет смысл, а до этого приобретет значение…Когда добровольная жертва будет принесена, а маски сброшены…Круг разомкнется…прошлое откроется и боль пройдёт…Цена будет заплачена.

Эйнар замер, ощутив, как паутина мрака вьющимися змеями коснулась горла. Поморщился. Встать из-за стола, пока идет сеанс, нельзя. Отодвигаться тоже. А прерывать диалог ему совсем не хотелось.

— А можно больше конкретики?

— Ты сдашься, но станешь сильнее. Сейчас ты на краю, дракон, — с губ провидицы сорвался кривой смех. С ним через Фейн говорили духи.

— Проклятие, что с ним?

— Не снимешь сейчас…Потом…будущее больше не предопределено, оно потеряно. Словно какой-то фрагмент теряется, а из-за него рушится все. Плохо вижу.

— Потомок Ричи у меня, — мрачно сообщил Эйнар духам. Его шею сжало кольцом, начиная плавно поглощать силы, но он и бровью не повел.

— Ха-ха-ха. Ты сам чувствуешь, что отдаляешься от цели. Разуму не очевидно, но чутье…

Кровь в чаше догорела и Фейн снова дернулась, упав на стол лицом. Эйнар резко отодвинулся, прижигая туманные щупальца. Тьма осела и духи покинули разум провидицы.

Женщина шевельнулась, подняла прояснившийся взор.

— Получил ответы?

Кивнул, коротко бросил:

— До встречи, Фейн.

Покидая комнату провидицы, он думал о странных пророчествах духов. Слишком размыто. Не типично. Сущности мира теней как правило дают более развернутую информацию, за что и дерут плату.

Будущее изменилось в сторону неопределенности. Ему не понравилось это заявление.

Большая часть результатов его планов отличалась прозрачностью, как минимум для него и без участия духов. Он обращался к ним за подсказкой, но никогда особо не полагался.

Он полагался на себя. Всегда.

Его будущее виделось ему всегда кристально прозрачным. В нем не было полутонов. В нем не было ничего кроме темноты, в которой присутствовала только одна развилка. Он знал, куда повернуть с недавних пор. Там тоже Эйнар для себя тайн не видел.

Все просто. Элементарно… Было.

Дракон оскалился. Прислушался к себе. Ведь чувствовал, действительно было что-то не так. Он это ощущал до общения с духами. То, как твердая почва его уверенности во всем рассыпается.

Фейн своим предсказанием совершенно четко охарактеризовала его ощущения. Это странное чувство потерянного фрагмента из-за которого все может рухнуть.

Духи просто добавили смуты.

Он злился, очень злился, наполняя очередной кубок вином. Проклятый потомок Ричи. Как иронично сплелись их судьбы. Она оказалась такой ершистой. Раздражающей в своих смешных попытках противостоять тему.

Чувствуя, как хмель ударяет в виски и приятным теплом разливается по венам, Эйнар подумал о том, что сломать девчонку совсем не сложно.

Даже легко.

Он уже дал ей мимолетную надежду на победу, а затем заклеймил. На каждую ее выходку он найдет ответ. И тех, кто посмел на его территории хозяйничать и помогать ей — тоже найдет.

Он не запомнил, как оказался дома. Не запомнил и нежные ласки Эрении. Чувственные, отдающие легкой ревностью, как всегда, когда он проводил вечер не в ее компании. Она старалась, покрывая поцелуями его тело, забираясь под одежду.

— Милорд? — шепнула девушка в ожидании.

Неожиданно для себя он поднялся с кровати, отойдя к окну. В голове под сладкой хмельной пеленой гудело. Мысли насыщались чем-то едким, недающим расслабиться.

Проклятый потомок Ричи. Ему было интересно. Интересно заглянуть в ее глаза, посмотреть. На что? Просто.

Там должно быть много обиды и злобы. Ярости и надежды. Все эти, местами противоречивые эмоции, сплетались в ее взоре, когда она до крови прикусила губу, удивительно нежную для такой маленькой дряни.

Вспомнил ее запястья под его ладонями, которые он сжимал не задумываясь, что ей больно.

Ему не важно было, больно ей или нет.

На мгновение он вообще перестал думать совершенно обо всем, кроме того, как она трепыхалась под его телом в холодной грязи под дождем. И о том, как дрожали капли воды на густых черных ресницах.

— Милорд? — в голосе Эрении прозвучало беспокойство. Он не заметил. Прихватив бутылку со стола, Эйнар вышел за дверь.

Лена/Лорет

Дверь захлопнулась и я остаюсь одна, в холодной спальне, чужого дома, в чуждом мире.

Сижу неподвижно, минуту, две. Может больше.

Провожу рукой по измазанным волосам. Мне подготовили ванную и вода в ней остыла. Видимо предполагалось, что я отправлюсь сразу в комнату, а не бегать по лесу.

Или по местным садистским традициям мой удел мыться после побегов в холодной воде.

Опустив руки в остывшую жидкость, я все же с удовольствием помылась. С радостью смывая с себя грязь и его запах, который пропитал мою одежду, осел на влажной коже…он был повсюду.

Я как остервенелая, тру кожу мылом и мочалкой до покраснений. Стараюсь не задевать метку. Поглядываю на нее с опаской.

Он поставил на эту штуку…Еще бы понять, что это значит.

Долго смотрю на странный узор, пока кожа покрывается колючими мурашками. Рисунок будто сформировался изнутри и мне просто не с чем сравнить, чтобы понять, что это.

Дракон, этот псих сказал, что теперь я не смогу сбежать.

Почему? Как меня остановит необычный узор?

Медленно пропустив воздух через легкие, обвожу кончиками пальцев кожу вокруг линий, сами линии стараюсь не задеть. Больше не жжет и не пульсирует. Символ будто сросся с кожей, но легкая краснота осталась.

Спонтанно занесла ладонь над запястьем и метка блеснула, пошла рябью.

— Ч-что? Что это такое?

Округлив глаза, рвано задышав, я принялась ее тереть мочалкой, в лихорадочной надежде избавиться. Конечно это не помогло.

Разочарованно плеснула водой, наблюдая, как прохладная влага стекает по узору, будто он намазан воском или чем-то влагоотталкивающим.

Огонь в камине к тому моменту, как я выбралась из ванной, почти потух.

По идее его надо разжечь и я конечно понятия не имею, как это делать. Но я попыталась.

Закутавшись в меховое одеяло, потормашила кочергой угли, подкинула поленьев.

Слабое пламя жалобно облизало деревяшки и стихло.

Натянутые струной нервы треснули, разорвались на куски. Захотелось громко заорать.

Со злости швыряю кочергу об стену и оседаю на холодный каменный пол. Снова раздираю ногтями запястье.