Наконец, он открывает глаза.

— Ненависть — хорошее и честное чувство, сиротка Ричи. Ты напрасно с ним борешься.

— Зачем вы хотите, чтобы я вас ненавидела?

В ответ красноречивое молчание.

А затем его ладони опускаются на мои, сжимающие прутья. Тепло кожи дракона одновременно успокаивает и будоражит, заставляя меня трепетать и забывать обо всем.

— Я не хочу твоей ненависти, Лорет. Чуть раньше я бы все отдал, что бы ты вот так сама пришла ко мне. А сейчас для других чувств слишком поздно.

Он говорит спокойно, как будто о погоде. Но я улавливаю в его тембре нечто тяжелое, гнетущее.

— Поздно?

Наклонив голову набок, Эйнар расстегивает верхние пуговицы рубашки, отгибает, демонстрируя шею.

По гладкой смуглой коже к самому подбородку ползут черные линии, похожие на вены. Такие, какие я видела ранее на его руке. Они едва ли не обвивают его шею петлей, как у мальчика из моего сна.

— Я уже одной ногой в могиле, Лорет. Мне осталось недолго. Мне не хватит энергии для использования артефакта, — пожимает плечами дракон.

В горле застревает тугой ком и я судорожно сглатываю. Как ни стараюсь, не могу подобрать нужных слов. На глазах проступают слезы, зажмуриваюсь, стряхивая с ресниц соленую влагу.

Горячие ладони обхватывают мое лицо, Теплое дыхание оседает на губах. Эйнар тихо произносит:

— Перестань плакать. Я не тот, о ком стоит переживать, сиротка.

— Не решайте за меня, — грустно хмыкаю. Открыв глаза, смотрю на него, а перед взором от влаги все расплывается.

Эйнар внезапно усмехается:

— Поверить не могу, ты действительно из-за меня плачешь? Да ты святая.

Новая усмешка, но какая-то горькая.

— Лорет, — он приближает мое лицо и сам наклоняется. Наши губы оказываются почти на одном уровне и совсем близко. — Сделай мне одолжение. Пожалуйста, не думай обо мне хорошо. И тем более не вздумай из-за меня переживать.

— Подумать только, вы «просите» и даже произнесли слово «пожалуйста» — бурчу ему в губы.

Даже не задумываюсь, что я вообще несу, меня просто внезапно веселит этот факт.

Эйнар смеется.

— Да, сиротка, прошу и говорю «пожалуйста». Я не хочу, чтобы ты страдала. Ненавидь меня, злись, только не плачь. Хотя бы не о обо мне.

— А если я хочу…

Тишина. Молчание.

Эйнар думает о чем-то своем. В тот гнетущий момент он вытирает большими пальцами дорожки слез на моих щеках, оставляя соленые разводы.

Дракон не делает попыток отстраниться, его уста по-прежнему в считанных миллиметрах от моих.

А глаза…Чувствую, как он неотрывно смотрит на мои опущенные ресницы.

— Ты права, сиротка, я солгал, — Эйнар судорожно прогоняет через легкие воздух, будто ему становится непросто говорить. — Я лгал о твоей значимости для меня. Ты вообще единственное, что для меня имело значение с момента, когда ты появилась. Я никогда ни о чем не жалел, а сейчас жалею.

Снова пауза и тяжелый вздох. Его ладони ощутимо сжимают мое лицо.

— Жалею, что не смог стать тебе хорошим мужем. И да, я не дал тебе того, что должен. Об этом тоже жалею.

Меня до глубины души поражают его слова. Широко распахнув глаза, всматриваюсь в черные омуты зрачков напротив.

— Проклятье, — рычит дракон, опаляя мои уста жарким дыханием. — Я бы любил наших детей.

Я ничего не успеваю ответить, горячие мужские губы накрывают мои.

Короткий, жаркий и невероятно чувственный поцелуй. Но для меня он словно длится вечность.

Эйнар целует так, что по телу разносится сильное волнение, губы припекает и колет от отросшей щетины.

Поцелуй со вкусом горечи и на грани безумства.

Я задыхаюсь и в тот же момент поддаюсь ему навстречу, настолько, насколько позволяет решетка.

Он сминает мои уста до дикой дрожи. Ласкает, проникая языком в мой рот, пока жаркая волна не превращает мое тело в вату.

Как обычно, в его поцелуе нет нежности. Он попросту на нее не способен.

Зато есть нечто искреннее, волнующее, настоящее.

Его чувства, которые дракон попросту не способен выразить иначе.

Дико, жадно, до испепеляющих вспышек и до слабости в коленях.

Я забываю о том, что это возможно последний наш поцелуй. Забываю обо всем.

Могу думать только о том, что его требовательные губы делают со мной.

Он разрывает поцелуй, оставляя влажный след.

Прижимается своим лбом к моему. Разгоряченной кожей к коже.

— Ты должна уйти, Лорет.

Я хочу возразить, но понимаю — сейчас он прав. Именно в эту минуту я ничего изменить не смогу.

Со скрипом распахивается массивная дверь. Надзиратель басит:

— Время истекло. На выход.

Заглядываю на прощанье в глаза дракона. Сердце бьется на разрыв.

Несколько сумбурных фраз тлеют на языке, но я не решаюсь их произнести. Эйнар тоже молчит, одаряя меня сухой улыбкой, больше похожей на оскал.

— Не попадай больше в неприятности, Лорет, — последнее, что я от него слышу, когда надзиратель, теряя терпение, надвигается стеной.

— Пока, Эйнар.

«Не прощаюсь» — мысленно добавляю, отходя от его камеры.

Я действительно не прощаюсь, потому что знаю — Эйнара еще можно спасти.

У него мало времени, но у меня возможно еще меньше. Но время еще есть.

Эйнар.

Тонкая изящная фигурка Лорет скрывается за проржавевшей дверью.

Эйнар долго смотрит на рыжеющее железо. На губах тлеет вкус нежного поцелуя, а в груди болезненно тянет, словно кто-то всадил туда кинжал и медленно поворачивает рукоять.

Но эти ощущения ничто по сравнению с тем, что он испытал, когда Лорет спрыгнула с моста, а он не смог ее выловить.

Эйнар хорошо запомнил, какого это, когда теряешь возможность дышать. Когда перестает хватать кислорода, а нутро разрывается в клочья.

Он давно утратил интерес к жизни.

Но впервые он хотел жить, чтобы найти ее.

Чутье подсказывало — это невозможно.

Все говорило о том, что девушка утонула. Даже молчание зверя. Зверь будто умер вместе с Лорет.

Но нечто внутри считало иначе.

Эйнар долго сомневался, но искал. Используя все возможные ресурсы. Каждый раз упираясь в стену.

— Проклятье, Лорет, где ты?

Его жизнь наконец обрела цель.

Лорет.

Он найдет ее.

Внутренний инстинкт или чувство вины — Эйнар не стал разбираться.

Все равно.

Она его женщина. Все остальное отошло на второй план или утратило значение.

Привычный устой пошатнулся и рухнул. То что ранее ему казалось само собой разумеющимся, утратило значение, уступив место сомнениям.

Эйнар сомневался во многом.

Его обязательства перед кланом, ненависть к семейству отступников-Ричи, семейное и его личное проклятие….Обратились в пепел.

Впервые сложившийся порядок, который он всегда считал правильным — начал вызывать у него головную боль.

Все знакомое — обрело оттенок набившей оскомины.

Это и злило и успокаивало.

Все было ложью.

Он лгал себе с самого начала.

Он лгал себе даже когда во время свадебной церемонии задумывался над тем, чтобы свернуть потомку Ричи шею.

Это были не его мысли. Он вообще не мог понять их природу.

Как в свое время предсказывала Фейн — он горел.

Испепеляющей агонии не было конца.

Слова предсказаний ранее звучали как полный бред, но они идеально впоследствии отразили его состояние.

«Когда тьма сожжет тебя дотла, когда привычный мир потеряет смысл, а до этого приобретет значение…»

Один в один.

Эйнар обрел смысл в тот самый момент, когда окружающий привычный мир потерял значение. Тьма, как было предсказано — действительно почти выжгла его душу изнутри.

Вся правда была в том, что Лорет быстро вскружила ему голову. Это произошло еще до того, как он узнал про истинность.

Это проявлялось в мелочах. Ее взгляды, стойкость духа и вообще все то, что он открыл в ней позже. Но осознал намного раньше.