– Штурвал закреплен надежно? – спрашивает он.

Она кладет руку на один из канатов.

– Да. А теперь, принц, помогите Кайри умилостивить духов. А вы, юноша, – она смотрит мне в лицо так, что хочется вытянуться и расправить плечи, – идите и принесите одежду.

Я готов уйти, но медлю, наблюдая, как Леандер снимает с пальца кольцо с королевским гербом и разглядывает, положив в ладонь. Мне оно хорошо знакомо: кажется, досталось ему от отца. Он носил его еще во время учебы.

Внезапно он делает взмах рукой.

Золотое кольцо вспыхивает, поймав солнечный свет. Траектория его полета похожа на радугу. В каком-то месте оно исчезает из зоны видимости, подхваченное духами раньше, чем морской волной.

Не говоря ни слова, принц раскидывает руки в стороны и закрывает глаза, будто вознося молитву. Удивительно, но стоит он довольно устойчиво, несмотря на качку, лишь немного сгибая ноги в коленях.

Ветер усиливается. Волны подхватывают «Лизабетт», доски ее корпуса поскрипывают. Духи милостиво выполнили его просьбу.

Весь мир для меня изменился в одно мгновение, словно некто щелкнул выключателем. Этот некто – парень, с которым я учился в одной школе и который, как мне казалось, никогда не был увлечен магией больше, чем для показа фокусов на вечеринках, тем более ее использованием для дел, от которых зависят судьбы народов и стран. Мне никогда в жизни не доводилось видеть такую силу, оставалось только стоять с открытым ртом и наблюдать.

Кайри тоже смотрит на него, затем бросается к алтарю и падает на колени, желая дополнить сделанное.

На мгновение все в мире замирает: капитан Ренса за штурвалом, Леандер и Кайри у алтаря, погруженные в молитвы духам, чтобы наделить корабль скоростью. Кажется, будто жизнь останавливается, и теперь мы все будем существовать вечно только в этом моменте, никогда не узнав, что ждет нас за горизонтом.

Я резко выдыхаю, разворачиваюсь и спешу на нижнюю палубу. В коридоре, когда корабль качает особенно сильно, меня бросает от стены к стене. Ввалившись в каюту, открываю чемодан, извлекаю несколько предметов одежды из запасных однотонных рубах и брюк. Для ученого они вполне подходят, подойдут и для принца.

За спиной внезапно распахивается дверь, и на пороге появляется один из матросов – братьев-двойняшек, как оказалось. Сейчас передо мной тот, что здоровее. Он протискивается мимо меня, захлопывает крышку чемодана и не без усилий поднимает его.

– Что ты делаешь? – я пытаюсь его остановить. – Там только мои вещи, зачем они тебе?

– Все, что не приколочено, – за борт. Приказ капитана. Надо сделать корабль легче.

Я холодею от ужаса.

– Ч-что? – выдавливаю я из себя. – Нет, здесь книги… ты не сможешь… – горло и грудь сдавливает так сильно, что я замолкаю.

– Думаете, они пригодятся, если нас догонят? – спрашивает он и пытается поднять чемодан, пробуя на вес.

Я бросаюсь к чемодану, вырываю его из рук и с ужасом оглядываю содержимое. Пальцы перебирают корешки томов. Вот сказки Уилкинсона, которые я любил в детстве: потертости на кожаных переплетах знакомы мне, как собственное лицо. Мемуары Амелиада. Эту книгу я не могу отдать, ведь она – мой неизменный спутник и товарищ в мире, где так много невзгод.

Здоровяк забирает чемодан и делает шаг к двери.

– Пожалуйста, – шепчу я. – Неужели ты не понимаешь…

Матрос, не оглядываясь, выбирается в коридор сквозь узкий дверной проем, а я стою на середине крошечной комнаты, с трудом сдерживая рыдания. Глаза горят от слез. Этого не может быть. Это не может происходить на самом деле.

Опускаюсь на качающийся пол и упираюсь в него руками. Внутри все оцепенело, включая разум, а я пытаюсь растормошить его, заставить оценивать происходящее. Я будто тычу пальцем в то место, где недавно был зуб, ожидая, когда станет больно.

Если они нас догонят, они нас убьют.

Если они нас догонят, принц не совершит жертвоприношение.

Если нас поймают и убьют принца, начнется война. Война, которую мы с большой вероятностью проиграем, к тому же с десятками тысяч жертв и разоренными странами. Если Баррика не обретет силу благодаря жертве.

…Но мне уже не будет до этого дела, потому что меня не будет в живых.

Я смог произнести это, но не смог поверить.

С трудом заставив себя двигаться, добираюсь до койки, дрожа от страха, что здоровяк вернется, и просовываю руку под подушку. Там спрятаны золотые цепочки. Надеваю их и прячу под рубаху. В глубине души понимаю, что мне не придется их продавать и думать об оплате первого года обучения в Книгохранилище. Но я не могу расстаться с ними после того, что сделал ради обладания ими…

Частичка надежды все еще питает меня. Она крошечная и умирает последней в каждом из нас, поэтому мы боремся.

Я мечтал увидеть Книгохранилище.

Мечтал об этом всю жизнь.

Сгребаю одежду, выхожу из каюты и поднимаюсь на палубу. На пути мне попадается девушка из камбуза. Мы отскакиваем друг от друга и бежим каждый по своим делам, но я успеваю заметить ее полные ужаса глаза и бледное лицо.

Наверху я не могу заставить себя посмотреть в сторону, где находятся наши преследователи. Несколько раз выдыхаю, собираюсь с силами и перевожу взгляд на воду. Только клубы дыма, корабля нет. Бегу на корму, где все еще стоит за штурвалом капитан, громко отдавая приказы экипажу. Рядом с ней Селли – они работают слаженно, даже не обмениваясь словами.

– Мы набираем скорость? – выкрикиваю я. – Парохода не видно.

Капитан качает головой, и я сжимаюсь от страха.

– Он еще далеко. За горизонтом. С корабля его можно увидеть только с мачты.

С боку слышится грохот, мимо проносится матрос – снова один из братьев, тот, который худой. Он катит перед собой бочку, которую бросает за борт – неужели это наша вода?

– Я могу помочь? – задаю вопрос, чтобы дать себе повод отвернуться. Мне отвечает Селли. Она крепко держит штурвал, наблюдая за волной, появившейся благодаря Леандеру, той, которая несет корабль.

– У нас почти нет оружия. Ты умный, можешь что-то придумать?

Я размышляю, стараюсь замедлить бег мыслей, чтобы покопаться в памяти.

– Да, – отвечаю я после паузы. – Если на борту есть растительное масло.

– Тогда поспеши, проверь, чтобы братья не вышвырнули его за борт.

Дальше я существую будто в тумане. Проще делать необходимое, чем пытаться бороться с ситуацией. В этом есть довольно странная, но все-таки рациональность – ведь невозможно постоянно испытывать страх. Проходит время, и тело начинает привыкать к обстоятельствам, даже если разум еще противится.

Леандер стоит, не шевелясь, он похож на статую. Так проходит несколько часов его общения с духами. Вероятно, он опустошен и расстроен, но держится вполне стойко.

Что мне не известно, так это какими приношениями он удерживает духов рядом? Да, он самый могущественный маг в Алиноре, но такое едва ли сотворить одному, скорее десяти сильным магам. Уверен, духи потребуют от него больше, чем дорогое ему кольцо отца.

Порой у меня возникает страшное предположение, что они захотят получить его самого, его жизнь. Никогда не слышал, чтобы маги трудились до изнеможения, но судьба к ним жестока.

Рядом матросы, они управляют кораблем и стараются, чтобы он остался цел. Слышу, как они возносят молитвы Баррике, вероятно, забыв, что у нас на борту принц, который направляется на ее остров ради жертвоприношения. Некоторые обращаются и к самой Матери. Мне казалось, при таком сильном ветре лучше идти без парусов. Мы же подняли все, что есть, и не используем, пожалуй, только простыни. «Лизабетт» стонет и дрожит, но несется вперед. Селли вновь поднимается наверх, в корзину, и смотрит вдаль. Стараюсь не думать, какие новости она может сообщить, когда спустится. Вот она уже лезет вниз, цепляясь за канаты и рангоуты, чтобы не сорваться. Едва ноги касаются палубы, она поворачивается к капитану, хмурится, а потом поднимает руки вверх, ладонями к себе. Качает головой и медленно начинает сводить руки.