С головы до ног оглядываю Джуда. Одежда его знавала и лучшие дни, к тому же он весь в поту и перепачкан кровью, но все же я молча отступаю назад, позволяя ему войти. Мы с Джудом редко разговариваем, но я знаю о нем больше, чем он думает. Как же иначе, ведь он часть моего плана.

Толстый ковер в коридоре, ведущем в апартаменты Руби, заглушает наши шаги. Слышу, как у него сбивается дыхание. Он хочет заговорить, но не решается, хочет спросить, что произошло, но вовремя решает, что лучше промолчать. Он достаточно умен, чтобы не желать признавать, что может чего-то не знать. Дазриэль молча идет следом. Может, мечтает что-то сломать?

– Бой прошел удачно? – через плечо обращаюсь я к Джуду.

Его рука мгновенно взлетает вверх и опускается на голову в тщетной попытке привести в порядок волосы.

– Не знаю, – звучит ответ. В произношении гласных отчетливо слышен алинорский акцент, что добавляет интонациям желчности. – Я пропустил конец.

Перед дверью апартаментов Руби стоит женщина, на лацкане которой тоже булавка с рубином. Она молча распахивает перед нами дверь и сразу закрывает ее, стоит нам войти. Комнаты сестры отделаны так же, как и весь клуб: рубиново-красные бархатные диваны, толстое покрытие на полу, стены обшиты деревянными панелями, люстры из золота и хрусталя. В городе ей принадлежит полдюжины заведений, и все оформлены в одном стиле и цветовой гамме – красный с золотом.

Самой Руби я сначала не замечаю – только сестру Берис, сидящую на одном из диванов. На ней, как всегда, скромное платье, руки сложены на коленях. Черные волосы заплетены в скучную косу, кожа бледная, впрочем, и в этом нет ничего необычного.

Считается, что жизнью в Мелласее управляет избираемое правительство. Возможно, некоторые даже в это верят, но большинство, включая первого советника, знает, что все находится во власти других сил. Сестра Берис – часть этой силы. Она решила быть здесь сегодня вечером и принять участие в разговоре.

Ее можно счесть человеком бескомпромиссным, но мне известно, что в ней есть и то, что большинству не видно. За сдержанными манерами кроется преданность, вера, которую ей удалось сохранить во времена, когда из рядов последователей выпали очень многие.

Сестра Берис одевается как простая служительница, хотя по важности она третье лицо в Храме, посвященном богу Макеану. Я много лет слушала ее проповеди, прежде чем мы познакомились лично. Эта женщина многому меня научила, дала мне больше, чем кто-либо из людей. Кроме Руби, конечно. И ей первой я рассказала о своем плане. Тогда я впервые увидела на ее лице улыбку.

– Его время пришло, – тихо и протяжно сказала она. – И твое, Лаския. Твоя вера так сильна, что она поможет вознестись вам обоим.

Я знаю, что она права. Мои действия послужат моему богу и вернутся мне сторицей. Я получу то, чего желаю больше всего на свете.

Женщина торжественно кивает мне, приветствуя, в ответ я подношу ко лбу пальцы и закрываю глаза. «Пусть глаза бога нашего закрыты, но мысленно он всегда с нами», – так гласит традиционное приветствие.

В дальней стене комнаты открывается дверь, и появляется сестра с широким бокалом шампанского в руке. Ножка его полая, и пузырьки танцуют, двигаясь вверх-вниз.

Каштановые локоны Руби искусно уложены у лица, голову украшает похожий на корону ободок золотого цвета, украшенный россыпью красных драгоценных камней. Расшитое золотыми пайетками платье подчеркивает смуглую кожу и переливается при каждом движении.

– Вот и вы, – произносит она и тепло улыбается, а потом протягивает руку, приглашая устроиться на диване. Сестра смотрит на Джуда так, будто он ее лучший друг или доверенное лицо, и они встречаются ежедневно. – Проходите, садитесь.

Дазриэль остается у входа, а я, почти не дыша, иду к своему месту на диване напротив Руби и сестры Берис. Расслабленные мышцы, легкая голова, спокойный голос. Сейчас от бокала лучше отказаться. Скоро представится случай выпить.

Джуд садится рядом со мной на самый краешек. Спина его прямая, будто он проглотил палку.

– Рада тебя видеть, Джуд. – Руби подносит бокал ко рту и медленно делает глоток. Все же мне надо было налить себе чего-нибудь, это позволило бы занять руки. – Твою маму навещал доктор?

Джуд кивает, будто с трудом преодолевая скованность.

– Да, он приходил, благодарю.

Руби поворачивается к сестре Берис – сплошные улыбки, вежливость и теплота, все мы здесь друзья-приятели.

– Матушка его светлости хворает, мы очень хотим помочь.

– Его светлости? – переспрашивает сестра.

Желваки на челюсти Джуда приходят в движение.

– Не я, – спешит ответить он. – Титул носил мой отец.

Истинная правда. А Джуд, как незаконнорожденный сын любовницы, остался ни с чем после смерти родителя. Мать привезла сына в Порт-Наранду. И теперь ради того, чтобы она была под наблюдением врача, ему приходится носить на лацкане булавку с рубином. Впрочем, сегодня он без нее. Но все равно, если Руби велит ему прыгать, он стиснет зубы и спросит лишь, как высоко.

– Жаль, что твоя матушка нездорова, – вежливо отзывается сестра Берис. – Непременно обращусь с молитвой к Макеану от ее имени.

Джуд кивает. Сестра определенно принимает жест за благодарность, хотя и ошибочно. Ведь он вырос в Алиноре, где поклоняются Баррике, но отказался от веры, не получив ответ на свои молитвы. Я не нашла никаких подтверждений, что сейчас он обращается к Макеану с просьбой помочь ему и матери. Скорее всего, после смерти отца он понял, что может полагаться только на себя. Взгляд его скользит в сторону и останавливается на Руби в ожидании. Обычно на таких встречах с ним не заводят разговор, потому что чаще всего его на них не приглашают.

– Итак, – произносит Руби, и мы все переключаем внимание на нее. – Джуд, у меня к тебе просьба. Но прежде спрошу, в курсе ли ты, что власти Алинора отправляют принца Леандера с визитом в Траллию, Бейнхоф и к другим соседям? Вы все наверняка читали об этом в газетах.

– Да, Руби. – Джуд не спускает глаз с моей сестры. Он затаился, словно хищник, чувствующий приближение добычи.

– Королева желает продемонстрировать поддержку союзникам Алинора, – продолжает Руби и улыбается по-кошачьи хитро. – Мелласея показывает зубы, и они это видят. Если – а точнее, когда – начнется война, они хотят быть уверены, что соседи окажут поддержку.

Я наблюдаю за сестрой Берис. В картах она с легкостью одерживала бы победы – лицо не дрогнуло, на нем не появилось даже мельчайшего признака, что для нее происходящее важно. Всего несколько лет назад она появлялась на таких собраниях не чаще Джуда. Когда я росла, в Храм захаживали лишь дамы почтенного возраста, и то для того, чтобы поболтать с подругами в выходной. Я единственная была младше всех на несколько десятилетий. Говорят, в Храме, в намоленном месте, сила молитвы возрастает и быстрее попадает к богам. Я совсем не рассчитывала, что спящий Макеан меня услышит, но попытка ведь никому не навредит.

И вот однажды после службы я познакомилась с сестрой Берис. Мы поговорили и хорошо поняли друг друга. Я узнала, что за суровым фасадом скрывается добрая женщина, готовая тратить время, чтобы выслушать и поверить в меня. В последнее время число прихожан в наших Храмах увеличивается, а в Алиноре, говорят, напротив, уменьшается. И еще говорят, если война, о которой шепчутся во всем городе, начнется, боги будут на нашей стороне.

– Ты ведь посещал одну школу-пансион с принцем? – обращается Руби к Джуду. – Верно?

Тот молчит. Он не говорил об этом Руби. Никому не говорил. Но я смогла выяснить. Я многое узнала о Джуде: например, в каком месте он тренируется, чтобы побеждать в боях в клубе «Красавчик Джек». И о том, что он стыдливо опускает глаза, когда мужчина, тот самый бармен из «Кровавой Руби», видит его с синяками. И даже какой напиток он заказывает, когда появляется повод задержаться в заведении сестры.

– Так я права? – Руби приподнимает бровь.

– Да, – соглашается Джуд, оставаясь при этом на зависть спокойным. – Я учился вместе с принцем, но мы не были друзьями.