— Наверное, так же, как и у тебя, — отвечаю я. — Это добавляет запретного аспекта, и делает процесс еще более возбуждающим. Отличный способ отвлечься. И… — я останавливаю себя, прежде чем успею выстрелить себе в ногу.

Ее глаза сужаются.

— И что?

Вот и все.

— Это создает границы вокруг того, что я делаю.

— Ты имеешь в виду границу, как во время сцены со священником? — спрашивает она. — Чтобы огородить ее? Что-то вроде: что происходит в комнате, остается в комнате?

— Да, я полагаю, что так. Удаляет из реальной жизни. Если я буду кем-то другим, и другие люди в комнате тоже будут играть роль… это не должно иметь никаких последствий в реальной жизни. Это сохранит порядок вещей.

— И под последствиями ты подразумеваешь отношения, да?

Черт, эта женщина проницательна.

— Да, милая. Я имею в виду отношения. — я слегка улыбаюсь ей, но хочу, чтобы она знала, что я абсолютно серьезно отношусь к тому, что скажу дальше. — Я не заинтересован в том, чтобы женщины из клуба преследовали меня за его пределами. Именно поэтому я склонен ограничивать свою сексуальную жизнь алхимией. — моя рука движется прямо к изгибу ее поясницы. — А потом на моем пути появляется юная, невинная красотка-бомба и просит меня помочь ей с сексуальным пробуждением, и я чувствую себя более обманутым и зависимым, чем когда-либо в своей жизни, и внезапно все, о чем я могу думать, — это отношения.

Она смотрит на меня такими огромными, блестящими и ошеломленными тигриными глазами, что я не могу этого вынести. Я переворачиваю ее на спину и наклоняюсь над ней.

— Что ты на это скажешь? — шепчу я. Провожу тыльной стороной ладони по ее плоскому животу, костяшками пальцев касаясь бархатистой кожи. У меня возникает странное, внезапное желание узнать, каково будет чувствовать эту часть ее тела под моей рукой, когда она наполнится новой жизнью. Жизнью, которую я туда вложу.

Черт возьми.

Я теряю. Нить. Разговора.

Тема полового акта всегда вызывала у меня физическую тошноту, и вот я фантазирую о том, как обрюхачу двадцатидвухлетнюю девушку, которая еще пару часов назад формально была девственницей и которая совершенно определенно не соглашалась стать моей девушкой.

Пока.

Кэл и Зак устроили бы здесь настоящий праздник.

— Ты просишь меня стать твоей девушкой? — застенчиво спрашивает она.

— Да. Теперь, когда мы это сделали, нам стоит сделать всё официальным, не так ли?

Что-то мелькает на ее лице, скорее боль, чем удовольствие.

— Что? — спрашиваю я.

Она кладет теплую ладонь мне на плечо.

— Рейф. Ты был так добр ко мне, но я не питаю никаких иллюзий. Я имею в виду… У тебя же собственный секс-клуб, ради бога!

— Что это значит?

— Это значит, что я не могу ожидать, что ты откажешься от своего… стиля жизни для меня. Ты был так внимателен. Ты замечательный, но ты заскучаешь через пять минут, если станешь моногамным.

Я сердито смотрю на нее. Она так ошибается, что это почти смешно.

Ее бравада улетучивается под моим испепеляющим взглядом.

— О. Я имею в виду… ты хотел сказать, что не собираемся быть эксклюзивными? Как будто мы в «отношениях», но ты всё равно будешь… играть в клубе? — говорит она, запинаясь.

— Белль, — говорю я. — При всем уважении, заткнись на хрен. Есть одно препятствие на пути к тому, чтобы ты стала моей девушкой, и это не то, что я не могу удерживать свой член под контролем в «Алхимии». — я делаю паузу. Надеюсь, многозначительную.

— Так что же это? — спрашивает она, и меня вновь поражает, как она невинна. Как неопытна. Как же чертовски молода.

— Проблема в том, что тебе двадцать два, и я первый парень, с которым у тебя была настоящая близость. Судя по тому, что произошло в клубе, и по тому, как ты ведешь себя со мной, ясно, что у тебя впереди потрясающие сексуальные возможности, и я не хочу мешать этому.

— Я не хочу никого другого, — говорит она. Ее глаза наполняются слезами, а в голосе слышится паника. — Я просто хочу тебя, но знаю, что меня тебе будет недостаточно.

— Черт возьми, Белль. — я прижимаюсь лбом к ее. Наши губы соприкасаются. — Знаешь, что Каллум сказал мне на днях, когда посоветовал оставить тебя в покое и позволить самой распоряжаться этим временем твоей жизни? Он сказал, что ей не нужен другой папа, и эти слова преследовали меня всю неделю.

Она разражается шокированным смехом.

— Что он сказал? Боже, какой же он несносный.

— Ты не ошибаешься, но я не могу не думать, что он подметил нечто важное. Детка, я намного старше тебя, и у тебя вся жизнь впереди. — я поглаживаю живот, о котором поклялся не думать. — Что, если ты выбрала меня потому, что я полная противоположность твоему отцу, или потому, что я старше и могу ввести тебя в курс дела?

— Ты, конечно, ввел меня в курс дела, — бормочет она.

— И мне еще многое, очень многое нужно тебе показать, — говорю я по-волчьи. — Но, может быть, тебе нужно немного отдохнуть… Может быть, тебе нужен хороший парень твоего возраста…

— Боже мой, — восклицает она. Она прижимает руку к моей груди, давая мне знак убраться с ее места, что я и делаю. Она приподнимается на локте и пристально смотрит на меня. — Я не могу представить себе ничего более… банального, чем встречаться с другим Гарри. Я бы умерла от скуки. Я бы никогда не испытала оргазма. Я бы точно никогда не перегнулась через спинку дивана в секс-клубе. Я этого не хочу.

— А чего ты хочешь? — тихо спрашиваю я ее, и она поднимает руку, чтобы обхватить мой заросший щетиной подбородок. Я поворачиваюсь и целую ее ладонь.

— Я хочу тебя, — говорит она, — но каким бы невероятным ни было наше совместное времяпрепровождение, я никогда, ни за что не позволяла себе надеяться, что в конечном итоге буду с тобой.

— Господи, милая, — хрипло говорю я и притягиваю ее к себе. Жадно целую, приоткрывая языком ее сладкий ротик. Она такая восхитительная, такая пьянящая и настолько не осознает своего очарования, что это невероятно. Ее волосы падают мне на лицо, и я сжимаю их в ладонях, закрывая ими ее подбородок и уши.

Я хочу, чтобы в этот момент она не слышала ничего, кроме стука собственного сердца.

Как бы мне ни хотелось продолжать, я отпускаю её.

— У тебя есть я, — говорю я ей. — Не похоже, что у меня вообще есть выбор в этом вопросе. Я уже потерян, говорил тебе это. Я хочу тебя, и только тебя. Похоже, мы оба отлично справляемся с попытками отговорить друг друга встречаться, я прав?

Ее лицо, раскрасневшееся от эмоций (и от моих пылких поцелуев), озаряется улыбкой.

— Да.

— Но я хочу быть с тобой. И, по-моему, ты хочешь сказать, что хочешь быть со мной.

— Вообще-то, я просто использовала тебя для секса, — невозмутимо отвечает она. Я обхватываю ее рукой и переворачиваю на спину, прижимаясь ртом к ее животу и делая долгий выдох. Ее кожа приятно вибрирует и щекочет мне рот, как ничто другое.

Когда она перестает визжать и хлопать меня по руке, она снова говорит:

— У меня есть вопрос.

— Что угодно, дорогая.

— Расскажи мне о том, как делиться.

Я поднимаю взгляд от того места, где бесстыдно терся носом о ее кожу.

— Делиться?

— Ну, ты понял. — она ерзает. — Как на сессиях. Каллум и тот парень, Алекс, в тот первый раз. И мы занимались кое-чем… в игровой комнате. Скажи мне, что ты обо всем этом думаешь. О том, что мы не просто остаемся один на один.

Я снова опускаюсь на подушку рядом с ней и подхватываю ее под колено, чтобы перекинуть ее ногу через свое бедро и при этом повернуть ее лицом к себе.

— Я расскажу тебе, но потом хочу, чтобы ты тоже рассказала мне, что ты думаешь по этому поводу. Потому что это очень важно, особенно в свете нашего разговора о том, как сильно я хочу, чтобы ты стала моей девушкой.

Я наклоняюсь вперед и целую ее в нос.

— Хорошо, — говорит она.

— Это палка о двух концах, — признаю. — Не на сеансах. С «Раскрепощением» все зависит от тебя, так что все становится понятным. Я придерживаюсь того, что сказал тебе в тот день в парке. Четыре рта лучше, чем один.