Я терся носом о ее плоть и делал свой язык настолько тугим и шершавым, насколько мог, лаская ее клитор с такой силой, что она содрогалась в конвульсиях у моего лица.

Как только ее оргазм стихает, я встаю, хватаю презерватив со столика рядом, надеваю его и погружаюсь по самые яйца в киску Иззи. Она выгибается еще больше, поднимая задницу в воздух так высоко, как только может, и я наклоняюсь вперед, обхватываю руками ее красивые бедра, провожу ими по нежной коже, представляя, что это Белль насажена на мой член, и кричит, требуя большего.

Белль. Белль. Фантазий о том, как она нервничает, подавлена и чертовски жаждет ощутить, как мой член проникает глубоко в нее под таким углом, слишком много, с ними просто невозможно справиться, и когда мышцы Иззи сжимаются вокруг моего члена, я взрываюсь. Я, блядь, взрываюсь, выплескивая каждую унцию разочарования, желания и стыда, которые испытываю из-за желания трахнуть Белль, пока крепко сжимаю бедра Иззи и вгоняюсь в нее еще сильнее.

Спасибо, блядь. Спасибо, блядь. Я выхожу и шлепаю ее по заднице.

— Моя девочка, — говорю ей. Она не двигается, и я знаю по опыту, что она захочет, чтобы кто-нибудь другой подошел и занял мое место у ее обнаженной киски.

Я не против. Я не эксгибиционист как таковой. Но получаю удовольствие от того, что женщина обнажена и извивается вокруг моего члена, настолько отчаянно, что ей все равно, кто ее видит.

Можно только гадать, сможет ли прекрасная, милая Белль когда-нибудь достичь такого уровня разврата.

Но после сегодняшнего вечера, я бы сказал, шансы уменьшаются.

ГЛАВА 16

Белль

Мэдди все утро разрывала мой телефон, поэтому я соглашаюсь встретиться с ней и съесть по тарелке пасты во время наших обеденных перерывов.

Честно говоря, меня не нужно долго уговаривать. Я не только умираю от желания услышать, чем она занималась вчера вечером в клубе после того, как я прошла свой, кхм, сеанс, но и мне нужно выговориться перед ней. Ужасно сильно. Потому что моя голова не перестает кружиться с тех пор, как те парни вышли из маленькой комнаты.

Мэдди — единственный человек, с которым я мечтала бы поговорить об этом. Она не только моя лучшая подруга, но и наименее осуждающий человек из всех, кого я знаю. Четырнадцать лет монастырской школы сделали многих из нас подверженными страху и стыду. Осуждающими. Но не Мэдди. Это придало ей решимости принимать всех такими, какими она их видит, и это одна из черт, которые я обожаю в ней больше всего.

Я иду по Олд-Бонд-стрит, рассеянно рассматривая витрины. Я могу быть занята, но всегда найду свободное время, чтобы оценить отличное платье или пару сногсшибательных туфель на каблуках. Мама с юных лет прививала мне любовь к моде и важность инвестиций в качественные вещи, которые выдержат испытание временем.

Помня об этом, трудно заставить себя оторваться от потрясающего белого платья-футляра в витрине огромного лондонского флагмана Ralph Lauren, но я знаю, что Мэдди ждет. Поэтому вздыхаю и вместо этого сворачиваю на Берлингтон-Гарденс.

Мэдди уже ждет в баре «Cecconi», она выглядит великолепно и отдохнувшей, и совсем не похоже, что у нее была ночная оргия. Это место битком набито типами из хедж-фондов, они бросают заинтересованные взгляды в ее сторону, но на этот раз она, кажется, ничего не замечает.

Я обнимаю ее, прежде чем выдвинуть один из их культовых зеленых кожаных барных стульев и взобраться на него.

— Как тебе удалось забронировать столик?

— Назвала имя Ventrix. — Мэдди пожимает плечами. — Всегда работает. Но удалось получить только бар.

Ventrix — это хедж-фонд, в котором она работает на временной основе. Я полагаю, что их сотрудники обеспечивают довольно устойчивый бизнес «Cecconi».

— Меня устраивает. — наклоняюсь я. — Лишь бы никто не подслушал наш разговор.

Она смеется.

— Уверена, они были бы рады услышать наш разговор. Половина из них, вероятно, члены клуба «Алхимии».

Я нервно оглядываюсь по сторонам.

Боже.

Я об этом не подумала. Представьте, если бы вчера вечером один из случайных, несносных финансистов, заключающих сделки из-за культовых равиоли с крабом «Cecconi», уткнулся лицом мне между ног. Эксклюзивный район Мэйфейр внезапно показался мне неуютно маленьким. Но он бы не узнал меня в одежде и без маски для сна.

Правда?

Она смеется и игриво хлопает меня по руке.

— Расслабься, детка. Никто здесь не знает, что ты за ночь превратилась в маленькую грязную шлюшку. Ты все еще выглядишь невинной и великолепной.

Это вызывает у меня улыбку.

— Я могла бы сказать то же самое о тебе. За вычетом невинной части. Но расскажи мне, чем ты занималась прошлой ночью. Я умираю от любопытства.

— Нет. Я умираю от любопытства.

— Я посвящу тебя во все детали, обещаю. Но ты должна мне сказать — ты заходила в Игровую комнату? Я даже представить себе не могу.

Ее понимающая ухмылка говорит мне, что я пожалею, что спросила ее, но официант прерывает нас с меню. Мы отмахиваемся от него и заказываем то, что и всегда: Пеллегрино, равиоли с крабами и зеленый салат.

— Хорошо. — она ерзает на своем месте. — Это было потрясающе. Честно говоря, как в порно Диснейленде.

Я стону и закрываю лицо руками.

— О боже.

— Да. О Боже, серьезно. Не знаю, какого черта я трачу так много времени на то, чтобы ходить по клубам, трахаться и возвращаться домой с каким-то парнем, который не может найти мой клитор. — она заговорщически наклоняется вперед. — Говорю тебе, это место — бомба. Я выпила две рюмки и испытала три оргазма, а к полуночи была дома, трезвая и хорошо оттраханная. Я спала, как гребаный младенец. Одна. Типа, эй? Что в этом может не нравиться?

Я смеюсь над любым откровением моей прекрасной подруги. Даже представить себе не могу, что она пережила прошлой ночью, но мне нравится ее отношение.

— Я рада, что тебе это показалось таким… удобным?

Она вскидывает руки.

— Супер удобным. Экспресс-оргазм.

— Мне нужно больше информации. Расскажи мне об этом. Все три оргазма были от одного и того же парня?

Она выдыхает.

— Пожалуйста. Нет. Трое парней.

— Все сразу? — рискую спросить, потому что, очевидно, я теперь из тех девушек, для которых три парня за одну ночь даже отдаленно не шокируют.

— Ладно, ладно. Я расскажу тебе пикантные подробности.

— Держу пари, там было много «сока», — невозмутимо отвечаю я.

— Посмотри на себя, отпускаешь сексуальную шутку! Кто ты такая и что ты сделала с моей невинной подругой Белль?

Я ухмыляюсь.

— Да, там было много соков, — признает она. — Хотя, знаешь. Безопасный секс и все такое. Но все же.

— Расскажи мне, — приказываю я.

— Итак, сразу после того, как ты ушла, Женевьева, которая, кстати, мне очень понравилась, отвела меня в игровую комнату, и, о Боже. Клянусь, я промокла в ту же секунду, как вошла. Это было так… чувственно. Непримиримо. Люди трахались налево, направо и в центре, как будто это было самой естественной вещью в мире. И все казались довольно сексуальными. Это определенно воодушевляло.

— Как это работает? К тебе просто подходят случайные люди и просят заняться сексом? Или они даже не спрашивают? — я еще не в курсе, как работает собственно «алхимия». Я все еще грустная маленькая девственница в их эквиваленте дошкольного образования, и должна признать, что меня завораживает, и в некотором роде ужасающе интересно, то, что вытворяют старшеклассники.

— Вроде того, — говорит она. — Там всё гораздо более открыто, чем в обычном клубе, где надо вести разговоры или обходить тему. Так вот, я стою у бара вместе с Жаневьев, и к нам стремительно движется парень. Он потрясающий. Открывает рот, а он итальянец.

Я закатываю глаза. Мне нравится, как Мэдди сразу привлекает итальянского жеребца.

— Понимаешь, да? Он сказал, что он и его друзья присматривались ко мне и интересовались, не хочу ли я присоединиться к ним. Я такая, почему бы и нет? Итак, я следую за ним в более темный угол, и там повсюду люди, они набрасываются друг на друга и трахаются, а некоторые просто наблюдают и получают удовольствие. Так вот, этот чувак — не назвал мне своего имени — садится рядом со своим не менее сексуальным другом на диван, и они как бы откидываются назад и любуются мной. Я подхожу, чтобы сесть, но он такой: «Нет, вид намного лучше, когда стоишь», а потом он спрашивает меня, ношу ли я нижнее белье, и я отвечаю «нет».