Джен и Каллум хихикают, а Рейф испускает глубокий вздох.

— Э-э, да, думаю, пара человек, — отвечаю я, пытаясь вспомнить. — Разве она не была моделью в девяностых?

— Не слушай их, — говорит мне Рейф.

Зак игнорирует его.

— Она была. — на его лице появляется улыбка. Он такой красивый и совершенно преображается, когда улыбается. — Она многое сделала для Ральфа Лорена. Когда мы учились в школе, маленький Рейфи был без ума от нее. Чертовски без ума. У него по всей стене висели ее постеры. Она была единственной женщиной, которую он когда-либо любил. Пока не появилась ты. У него определенно есть свой типаж.

Они с Каллумом падают от смеха по обе стороны от удивленной и восхищенной Мэдди. Рейф неловко ерзает рядом со мной, а я внутренне съеживаюсь. Вероятно, ему неприятно, что они используют слово на букву «Л».

Но потом он целует меня в висок.

— Это правда, — говорит он сидящим за столом. — Она свела меня с ума. Была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. Но на фоне Белль она выглядит совершенно незапоминающейся.

Парни делают удивленные лица. Джен и Мэдди одобрительно улыбаются Рейфу, а я поворачиваю голову, чтобы мой прекрасный парень мог поцеловать меня.

РЕЙФ

Вчера вечером мы не пошли в игровую комнату. Кэл, Джен и Мэдди направлялись туда, и мне казалось, что будет слишком тесно, чтобы чувствовать себя комфортно. Я хотел остаться с Белль наедине. Хотел снять с нее это сногсшибательное платье и поклоняться ей в уединении своей спальни.

В конце концов, мы даже не продвинулись так далеко. Белль нужно было забрать кое-какие вещи из родительского дома, и как только мы пересекли порог, я развернул ее к себе, расстегнул молнию на платье и стал целовать обнаженную золотистую спину, а моя рука скользнула между ее ягодицами к влажному теплу, которое, как я знал, найду.

Я трахнул ее так, прижав к двери, прежде чем отнести в комнату, ее длинные ноги обвились вокруг моей талии, а ее влажная киска прижала член к моему животу. Затем я трахнул ее дважды, один раз сзади, а другой раз позволил ей оседлать меня. В ее собственном ритме.

Прошло всего несколько дней с тех пор, как я трахнул ее в первый раз. Я все еще не тороплюсь, все еще осторожничаю, но она быстро и с энтузиазмом учится, и черт меня побери, если учить ее — не лучшее, что я когда-либо делал.

Она еще спит рядом со мной. Я наклоняю голову набок, чтобы обнять. Боже, она прекрасна. Ее красота может поставить мужчину на колени. Именно это случилось, когда я впервые увидел ее. Ее волосы — спутанная грива, отливающая золотом в утреннем свете, который заливает спальню. Прошлой ночью мы были так без ума друг от друга, что забыли закрыть жалюзи.

Но она — нечто гораздо большее. Белина Скотт — самая очаровательная женщина, которую я когда-либо встречал. Невероятно юная и невинная, и в то же время умудренная опытом голова на молодых плечах. Как будто она прожила тысячу жизней и перенесла мудрость из каждого предыдущего существования.

Она хрупкая и сильная. Хочу защитить и наблюдать за ее полетом.

Я люблю ее.

Это совершенно очевидно. Я безнадежно влюблен в нее, испытываю благоговейный трепет и не могу представить себе жизнь без нее. Моя вторая половинка и мое спасение приняли облик двадцатидвухлетней невинной девушки.

У Вселенной, безусловно, есть чувство юмора.

Я бросаю взгляд на часы. Уже почти восемь. Скоро нам нужно будет начинать наш рабочий день. Ее галерея откроется только в десять, а мне сегодня нужно быть в «Лазурном», но я опаздываю. Я уже пропустил открытие рынков Континентальной Европы. Мне было абсолютно наплевать. Я буду следить за открытием FTSE со своего телефона. Проверю свои позиции.

Но сначала кофе. Я усмехаюсь про себя, осторожно выбираясь из постели и, совершенно голый, пробираюсь по полу спальни. Надеюсь, эспрессо, приготовленный обнаженным и полным обожания мужчиной, поможет моей красавице начать день на позитивной ноте.

На кухне я ставлю чашку под кофеварку и жду. Небо, видное сквозь французские окна в каартире родителей Белль, кажется туманно-голубым. День обещает быть прекрасным. Идеально подходит для того, чтобы проводить Белль на работу через парк.

Я смотрю в окно и рассеянно почесываю живот, когда звук открывающейся двери заставляет меня замереть.

Этот тяжелый щелчок похож на стук входной двери. Этого не может…

О, черт.

Словно в замедленной съемке, открывается внутренняя дверь.

Та самая, к которой я прижимал свою девушку, когда жадно ел ее киску прошлой ночью.

Входит отец Белль.

ГЛАВА 38

Белль

Меня вырывает из сна громкий, оглушительный рев, от которого я не только прихожу в сознание, но и резко сажусь в постели.

Я знаю этот звук.

Папочка?

О Боже мой. Ох, Господи.

Я выскакиваю из постели так быстро, что путаюсь в пододеяльнике и чуть не падаю лицом вниз. Бросаясь в ванную, хватаю халат и натягиваю его, крепко завязывая пояс.

Повышенные мужские голоса, доносящиеся из главного холла, оставляют только одно возможное объяснение, и это абсолютный кошмар.

По какой-то неизвестной причине папа вернулся домой на несколько недель раньше.

И он нашел Рейфа у себя в доме.

Черт, черт, черт, черт, черт.

Я, вероятно, выгляжу как после секса и пахну так же. Это — кошмар, который становится реальностью.

Делаю глубокий вдох и выхожу из своей комнаты, мое тело мгновенно переключается в режим «Бей или беги», и я чувствую, что у меня сейчас либо случится сердечный приступ, либо меня стошнит.

Ситуация оказывается еще хуже, чем я могла себе представить, потому что Рейф стоит голым, прижимая кухонное полотенце к себе так, что это выглядит комично — но сейчас это просто унизительно. Загорелое папино лицо стало совсем фиолетовым, а его дорожная сумка стоит на полу рядом с моим вчерашним платьем и стрингами.

Боже мой, боже мой, боже мой, боже мой.

Это самый ужасный момент в моей жизни.

Рейф резко поворачивает голову в мою сторону, как будто папа — неуравновешенный стрелок, и Рейф боится, что мое присутствие заставит его нацелиться на меня.

— Белль, — хрипло произносит он, и его взгляд безмолвно передаёт сообщение, что мы в полной заднице.

— Папа, — кричу я, — отпусти Рейфа одеться. Иди, Рейф. — я киваю в сторону своей спальни, потому что больше ни секунды не могу выносить, как мой парень стоит обнаженный перед мужчиной, который до сих пор считал, что его единственная дочь бережет себя для замужества. У меня пересохло во рту. Словно сухая Сахара. Какой-то отдаленной частью своего мозга я замечаю, что мой голос принадлежит человеку, который до смерти напуган. Моя шея так раскраснелась, что горит. Я чувствую, как жар ползет вверх по подбородку, по щекам.

— Собирай свою одежду и убирайся из моего дома, извращенец! — орет папа на Рейфа.

Проявляя наглость, которой я не могу не восхищаться, Рейф поворачивается и направляется мимо меня в спальню, оставляя свой обнаженный зад на виду у папы. Он слегка касается моего плеча и говорит:

— Я не оставлю тебя с ним. Буду через тридцать секунд, милая. Просто подожди.

— Белина. — папа делает шаг ко мне, но, слава Богу, останавливается. Он весь дрожит от ярости, злее, чем я когда-либо его видела, и это о чем-то говорит. — Что, черт возьми, происходит? — выплевывает он.

— Почему ты вернулся? — безмолвно выдыхаю, придерживая отвороты халата.

— Срочные дела. Джейк пытается уволиться — его переманили. Мне нужно отговорить его от этого. — он раздувает ноздри, и, о боже. Это наихудший вариант идеального шторма, потому что Джейк Тиллер управляет всеми глобальными фондами папиной инвестиционной фирмы. Он является примером для подражания и единственной причиной того, что их активы продолжают расти.

— Оу. Где мама? — я определенно пытаюсь выиграть время, оттянуть неизбежный срыв. И снова чувствую себя заложницей, которая удерживает своего сумасшедшего похитителя от того, чтобы он не устроил стрельбу по всей комнате.