— Она уже близко, — говорит Рейф, и Каллум делает одолжение, усиливая количество поцелуев и поглаживая пальцами мои соски. Рейф вынимает пальцы и с силой засовывает их обратно, одновременно грубо и ритмично лаская меня своим языком, и попадает в точку снова, и снова, и снова, и я поднимаюсь все выше и выше, и жар разливается по всему моему телу, пока эти двое парней продолжают свои чувственные ласки, нападая на меня.

Я не знаю, где начинается и где заканчивается мой оргазм. Он красочный, возбуждающий и ошеломляющий. Волны наслаждения накатывают на меня все сильнее и сильнее. И когда они начинают спадать, то же самое происходит и с ласками мужчин. Рейф смягчает свои облизывания и вынимает из меня пальцы. Сквозь ослепляющие солнечные пятна и оглушающий звук собственного дыхания я смутно осознаю, что он засасывает пальцы в рот и стонет. Каллум ослабляет хватку, накрывает мои груди ладонями и мягко надавливает, пока я опускаюсь.

Я дрожу, приходя в себя. Теперь, когда безумие прошло, мне следовало бы смутиться, но я слишком слаба. Слишком измотана. Слишком счастлива.

Рейф встает с кровати.

— Ты ни за что не откажешься от этого, Белина, — говорит он.

Я качаю головой.

— Нет.

— Вот в чем дело. Мы скажем твоей матери-настоятельнице, что ты прошла испытание. Тебе было неинтересно. Но мы знаем правду. Ты маленькая грязная шлюшка, которой нужен член. Я думаю, мы только что нашли нашего нового рекрута, который порадует священников.

Несмотря на мой ошеломляющий оргазм, все мое тело трепещет от его слов, от того, что он предложил сценарий, в котором я буду игрушкой в руках священников. Я думаю, что это, вероятно, было каждой моей фантазией.

— В следующий раз, — говорит Каллум, — ты получишь по заслугам. Тебе повезло, что я не засунул свой член тебе в рот.

Я бросаю взгляд на его промежность и впервые замечаю, что он твердый. Но когда снова смотрю на Рейфа, выпуклость становится еще больше, а лицо у него как у человека, достигшего предела своих возможностей. В этот момент он до мозга костей олицетворяет противоречивую личность, его великолепное тело облачено во все черное, воротничок выглядит белоснежным в свете распятия, а его красивое, потрясающее лицо напряжено. Измученно.

Он наклоняется надо мной, чтобы развязать ленты на моих запястьях, затем смотрит на Каллума.

— Убирайся.

Каллум моргает.

— Приятель. Я…

— Оставь нас, — рявкает Рейф. Он смотрит на меня сверху вниз, а я смотрю на него в ответ, как нашкодивший щенок. — Стоп-слово?

— Алхимия, — пищу я.

— Хорошо. — он кивает головой в сторону Каллума. — Я сказал, убирайся отсюда.

ГЛАВА 22

РЕЙФ

Каллум уходит, качая головой и бормоча что-то себе под нос. Знаю, что ему одновременно неловко и чертовски ревниво. Скорее всего, он сразу же отправится к подруге Белль и выместит на ней свое разочарование.

Как будто мне не все равно.

Сейчас у меня есть только одна цель, и она связана с красивой обнаженной женщиной, привязанной к этой кровати. Я жду, пока за Каллумом захлопнется дверь, и склоняюсь над ней.

Иисус. Я пользуюсь моментом, чтобы по-настоящему насладиться ею. Она все еще тяжело дышит после оргазма. Ее щеки раскраснелись, губы припухли. Точно таким же был ее клитор, когда она кончала на мой гребаный язык. Эти темно-золотистые волосы все еще заплетены в длинную косу, перекинутую через плечо. Ее совершенное тело распростерто передо мной, руки высоко подняты над головой. Я мог бы сделать два шага вправо и заново насладиться пьянящим видом ее киски.

Она смотрит на меня снизу вверх, удовлетворенная, неуверенная и вопрошающая. Провожу рукой по ее животу, прежде чем взяться за кончик ее косички и провести им по соску. Ее губы приоткрываются, и, клянусь Богом, я мог бы кончить, просто делая это с ней.

— Хочешь продолжить игру? — шепчу я.

Она с готовностью кивает.

— Да.

Да благословит ее Господь. Она просто прелесть. Кто бы мог подумать, что моя невинная юная соседка с тигриными глазами окажется такой податливой и развратной? Она точно замечательная ученица.

— Хорошо, — коротко отвечаю я. — Стоп-слово.

— Алхимия.

Я киваю, затем говорю громче.

— Белина. Священники тоже люди. У нас есть потребности. Я не могу помочь тебе согрешить и не получить ничего взамен. Прикасаясь к тебе и пробуя тебя на вкус, я очень, сильно возбуждаюсь. Видишь?

Ее взгляд скользит по моей чудовищной эрекции.

— Что я могу сделать?

Я вздыхаю.

— Если ты собираешься проводить больше времени со священниками, тебе нужно научиться некоторым навыкам. Да, мы хотим связать тебя и поиграть с тобой, засунуть наши пальцы и рты во все твои тугие, восхитительные дырочки, но также хотим, чтобы ты доставила нам удовольствие. Скоро мы начнем трахать тебя, но пока давай начнем медленно. Хорошая новость в том, что у тебя уже есть достаточная практика в том, как стоять на коленях.

Ее глаза расширяются, и она облизывает губы. Господи, черт возьми, мне нужно, чтобы этот рот обхватывал мой член прямо сейчас. Я зол, что Каллум поцеловал ее, но достаточно натаскан в таких вещах, чтобы понимать, что в этом не было ничего личного. Речь шла о том, чтобы использовать нас обоих, чтобы дать Белль полный опыт. И, боже, как же ей понравилось.

Это небольшое дополнение к нашей сцене не входит в заранее оговоренный график, но Белль согласилась заниматься оральным сексом во время программы, и я слишком возбужден, чтобы уйти сейчас. Да, я мог бы пойти и трахнуть любую, кто мне понравится, но я хочу Белль.

Хочу сюжет отца Рейфа и его потрясающе сексуальной послушницы.

Хочу, чтобы он потерял самообладание (это нетрудно представить), а она взяла в рот свой первый в жизни член.

Я хочу получить от Белль и послушницы Белины как можно больше, прежде чем мы покинем эту комнату и разрушим это заклятие.

Под моими нетерпеливыми, резкими рывками путы на ее запястьях развязываются, и затем я поспешно подхожу к изножью кровати, где любуюсь открывшимся видом, по очереди развязывая ее лодыжки и потирая кожу в тех местах, где они были стянуты. Она слегка подтягивает колени, как будто у нее затекли ноги, и это все, что я могу сделать, чтобы не перевернуть ее прямо на кровати.

— Встань, — приказываю я ей вместо этого.

Она поднимает на меня взгляд, спускает ноги с кровати и встает. Мы в футе друг от друга, и мой бедный член пульсирует при мысли о том, что Белль будет ухаживать за ним.

Я рассматриваю ее. Эта женщина, черт возьми, идеальна. Коса все еще перекинута через плечо, и она подходит этой покорной маленькой монашке, которую она играет, но я хочу, чтобы она была распущена и растрепана, чтобы я мог сжимать волосы в кулаке, когда буду трахать ее в рот. Я хочу, чтобы эти медовые локоны, о которых я мечтал, были видны во всей красе.

Я протягиваю руку и снимаю резинку с кончиков волос, провожу пальцами по прядям, завороженно наблюдая, как они распускаются в золотистой дымке. Встряхнув ее волосы, я оцениваю дело своих рук.

Идеально.

Ее волосы растрепаны и соблазнительно ниспадают на великолепную грудь. Ее глаза прикрыты. Губы, которые дразнили меня с того момента, как я увидел их, слегка приоткрыты, и я ничего не могу с собой поделать. Прижимаю подушечку большого пальца к ее нижней губе. Она такая же мягкая, податливая, как и прошлой ночью, когда я поцеловал ее в кресле.

Это будет прекрасно. Очень, очень приятно.

Не могу больше ждать ни секунды.

— На колени, — грубо говорю я, и она моргает, но садиться передо мной.

Господи Иисусе, мать твою.

Наконец-то настал мой черед. Момент, когда обнаженная Белина Скотт стоит передо мной на коленях, ее милое личико обращено ко мне, когда она ждет моих указаний. Мне нравится, что она обнажена, в то время как я полностью облачен в эти доспехи, свидетельствующие о том, что я настоящий мужчина. Я очарован этой фантазией о том, что я священник, находящийся на грани безумия и лишающий девственности самую потрясающую, ангельскую, невинную овечку в своей пастве.