Задумчивое выражение смягчает его брови. Его губы раздвигаются для мягкого вздоха и расплываются в легкой улыбке. Он проводит рукой по волосам. Я наблюдаю, как каждая шелковистая прядь каскадом возвращается на место, а косы, которые он заплел, слегка цепляются за его пальцы.

— Думаю, пройдут годы, прежде чем я смогу насладиться атрибутами королевской власти. Пока же я хочу увидеть этот мир как обычный человек — настолько, насколько я могу быть обычным, — понять трудности моего народа. Почувствовать их нужды, живя среди них. И даже когда я стану королем, я должен надеяться, что мои подданные видят во мне человека не меньше, чем короля. Как человека со своими надеждами, мечтами и желаниями. — Он делает паузу, слегка нахмурив брови. — Что это?

Я даже не заметила, что мы перестали идти. Площадь исчезла. Визги смеха? Исчезли. Остался только он и музыка в триумфальной симфонии.

— Я думаю, ты будешь великим королем. — Я правда так думаю. Так почему же у меня болит грудь? Почему я уже чувствую грани боли, которую пытался избежать?

Рука Дэвиена поднимается и ложится на мой висок. Он колеблется. Я не знаю, хочу ли я, чтобы он прикоснулся ко мне или нет. Земля под моими ногами изменилась не только после моего приезда в Мидскейп. Даже если я смогу вернуться в мир людей, все будет по-другому. Мой мир безвозвратно изменился, когда я упала в огонь.

Он слегка зачесывает прядку волос мне за ухо и шепчет:

— Почему ты выглядишь такой грустной из-за этого?

— Потому что... — Когда ты станешь королем, это будет означать, что я тебя больше не увижу. Это значит, что тебя не будет здесь... на расстоянии вытянутой руки.

— Потому что? — Он слегка придвигается ко мне. Я его единственное внимание. Он присоединился ко мне в этом пузыре, который я создала, где все остальное отпало. В этот раз я знаю, что он смотрит на меня, а не на магию внутри меня. Если я задержу дыхание, остановится ли время? Могу ли я использовать магию внутри меня, чтобы построить стены вокруг нас, чтобы не допустить проникновения всего остального?

У меня есть ответ в виде Джайлса и Шайе, которые врываются в наш момент, принося с собой шумную реальность.

— Что вы двое делаете? — спрашивает Джайлс. Шайе поднимает брови, скептически глядя между нами. Меня отвлекает корона из стекла на лбу Джайлса.

— Я собирался купить короны для Катрии и себя, — говорит Дэвиен, опуская руку и переходя к ларьку, к которому мы направлялись. Шайе хмыкает, слегка сузив глаза. Ее обычно угрожающая аура немного ослабевает из-за кольца розовых роз на лбу.

Дэвиен быстро возвращается и протягивает мне похожий венец. Но вместо роз — цветок, который я не узнаю.

— Что это? — Цветы розовые и фиолетовые, с десятками тонких длинных лепестков.

— Астра, — отвечает Дэвиен, держа корону над моей головой. — Можно мне?

— Конечно. — Я стараюсь говорить непринужденно, но в горле так першит, что я чуть не подавилась простым словом.

— Женщины носят короны последних цветов, распускающихся перед зимой, а мужчины — копии стеклянных корон, чтобы принести силу и лидерство, необходимые, чтобы пережить наступающую зиму, — задумчиво говорит он, слегка проводя кончиками пальцев по растительности короны. Я никогда раньше не ревновала к цветку... но тут я ревную.

— Интересный выбор цветка и цвета. — Шайе продолжает рассматривать меня. У меня такое чувство, будто она подбирает мне размер платья. Если это так, то это объясняет ощущение, что я не могу соответствовать размеру.

— Я уверен, что это то, что схватил Дэвиена. — Джайлс берет Шайе за локоть.

— Их там много. — Шайе зависает на этой теме, отказываясь сдвинуться с места, когда Джайлс пытается отвести ее в сторону. — Это был небрежный выбор? Или за этим стояла какая-то мысль?

— Брови Дэвиена слегка сходятся, и он смотрит на Шайе краем глаза. От него исходит волнение.

— Что означает Астра? — спрашиваю я. Я очень мало знаю о цветах, кроме рудиментарных знаний о съедобных. Язык цветов выучили мои сестры. Во время их уроков для меня никогда не находилось свободного места за столом.

— Это... — Дэвиен оглядывается на меня с паникой в глазах. Он слишком долго задерживается на следующем слове, подыскивая, что сказать. Впервые я задумываюсь о том, каково фейри говорить неправду. Больно ли это? Падают ли камни с их губ, как в старых историях? Или... у него тоже вкус металла?

— О! Не могу поверить, что нашел Вас, мисс! — Раф материализуется из ниоткуда, вклиниваясь между мной и Дэвиеном. Только тогда я понимаю, как близко мы стояли. Как только я делаю шаг в сторону, мир снова приобретает резкость. Шум, люди, празднования, которые продолжались, не обращая внимания на нас с Дэвиеном. Раф сует мне в руки лютню, от этого движения его миниатюрная стеклянная корона кривится на лбу. — Я же говорил, что подарю Вам одну. Она даже довольно приличная, если так можно выразиться.

Я беру лютню, как будто он передает мне младенца. Я обнимаю ее за шею, обращаясь с ней со всей нежной заботой, которую она заслуживает. Она не так хороша, как мамина, даже вполовину. Но она достаточно хороша.

— Что ты заставил ее отдать, чтобы получить ее? — Дэвиен зловеще нависает над Рафом.

— Просто песня, и я позволил ей решать все условия! — Раф поднимает руки, упираясь в меня. Я защитно кладу руку ему на плечо и смотрю на Дэвиена.

— Я убедилась, что была осторожна в своих обещаниях.

— И ты добился этого честным путем? — спрашивает Шайе.

— Или такими, за которые дяде Джайлсу придется выручать тебя из беды? — Джайлс выглядит немного слишком взволнованным перспективой.

— Я получил его должным образом, — защищаясь, говорит Раф. Это не совсем ясный ответ, и я ухмыляюсь. Я очень надеюсь, что лютня не была украдена. Но я не надеюсь на это до такой степени, чтобы отдать ее, не поиграв хотя бы немного. Ремешок уже перекинут через плечо, мои пальцы пощипывают струны, пока я настраиваю. — Ты собираешься выступать сейчас?

Я оглядываюсь через плечо на платформу, где стоят музыканты.

— Я не собираюсь прерываться.

— Это как в таверне, — говорит он. — Любой может пойти и сыграть.

— Кажется, там довольно много народу... — Часть меня слегка подташнивает от того, что я выступаю перед всеми этими пирующими. Другая часть жаждет снова оказаться на сцене, с лютней в руках.

— Я думаю, тебе стоит. — Глубокий голос Дэвиена с легкостью рассекает мои возражения. — Я с удовольствием послушаю, как ты играешь, когда я смогу смотреть на твое лицо, а не только на твой затылок.

Как я могу отказать?

— Сколько раз ты слушал меня в лесу?

Он мягко улыбается мне.

— Достаточно, чтобы понять, что ты лучше, чем половина тех, кто сейчас там. — Дэвиен кладет свою руку на мою поверх грифа инструмента. — Иди и играй для меня. Наполни мой мир своей песней.

Я слегка киваю. Мои глаза не отрываются от глаз Дэвиена, пока мои мысли путаются с его мыслями до такой степени, что я едва не спотыкаюсь о свои ноги. Песня, которую играет группа, набирает обороты. Музыка сверкает в ранней ночи, и я отрываюсь от этого волшебного мужчины, чтобы пригнуться и на легких ногах промчаться к сцене.

На ступеньках, ведущих к помосту, я колеблюсь. Слова Джойса и Хелен все еще шепчут мне. Но день ото дня они кажутся эхом из места, которое все дальше и дальше. Они не из этого мира. Они не знают эту Катрию. Катриа, которая смела и играет музыку для фейри и с фейри. Я мчусь вверх по лестнице, перепрыгивая последние две ступеньки.

Музыка подхватывает меня, и мои руки начинают двигаться еще до того, как мои ноги коснутся гулких досок платформы. Я иду в ногу с другими музыкантами, мы двигаемся и раскачиваемся, исполняя серенаду для толпы. В этой песне нет слов, нет знакомой мелодии. Но звук настолько приятен, что я могу заплакать. Я кружусь со смехом, когда мои пальцы быстро перебирают струны; мое сердце колотится в попытке догнать меня.

Вокруг меня играют музыканты. Я узнаю их по Кричащему Козлу, и мы все заговорщицки улыбаемся. Мужчина, который, похоже, возглавляет труппу, одобряюще кивает мне, его вороные волосы падают на мерцающие татуировки, нанесенные на брови.