— Тогда как ты могла не знать... — Лаура выглядит искренне озадаченной.

— Мы общались только тогда, когда я не могла смотреть на него.

Хелен вздыхает и печально качает головой.

— Жаль, что твоими слабостями и низким интеллектом так воспользовались. Вот почему мы должны были защищать тебя и держать так близко к дому, Катриа. Если бы мы выпустили тебя на свободу, мы знали, что это случится.

Моя кровь закипает. Я привыкла к их уколам в мой адрес. Но теперь они унижают человека, который спас мне жизнь. Они пытаются настроить меня против единственного человека, который не причинил мне ни вреда, ни зла.

— Меня никто не использовал в своих интересах. Я не знаю, как ты можешь так думать. — Я оглядываюсь вокруг нас. — Я ничего не хочу. Все, что я пожелаю, если я назову это, я получу. Мой муж добрый, уважительный и нежный. Ты должна мечтать о таком мужчине, как он. — Потому что такой мужчина, как он, был бы гораздо лучше, чем ты заслуживаешь, хотела бы я сказать ей вслух.

— И все же он отказал тебе в приличии посмотреть тебе в глаза, когда впервые встретил тебя, — говорит Хелен.

— Катриа, ты знаешь, я хочу, чтобы все это было очень романтично... но это не сказка. — Лаура берет меня за руки. — Странно, что он не разрешает тебе видеться с ним.

— Он не вредный.

— Более того, ты не знаешь, откуда берется его богатство. — Хелен вздыхает. — Подумай об этом логически, мы просто пытаемся помочь. Не может быть, чтобы он мог позволить себе все это только благодаря охоте. Он потребовал только книгу в качестве твоего приданого. Что, если он занимается какими-то странными, нелегальными рынками с обратной связью?

Я знаю, что она не пытается помочь. И все же... Хелен права, они обе правы, как бы мне ни хотелось это признать. Если мой муж — охотник на фейри, как я подозреваю, то кому он продает свою дичь? Кто платит ему за убийства? А если он делает это исключительно ради добра и избавления мира от этих чудовищ, то как он зарабатывал или зарабатывает деньги?

Это все вопросы, на которые у меня нет ответов. А хотелось бы, чтобы были. Потому что в пустоте объяснения теперь укореняется сомнение.

— Я беспокоюсь о тебе, — говорит Хелен.

— Ты никогда не беспокоилась обо мне, — огрызаюсь я. — Всю мою жизнь ты плевала на меня. — Хелен имеет наглость вздохнуть, как будто она оскорблена. — Ты превратила меня в свою служанку.

— Чтобы защитить тебя от мира. Чтобы подготовить тебя к нему, закалив тебя. А ты отмахиваешься. — Хелен орудовала словами, как кинжалами, зная, куда ударить. — Речь больше не о нас. Если мы были так ужасны, то поздравляю, ты сбежала бы от нас. — Хелен улыбается тонкой улыбкой, слегка самодовольной. Она знает, насколько ужасной она была, это выражение признает это. Но она также права, теперь не имеет значения, как они ко мне относились, я свободна от них. Я сжимаю руки Лауры чуть крепче и надеюсь, что она знает, что освобождена от этих суровых истин. — Если ты хочешь остаться сбежавшей, тебе следует убедиться, что ты в безопасности в своем новом доме.

— Это угроза? — говорю я.

Хелен смеется.

— Я не контролирую ни тебя, ни твой брак, ни твою новую жизнь. Я лишь хочу сказать, что если твой муж занимается чем-то незаконным и его бросят в кандалы, ты можешь остаться без средств к существованию или будешь вынуждены разделить его судьбу как соучастница. Если твой муж крутит роман с другой женщиной и решает заменить ею тебя, то ты окажетесь на улице. Если твой муж разбрасывается своим богатством и растрачивает его, ты окажешься в таком же положении, как и раньше... и знаешь, что это будет за положение?

Мой желудок сжался. Я знаю, к чему она клонит. Но она все равно это говорит.

— Тебе придется приползти к нам, — провозглашает Хелен, поднимаясь на ноги, властвуя надо мной, как она всегда делала, когда Джойс не было рядом, чтобы сделать это самой. Она вылитый образ своей матери. — Так что если ты не хочешь, чтобы это случилось, ты должна прислушаться к моим предупреждениям. Сделай себя полезной для своего мужа. Знай обстоятельства, в которых ты сейчас находишься. Будь хитрой. Это всегда было твоей проблемой; ты никогда не думаешь на два шага вперед, и поэтому тебя так легко использовать. — Хелен смотрит на Лауру. — Мы уже уходим.

— Но мы только что приехали. — Лаура прижимается ко мне. — Разве мы не можем остаться хотя бы на ночь?

— Я не останусь в этом странном месте с ее странным мужем.

— Может быть, Орен мог бы привезти тебя завтра? — Я предлагаю Лауре, игнорируя мгновенное чувство вины, которое я испытываю за то, что вызвала Орена без спроса. Но я сделала все возможное, чтобы навязывать ему как можно меньше. И я буду готовить всю свою еду в течение месяца в благодарность за одно это. Я бы не отказался побыть с Лаурой наедине — возможно, обсудить идеи, как побыстрее вытащить ее из этого дома, пока ее не испортили Джойс и Хелен.

— Не навязывайся, — ругает ее Хелен.

— Это не было бы навязыванием, — настаиваю я.

— Мама никогда бы не хотела, чтобы ты была здесь.

Ах, мама, козырная карта. Невозможная причина. Лаура неохотно поднимается. Наши пальцы все еще переплетены.

— Придешь в гости, хорошо? — Ее глаза становятся все тусклее и тусклее. Я слышу, как часть моего сердца разрывается от ее боли. Будь сильной, хочу сказать я. Еще немного, и ты выберешься оттуда, так или иначе.

— Ради тебя — да, — говорю я. Я вернусь в этот дом ради своей сестры. И может быть, может быть, в следующий раз, когда я уйду, я возьму ее с собой.

— Хорошо. — Лаура обнимает меня за плечи и крепко сжимает. Хелен почти не оглядывается, выходя из поместья. Без сомнения, ей не терпится доложить о своих выводах Джойс.

— Странно, что Ваши сестры проделали такой путь, а потом развернулись и уехали, — говорит Орен, подавая мне ужин.

— Я рада, что они это сделали. Ну, одна из них, — мрачно бормочу я. — Если они когда-нибудь сообщат, что приедут снова, немедленно ответь, что только Лаура может приехать. Никогда больше не открывай ворота для Хелен или Джойс. Им здесь не рады.

Орен замирает, кувшин в обеих руках, мой бокал с вином все еще пуст.

— Отныне Вы сами будете решать, кого пускать или не пускать в эти залы.

— Что? — Странная фраза вывела меня из моего гневного транса.

— Ничего. — Орен качает головой, наливает в мой бокал вина. — О, хозяин поместья просил передать вам, что он не сможет встретиться с Вами сегодня вечером. — С этими словами Орен направляется обратно на кухню. Лорд Фенвуд уже больше недели не пропускает вечерние посиделки. Эта новость только усиливает мое беспокойство.

— Орен. — Я останавливаю его. Он смотрит на меня жалостливым взглядом. Ему жаль меня. Почему? У меня есть несколько догадок. Но у меня есть ноющее чувство, что этот взгляд не имеет ничего общего с моей семьей. — Ты бы сказал мне, если бы что-то было не так, верно?

— Конечно. Но не волнуйтесь, все так, как мы задумали. — Он исчезает.

Весь ужин я мысленно повторяла его странные фразы и манеры. Что-то было не так. А может, и нет, и мои сестры меня достали. Я ищу оправдания, чтобы найти проблемы там, где их нет.

Я готовлюсь ко сну и укладываюсь спать. Но сон ускользает от меня. Я повторяю слова своих сестер. Слова Хелен, конечно, жестоки. И она, несомненно, сказала их, чтобы ранить меня. Но это не делает ее неправой. Даже Лаура переживала за меня.

Должна ли я больше беспокоиться о своем положении? Что, если Хелен права, и эта свобода и комфорт, которые я обрела, настолько хрупки, что могут быть вырваны из моих рук и разбиты в любую секунду? Я сжимаю одеяло. Оно такое мягкое... мягче, чем все, что у меня было раньше. Я не могу отказаться от этой кровати. Я не могу отказаться от своих возможностей здесь. Я не откажусь от этой жизни.

Я встаю на ноги. Я накидываю халат на спальное платье и выхожу из комнаты. Сегодня полнолуние, и в коридоре светло. Я замираю, осознав, что прошел почти месяц с момента моего приезда.