Но теперь все изменилось. Сколько времени понадобиться Доминику, чтобы взломать мобильник? Час? День? Неделя? Судя по всему, опыт у него имелся. И потом он получит доступ к счетам, узнает все о Кристине и Муту. И пусть телефон не приведет напрямую в квартиру Диего, но что помешает Доминику вычислить по звонкам район, где она находится?

«Не льсти себе! Чтобы лягушатник прикончил тебя и тем самым избавил от предстоящих мучений? Скорее явится позлорадствовать, когда будешь превращаться в овощ!»

Диего застонал, чувствуя бессилие.

– Я отыщу его первым! Чего бы это мне не стоило!

Гневное заявление не прибавило уверенности, но настроило на рабочий лад.

«Что мне известно наверняка? – он задумался. – Время и место, откуда взлетели вертолеты. Они точно засветились на радарах, следовательно, существуют запись переговоров с диспетчером. Можно установить владельца вертолетов, добыть полетный план. Это ниточка. Что еще?»

Он потер лоб и торопливо зашептал, будто куда-то опаздывал.

– На кейсе шел обратный отсчет! Бьюсь об заклад, что база лягушатника не дальше двух часов полета.

Эх, будь у него телефон, еще до приезда в Мадрид он бы вычислил, где находится логово предателя. А так нужно нанять серьёзную разведывательную компанию. Желательно с закулисными связями, чтобы ускорить дело. И чем платить? Карточкой с лимитом в десять тысяч? Тут нужны не десятки, а сотни тысяч, причем сразу.

Неожиданно пришла мысль: “А если использовать как приманку девчонку или африканца? Слишком много Доминик поставил на кон, чтобы оставлять свидетелей в живых. Идея выглядела заманчиво, но с чего лягушатнику являться лично? Наймет профессионалов, и те прикончат, кого прикажет. Даже если перехватить убийц, о чем они расскажут? Что получили по почте файл, а на счет поступил платеж в криптовалюте? Нет, все не то.”

Он потер слипающиеся глаза и шумно перевернулся набок.

«Эх Филиппе, Филиппе, душа на распашку! Никогда не мог ты держать язык за зубами»

Уже давно перевалило за полночь, наступило 19 сентября. Меньше двух недель оставалось до того момента, когда он сам превратится в овощ. А то, что стало известно, не давало ровным счетом ничего. Мысли опять вернулись к событиям на фабрике, вспомнились разглагольствования Доминика. Сукин сын убедительно излагал свой бредовый план. Ну что же, он всегда мечтал оставить Хозяев в дураках!

«А говорят люди меняются», – подумал Диего, чувствуя, как усталость наливает веки свинцом.

На горных вершинах, окружавших долину, белел снег. Жар костра согревал сгрудившихся вокруг огня четырех калек, а кислая брага несла умиротворение и покой. Они смеялись и радовались, как дети. Могущественный покровитель взял их под свое крыло, оставив не у дел старуху с косой, и серая жизнь вновь заиграла красками.

Глубокие морщины на лбу Диего разгладились, губы дрогнули в улыбке. И он наконец заснул, провалившись в темную бездну старых воспоминаний.

– Сеньор!

Откуда-то издалека донесся знакомый голос. Неожиданно на голову обрушились тяжелые волны. Диего почувствовал, что тонет. Нависая над ним, светилась огнями громада океанского лайнера. Корабль уходил, оставляя Диего барахтаться в воде. Бурлящий водоворот позади судна подхватил и увлек на глубину. Совсем близко мелькнули гигантские лопасти.

– Сеньор!

Диего вздрогнул. Трясина сна наконец разомкнула цепкие объятья. Тело ныло, точно пропущенное через мясорубку.

«Святые угодники, да за что мне это?» – Щурясь от яркого света, он открыл глаза.

Солнце било сквозь распахнутую дверь, очерчивая стройный девичий силуэт. На пороге стояла Кристина.

– Сеньор, завтракать будем? Или сразу в путь?

Морщась, Диего сел. В голове понемногу прояснялось.

– Который час? – прохрипел он.

– Восемь давно было, – подал голос Муту, – кушать давно надо! После еда потом сразу в путь!

Диего покосился в его сторону. Закутанный в простыню африканец стоял у окна. Вздернутый подбородок, выпяченная грудь, точно проглотил кочергу. Может при других обстоятельствах эта картина и позабавила бы Диего, но только не сейчас. Он не испытывал ни малейшего желания разбираться, что на уме у африканца, поэтому обернулся к девчонке. И только теперь заметил, что выглядела она сегодня иначе.

– Хотелось бы доехать до темноты. Я уже и родителей предупредила, – на розовых губах Кристины то и дело мелькала улыбка.

– Ну так сходи за едой и двинемся! Или ты ждешь, что я сбегаю?

– Вы же запретили выходить из номера! – тут-же возразила девчонка, словно не замечая сарказма.

«И почему у меня начинает болеть голова, когда эти двое оказываются рядом?» – Диего потер ладонями виски.

– Смотрю, тебя это не остановило!

Кристина ничуть не смутилась.

– Так мне идти за едой? – нетерпеливо спросила она.

– Нет конечно! Пойдем все вместе! Кто обратит внимание на чернокожего громилу, изображающего из себя греческого философа, да на покалеченного старика, который битый час тащится несчастные сто метров до кафетерия! – он замолчал, поняв, что понапрасну срывает злость на девчонке, – Ладно, тащи бутерброды и кофе побольше. Да, вот еще. Заправка крупная, судя по вывескам там еще и тряпками торгуют. Глянь для Муту футболку и штаны. Ну или шорты, в общем купи, что найдешь. – Диего повернулся к африканцу, – Какой у тебя размер ноги? Сорок шестой?

– Самый больше! – Муту смотрел в окно. – И мне кофе не пью. Мне кола!

– Поняла?

Диего заметил, как девчонка закатила глаза прежде, чем закрыть дверь. Он еще слышал звук удаляющихся шагов, когда Муту недовольно заявил:

– Не сильно-то она торопится!

Стоило им остаться наедине, как африканец сразу перешел на родное наречие. Он что-то бубнил еще, но Диего пропустил дальнейшие комментарии мимо ушей. Кожа зудела от грязи и пота, хотелось как следует помыться, и меньше всего сейчас его заботила манера передвижения Кристины.

Он расстегнул пуговицы и стянул рубашку здоровой рукой. Осмотрел плечо. Хотя раны противно ныли, ткань пластыря оказалась чистой. Ни пятен крови, ни следов гноя. Диего изловчился и поддел пластырь за край.

– Давайте я, – остановил его Муту.

В пару шагов он пересек маленькую комнату и деловито склонился над плечом.

– Руки хоть помой! – бросил Диего без всякой надежды, уже знакомый с грубой солдатской манерой Муту оказывать помощь.

– Уже! – африканец растопырил пальцы и продемонстрировал ладони с таким видом, будто там стоял штамп – «Стерильно».

В следующее мгновенье пластырь был сорван. Понапрасну Диего стискивал зубы, все оказалось не так болезненно, как он ожидал. Да и выглядело плечо обнадеживающе. Куски кровоостанавливающего бинта торчали из ран, точно перезрелая морковка, а под ними проглядывала розовая плоть.

Одобрительно качая головой, африканец ощупал кожу на плече, а затем принялся выковыривать куски бинта из затягивающихся ран. Когда груда измазанных сукровицей тампонов оказалась в мусорке, он принес аптечку.

– Бестолковое занятие вас врачевать, – заявил Муту, поливая плечо перекисью, – все само заживает, как на дикой кошке!

Диего нахмурился, глядя на пенящуюся жидкость. Раны действительно затягивались уж слишком быстро. Или так лишь казалось? Вдруг часть Нектара все-таки попала в кровь? Неужели лягушатник просчитался, задумывая дьявольскую машину?

– Это последний! – африканец вскрыл упаковку с пластырем. – Но, похоже, вам больше и не понадобится.

Он закончил возиться с раной и спросил.

– Мы же в Мадрид едем?

Диего задумчиво кивнул. Муту выпрямился, расправив могучие плечи.

– Я смотрел Навигатор. Пишет к ночи будем в Мадриде. Ну если не будем тут засиживаться.

Слушая болтовню Муту в пол уха, Диего поднялся. Ноги едва гнулись, распухшие после попаданий резиновых пуль, но он не придал этому значения. Не терпелось очутиться в тишине и как следует все обдумать. Диего покосился на дверь душевой. Мелькнула мысль, что следовало забрать у девчонки ключи от машины и послать африканца за свежей одеждой. Но было уже поздно.