«Я от Зины! Три раза постучать, два раза сплюнуть через левое плечо, и пару раз приложить каблуком или открытой пяткой по двери?».
Я, между прочим, так и сделала, теперь вот в этой пыточной рассиживаюсь и благословение злобных духов жду. Вдох-выдох, вдох-выдох, глубокий, словно смиряющийся с чем-то вдох и покорный выдох — все хорошо! Спокойствие, терпение и умиротворение. Смотрю на это все, как на запланированное приключение и не более того. Да она, похоже, свято верит в то, чем занимается. Похвально! А дамочка — упоротая дока в этом деле, лицедейка, талантливо играющая свою смешную роль, двуногий попугай-предсказатель на лотке у хромого шарманщика, вышагивающего по городскому рынку. Куда мне гонорар следует засунуть? А самое главное, когда, в какой момент, и сколько? Вероятно, в ее золотой вырез, и дать столько, сколько кошелек и совесть мне позволят после мистического приключения, которое она мне тут устроит, жирно послюнявя ведическую карту с каким-нибудь висельником или принцем-полукровкой на истертой пальцами рубашке? Гадалки как будто денег не берут и запрещают говорить «спасибо», чтобы фарт от себя не отвернуть, но если вдруг осмелиться и не рассчитаться с потомственной каргой, вероятно, в каком-то забубенном по счету колене, то следует готовиться к неприятностям, случайно, по неосторожности и специально непроплаченным проклятиям и таким же заговорам на неудачу, повальному людскому отвращению или скорой смерти в своей нетопленной квартире в гордом и сознательном тотальном одиночестве.
Я все равно встаю… Ногами мягко отодвигаю стул, поправляю резинку своего гольфа и дергаю кожаный ремень на джинсах, продевая его хвостик в свободную петлицу, затем вытягиваюсь во весь свой небогатый на сантиметры рост и гордо расправляю плечи, выставляя грудь вперед:
— Хорошо. Мне Вас порекомендовали…
— Порекомендовали? — женщина степенно проходит в комнату и с той же скоростью приближается ко мне.
— Да, — я отступаю, делая корявый хлипкий шаг назад. — Просто…
— Любопытство гложет? — останавливается передо мной и пристально смотрит в глаза. — Разные по цвету, — тычет своим пальцем мне в лицо. — Очень интересно, а я рада, что не ошиблась. Глухая, милая? Плохо слышишь? — мощно раздвигает губы и высовывает язык, словно обращается к немому или слабослышащему человеку.
О! Мадам-провидица сейчас все точно угадала! Это было слишком просто для нее, как для профессионала. Я к откровенной фальши и глупостям всегда глуха, а еще совсем не слышу голоса несмело блеющих козлов, дебилов и уродов, чего-то нехорошего добивающихся от меня.
— Иногда. Временами, но все-таки довольно часто, если быть абсолютно точной, — на полном серьезе ей отвечаю.
— Понимаю. Все достали? Кругом сплошная глухота? И все же? — она вытягивает шею и подается на меня. Присматривается, исследует мои уши, которые я инстинктивно прикрываю и прячу от нее.
— Нет, я не глухая. Это довольно грубо. Как Вы себя ведете? Что дальше? Раздеться полностью? А трусы снимать или оставить?
— Ну очень интересный облик, да и характер, как я погляжу, крайне непростой. Ты, милая, не сахар? Есть стержень и адский темперамент. Весьма деятельная натура, гиперактивна, но несдержанна и нетерпелива. Но ты любимица своей семьи.
Не буду благодарить за весьма корявый комплимент, к тому же от почти сестры по человеческому роду. И откровенно говоря, этой доморощенной гадалке лучше откатиться назад и не заводить меня. К подколам и гадостям относительно моей не совсем стандартной внешности я с детства привыкла. На многое, действительно, закрывала глаза, уши и запечатывала рот, кое-что, посмеиваясь про себя, прощала, а за некоторые колкости могла от всей души засандалить между глаз. Я такая, какая есть, и с этим ничего не поделать. У меня разноцветные глаза, средний или даже маленький, невысокий, но для меня удобный рост, почти всегда мальчишеская стрижка, и фигура девушки, но характер злобного создания женского пола из мифов античной древности и древнерусских былин — я весьма неординарная фемина, и это, по всей видимости, мой тяжкий крест.
— К тому же разумная и предприимчивая…
На недостаток серого вещества никогда не жаловалась.
— Но злая, неуживчивая, язвительная, — прищурившись, тут же выдает характеристики весьма сомнительного свойства, — слишком острая на язык, циничная или прагматичная…
— Все так! Я говорю, что думаю, и ни в чем себе не отказываю. Нечего стесняться и измываться над собой, давясь правдивыми словами о том, что есть на самом деле, — улыбаюсь, демонстрируя белизну всех своих зубов. — У Вас очень острый глаз и отменное красноречие. Жаль, что такта маловато и воспитание хромает. Но меня это не слишком напрягает. Вы, как и я, из той же самой породы людей, о которых говорят:
«Что вижу или про что думаю, о том или про то слагаю песни или говорю»?
Определенно детский взгляд на вещи. В этом мы с Вами похожи. Строите из себя чудачку, оригиналку, изображаете неформалку? Пугаете и наводите туман? Демонизируете себя? Я в сказки не верю, если что, да и Вас не боюсь. А в качестве индивидуальной справки хочу заметить, что я весьма практична, чрезвычайно реалистична и в чем-то до жуткой крайности однобока. Слышу, вижу, ощущаю много, но понимаю — чушь, чушь, чушь! А в этом мы с Вами, увы, не совпадаем. Так что…
— Но ранимая, временами мнительная и даже показная. И да, не пугливая…
А вот она определенно глухая!
— Я все знаю о себе. Вам обо мне рассказал человек, который составил корявую протекцию? У нас с ней неблизкое знакомство, поэтому информация искажена и непонятна.
— Мужчин избегаешь или они тебя не замечают, — гадалка подкатывает глаза, припоминая что-то важное, о чем хотела бы мне еще сказать. — Ничего удивительного. Отталкиваешь их? Достойного ждешь? Он рядом! Ни-я-я-я… Странное имя. Иностранное? Хм? Ты хорошо говоришь по-русски, значит…
— У меня нет проблем с лицами противоположного пола, и я не иностранка. Меня зовут Антония Смирнова. Уверена, что духи подтвердят и эту информацию. Родители, сестры и ближайшее окружение, в которое Вы не входите, зовут меня Нией. Не нужно фамильярничать со мною, я этого не люблю. Глохну и карим глазом проклинаю…
— Его ждешь? — она меня совсем не слышит или специально игнорирует, и продолжает свою линию гнуть.
— Кого? — таращусь на нее.
— Я не знаю. Никого не вижу рядом, но…
— Личная жизнь не в приоритете, — отрицательно мотаю головой, — я хотела бы узнать про работу…
— Строишь карьеру, налаживаешь отношения в деловом мире, заключаешь выгодные сделки, держишь марку и печешься о своей репутации, штурмуешь информационное пространство, закон иногда обходишь и на мораль плюешь, кое-что скрываешь, потому что сама стыдишься и считаешь это временным — тебе подняться надо, так стараешься добиться определенных высот? Тебя интересует собственное дело и ошеломительный финансовый успех? И все? Больше ничего?
Отлично! Разве этого мало? Все абсолютно в яблочко, а мы, по-видимому, с ней все-таки поладим и найдем общий язык и маленькие точки соприкосновения. Беру свои слова назад о том, что дама слишком непонятна, противоречива и немножечко глупа. У нее, наверное, где-то все же тумблер есть с переключением в режим адекватного мировосприятия и разумного общения с вынужденным клиентом, сидящим в этой полутемной комнате возле отсутствующей двери напротив фарфоровых кукл-вуду и муляжей мелких грызунов, запечатленных в устрашающих жутких стойках на изготовке к нападению. Как она вообще здесь живет? Инфекционные и вирусные заболевания эту таинственную незнакомку — «леди-обойдемся без имен» — не беспокоят? Со здоровьем все в порядке? То, что с головой у женщины определенное «бу-бу» — лично у меня, сомнений нет! Вполне очевидный факт, не требующий специализированного подтверждения.
И потом, зачем кому-то посещать такие места, если не с одной единственной целью — поинтересоваться своим будущим? Ничего противозаконного не вижу в том, что эта скучная барышня почитает линии на моей руке и раскинет карты на туманное грядущее. Она права! Сейчас меня заботит лишь моя карьера, финансовый успех, естественно, здоровье и возможные козни злопыхателей и конкурентов. Я не оригинальна в своих желаниях, поэтому:
