— Все без тайн и ничего. Здесь нечем хвастать, как, впрочем, и нечего скрывать. Мы с ней знакомы с детства, но глупости уже переросли. Сейчас общаемся, — усмехаюсь и краем глаза посматриваю на парочку, дефилирующую мимо одного и того же прилавка уже в десятый, если я не ошибаюсь, раз, — вот делились впечатлениями, вспоминали детство и старые курьезы, перемывали кости родственникам и родителям, между прочим, пока вы с мамой не приперлись.
— Помешали, да?
— Скажем так, вы прибыли не вовремя. Но…
— Все понятно! — отец поднимает руки. — Сейчас заплатим и уедем. Продолжите обмен впечатлениями, только…
— Петенька! — тараном мама вклинивается в мой разговор с отцом. — Как дела, сынок?
Пожалуй, на лоб мне стоит присобачить стикер с огромной надписью о том, что:
— Ма, все очень хорошо.
— Я рада, — она растирает и сжимает мои плечи через ткань рабочего пиджака, наклоняется и, обхватив, раскачивается, баюкая меня вместе с собой. — Хорошо питаешься?
По-моему, это лишнее, а я ловлю заинтересованный взгляд и сильно оттопыренное ухо Нии. Прищурившись и не сводя с нас глаз, Смирнова заходит за прилавок и протягивает руку за карточкой, любезно предоставленной моим отцом.
— Отлично, — отвечаю, словно что-то констатирую.
— Заезжай к нам почаще. Саша вот…
— Ты живешь один? — вдруг Тонька задает вопрос и перебивает маму.
— Да, — отвечаю и замечаю значительное и точно неподдельное стервозное участие к простому, как по мне, вполне обыденному факту. Мне кажется, Смирнова шепчет, четко проговаривая:
«Везет же дураку!».
«Что-что?» — на автомате двигаю губами и полосую шавку нехорошим взглядом. По-моему, Антония, не выдержав давления, опять становится собой.
Если Петя Велихов, то обязательно дурак, если Саша, его младший брат, то не стоит даже разговор об этом начинать, а если господа Смирновы, то это сила и определенный фарт. Причем во всем и по любому пустяку и долбаному поводу.
— Тосик, как родители? — отец встает и, поскрипывая, расправляет ноги.
— Как всегда! — она смешно закатывает глаза, цокает и даже дергает головой. — Дом хоть и большой, но жутко неудобный. Места мало. Теперь еще Игорь в наш легион добавился. Нет там спокойствия, а я с большим трудом и очень тяжело человеческую кагалу переношу. Негде уединиться, чтобы не напороться на какого-нибудь Смирнова или очередную резиновую игрушку, которых с появлением Игорька в разы на обжитой площади стало больше. Я, например, не припомню, чтобы меня, как маленькую девочку, баловали таким вниманием. Все было по-спартански и довольно просто, даже жестко, а временами и жестоко, а тут, пожалуйста…
— Игорь? — перебиваю и вместе с этим уточняю. — Это еще кто такой?
— «Слово о полку Игореве» читал? Не помню, класс какой, наверное, седьмой? Григорий Александрович, — с не пойми каких делов обращается к моему отцу, — Вы мне не поможете? Главный герой — князь Игорь — по-моему, сын в нашей жизни сгинувшего Святослава и внук Олега… Наверное, вещий, тот который странным образом погиб… — отец улыбается и пожимает плечами. Не знает папик, что на эту эскападу мелочи толкового сказать. Гриша не привык к такой атаке. Здесь трудно выкатить протест или добиться переноса слушания, здесь нужно слету отбивать. — Это мой племянник, Петя, — прыскает и снисходительно, с оттенком небольшого нежелания, мне, как недоразвитому объясняет. — Помнишь, я говорила, что Юла живую головную боль приобрела…
Могла бы просто объяснить. Зачем душить противника и заниматься интеллектуальным абьюзом? К тому же вероятное побоище было сколько лет назад? Я тогда еще ведь не родился и, возможно, даже облик призрачного проекта у папы с мамой не приобрел.
Она сказала, что в отчем доме ей, как чересчур «большой и крупной» как будто не хватает места. Хм? Насколько помню, у Смирновых просто огромадный загородный дом. Там есть все! Все, конечно, кроме, например, бассейна, зоопарка или комнаты ужасов. Последнее, откровенно говоря, и не нужно. Там есть Тузик и этого вполне достаточно, чтобы сильно в жизни испугаться. Кому не страшно на Ивана Купала, например, тот запросто подхватит оторопь, зайдя в комнату к Смирновой младшей. Ради хохмы или без предупреждения. Она ведь отомстит за это, а ты, как ее обидчик, получишь порцию страшилок и хорошо еще, если не в трусы или в свою кровать. А что касается бассейна, то я не помню, чтобы детвора плескалась в надувном чане с кипяченной водой, который, не прикладывая особых усилий, можно было палочкой проткнуть. Возможно, между прочим, именно поэтому Сергей и Женя не устраивали детский лагерь с резиновой калошей. Зная свою младшую дочь и ее выдающиеся способности, Смирновы младшие не рисковали репутацией и не тратили впустую деньги на то, что эта стерва запросто могла ногтем порвать.
Так что, да! Определенно, с местом расположения тощей жопы Тони проблем как будто нет. Там просторные жилые помещения, есть небольшие, как посмотреть, конечно, летние кабинеты для уединения, бильярдная и столовая под открытым небом, но под тканевым навесом на случай, например, дождя. Лес, река и полное уединение. Тогда о каком неудобстве говорит эта мелюзга?
— Ты уже закончила? — пока я строю догадки, фильтруя проскакивающие версии, спрашивает у нее мой отец.
— На сегодня все, — вскидывает руку и сверяет время. — Пора домой.
— Сегодня на машине? — папа продолжает.
— Нет. Погода не летная…
— Я подвезу ее, — внезапно предлагаю, оставляя право за собой.
Успел как будто. Отец хоть и тертый калач, но такого выпада не ожидал.
— Я вызову такси, Петруччио, — щебечет Ния. Изображает нежность, но тут же кличку называет, демонстрируя внезапно появившийся разлом. По-моему, она со мной играет: подпустит на расстояние удара, а затем сильно ножкой пнет.
— Я подвезу, Тузик. Не рычи и собирайся. Потом «спасибо» скажешь, если посчитаешь нужным. Припудри носик, щетину расчеши и накинь что-нибудь сверху. Сумочка, расческа, телефон и кошелек… Что там у тебе еще?
Отец громко хмыкает и, взяв под локоть странно упирающуюся мать, тянет ее, да и себя на выход.
— Ждать вас не стоит, я правильно понимаю? Милая, ты все взяла, чтобы этот вечер скоротать?
— А? — мама отмирает и, машинально передвигая ногами, оглядывается на меня. — Ния, передай родителям привет.
— Спасибо, Наталья Юрьевна. Обязательно передам. Хорошего вечера.
Сама любезность и общительность! Нет! С этой мелкой бдительность нельзя терять.
— Я на улице подожду, — спешу убраться, чтобы еще чего второпях не наобещать.
— Не утруждайся, — шепчет, посматривая на выходящих из ее магазина моих родителей. — Езжай домой.
— Мне не трудно, Тузик, а тебе дешевле выйдет. Денег за услуги кучера я не возьму…
Успеваю выкурить две сигареты, а вот Смирнова, по всей видимости, пока что не торопится домой. Провожаю взглядом и поднятой то ли в приветствии, то ли в прощании рукой машину своих родителей. Отец сигналит, соблюдая правила приличия, и моргает ближним светом своих фар. Благословляет, что ли? Или предостерегает? Или просто издевается? Его пассажир проверен временем и у него к нему вопросов нет, а вот у меня…
— Куда идти? — словно из-под земли материализуется жуткое видение по правую руку от меня.
— Бл, напугала! — давлюсь дымом, перхаю и отворачиваюсь от нее, чтобы, не дай бог, слюной не заплевать.
— Такой большой и сильный, а такой пугливый! — хихикает карга. — Где твоя машина, Буратино? Я сообщила, что через сорок минуту буду дома. Так что…
Сорок минут? Прикажет стерва своему сегодняшнему холопу лошадку гнать?
— Плохо рассчитала?
— Велихов! — вскрикивает.
— М? — вставляю в зубы сигарету, прикрываю глаза и медленно ядок цежу. — Чего? — сиплю через зубы.
— Ку-да ид-ти? — подавшись вперед, осматривается по сторонам.
— Туда, — обхватываю затянутую в кожаную перчатку маленькую руку и веду ее за собой.
Высоковато, что ли, для Смирновой? Не пойму. Смотрю, как она смешно и по-медвежьи забирается в салон.
