В тот день его не было со мной – слишком сильно наваляла в прошлый раз, думалось мне. Я была рада долгожданному покою. Была рада, пока передо мной не возник пёс. Большой и сильный – от этого пса так и веяло опасностью. Но детские наивность и самоуверенность были сильны. Я хотела уже треснуть псине по морде, как тот начал рычать. Вся храбрость пропала. Страх сковал меня. Страх перед тварью, подобных которой спускали на меня в прошлом. Что-то сдавило сердце. В голове стучало и тянуло, а по спине прошёлся холод хаотично сменяемый жаром. Я попыталась закричать, но не смогла. Тихое мычание, будто скуление – вот на что я оказалась способна.

– Прочь! – шипел Ричард, голова которого была забинтована.

Он стоял передо мной, шипел на пса. Ему было страшно, казалось, страшнее, чем мне, но он шипел, пытался защитить меня. Но зачем? Почему? Я бы врезала ему, но страх сковывал меня. Я бы врезала ему потом, но нечто странное поселилось в груди. Это нечто больше не позволило мне даже разозлиться на мелкого, худого мальчишку…

– Прошу простить, – смеялся Ричард, за которым валялась избитая туша пса.

Он улыбался, опираясь о дерево, закрывая меня, не давая даже увидеть пса. По его рукам текла кровь. Он был залит кровью. Ричард дрожал, весь исцарапанный и искусанный псом.

– Прошу простить, – смеялся Ричард, опираясь о перила разрушенного моста.

– Дурак, – обняла я его.

За его спиной лежали тела убитых им противников.

– Как жаль, что Фер больше не излечит, – я почувствовала грусть в его словах.

– Эй, Рич, – гладя его по голове, прошептала я.

– Снова враги? – попытался отойти он.

– Рич? – глядя на приближающуюся новую группу упырей, шептала я.

– Не бойся, я всегда защищу тебя, – очередное усиление мелькнуло в его уставших глазах.

Так всегда. Каждый раз. Он вновь и вновь сражается ради меня. Всякий раз, когда я истрачу запас маны. Так всегда, когда я вновь и вновь наступаю на те же грабли.

И даже спустя двадцать лет ничего не изменилось. Я всё та же самоуверенная вспыльчивая девчонка, а он – мальчишка, готовый отдать за меня жизнь.

Как в сказке с трагичным финалом, он закрыл меня от выпущенной стрелы. Десяток стрел вонзилось в его спину, когда он обнял меня. Мы оба опустились на колени.

– Почему? – слезы наворачивались на глаза, когда по моим рукам стекала его тёплая кровь.

– Потому что люблю тебя, дура, – тихо засмеялся он, положив голову мне на плечо. – Потому что всегда любил…

– И я… всегда любила тебя, дурак, – дрожащим голосом прошептала я, когда что-то в Ричарде остановилось.

И вместе с его сердцем, казалось, остановилось моё…

***

Со стороны моста раздался взрыв:

– Опять Моника рвёт и мечет? – удивился я, завидев вспышку магического света.

Однако свет погас, и последующего взрыва не последовало. Значит, всех порешили. Во всяком случае, я надеюсь на это.

– Реван Эсэлаер, – со стороны посольства к нам приближался Годрик, сжимающий в руке меч из алой стали.

– Годрик? – насторожился я, жестом приказав остальным встать позади меня.

– Реван Эсэлаер, – верхние пуговицы на рубашке дворецкого были расстёгнуты. Пояска на шее не было. – Прошу следовать за мной…

– Мой мальчик, на что ты готов ради Спасения?

Мама – императрица Люссия. С её теплом мне вернулась память. Реван, я понимаю тебя…

– Мой мальчик, тебе уготована великая судьба, – эта прекрасная женщина, казалось, будет всегда молодой. – Мой милый Реван, твой час скоро настанет.

…воспоминания из детства. Казалось, эти воспоминания мои. Реван, мы ведь один и тот же человек? Но возможно ли это?

Не понимаю. Почему я готов отдать всего себя ради неё? Почему готов ринуться в само пламя ада? Быть может, дело в том, что я обрёл семью? Иль всё потому, что она и есть моя семья?

Семья и долг – теперь они едины.

***

– Мой господин пал, – Годрик шёл впереди, – отныне мне незачем жить.

– А принцесса? Ты так просто оставишь её?

Бывший дворецкий обернулся:

– Мой бой окончится её спасением. Господин Эсэлаер, обо всём вам расскажет господин Кейн.

– Было бы славно, – я пожал плечами, когда мы приблизились к вратам посольства.

Если я ещё был в состоянии хотя бы идти, то ребятки уже еле плелись. Надеюсь, в посольстве ещё сохранилось пара баночек с зельями. Наверно, лучше всего было бы эвакуировать ребят, да верится в это с трудом. Во-первых, я взрастил в них какую-то манию битв, отчасти и из-за содержания в их телах моей крови, во-вторых, пройдя столь долгий путь, они вряд ли согласятся отступить, всё же для них Ардохелл стал домом, а принцесса Розалия, запертая во дворце, частью семьи.

Посольство было окутано барьером. Настолько сильным, что для того, чтобы пересечь его, имперской страже пришлось пойти на риск, создав небольшую брешь у ворот. Вбежав на относительно безопасную территорию, все вздохнули с облегчением. Пусть и поблизости не было врагов, однако риск внезапного нападения всё ещё висел над нами дамокловым мечом. По территории посольства расхаживали солдаты в имперских доспехах из воронёной стали. Они готовились к битве, план которой мне ещё предстояло выяснить.

Помимо солдат за стенами посольства укрылись жители окрестных районов, многие из которых были ранены и нуждались в срочной медицинской помощи. Пара целителей и несколько имперских служащих самоотверженно крутились над ними, без толики сомнения жертвуя дорогими и так необходимыми в предстоящей битве эликсирами.

– Господин Алый принц-мя! – на лестнице у дверей посольства сидели Лань и Ланиэль.

Кошак был без хвоста, а эльф обзавёлся новым шрамом. Оба выглядели измождёнными, но запал не утратили, даже, наоборот, с нашим приходом их дух только поднялся.

– Матиаса не встречали? – кошак взволнованно крутил ушами, оглядывая нас.

– А он разве не на границе? – я приподнял бровь.

– Как услышал о вашем аресте, так мигом примчался с отрядом, – улыбнулся Ланиэль, тяжело встав с лестницы.

– Он-мя должен быть недалеко от дворца… господин, если направитесь туда, возьмите и нас-мя!

Я оглянулся на Годрика, который покорно, но с лёгкой злостью, посмотрел в ответ на меня:

– Вас ожидают, милорд.

Я вздохнул:

– Отдохните пока что.

Я рад, что Матиас в городе, однако не подведут ли его под трибунал?..

Внутри посольского здания суета только усилилась. Работники экстренного упаковывали бумаги, таскали боеприпасы и оружие. Солдаты и офицеры один за другим проносились по лестнице. Оставив учеников на первом этаже, мы с Вивьен, ведомые Годриком, поднялись на второй. Из кабинета дяди доносились шум и гам. Кто-то кричал, а когда замолкал, из кабинета один за другим выбегали служащие и офицеры. В этой суете никому не было дела до ещё вчера заключённого под стражу принца и его служанки с демоническими корнями.

– Поражаешь, Годрик, – стоя над картой городской системы канализаций, курил Фрэнсис.

Дядя был облачён в тяжёлые имперские латы, те самые, в которых я видел его при каждой чрезвычайной ситуации. Будучи погружённым в планирование, он как-то скупо отреагировал на моё пришествие. Большими эмоциями отличились мама и брат, стоявшие подле дяди.

– Мой мальчик, – гремела доспехами императрица, – прости, что так поздно за тобой послали…

Мама взяла меня за руки стёртые до крови за время долгих битв. И даже сквозь хлад перчаток из чёрной стали её руки согревали мои.

– Брат, – Рэймонд снял очки, – в том не было твоей вины, тебя подставили.

– Так, я жду подробностей…

– Дворяне, – дядя отложил карту. – Они связались с эльфами великого леса. Как видишь, соблазн вечной жизни оказался сильнее. У нас мало времени, предатели, что подставили тебя и погубили Эдвина, уже во дворце.

– Но чего они добиваются, предав город огню?