— Да.
— Зачем же её приносят тогда?
Опять пожатие плечиков:
— Обязаны. Отменить принесение клятвы должен король. А он не сможет, клятва помешает. Замкнутый круг выходит…
— И что, никто не видит её?
— Король видит…
— И никому сказать не может? И помощи попросить?
— Ага…
— Бедный! — вырвалось у Эни эмоциональное.
Она замерла. Испугалась, что сестра "собьётся". Нет! Продолжила дальше:
— Не жалей его, Эни! Он страшный и злой!
— Да. Но ты же говоришь, что клятва меняет…
Сестра перебила:
— Он и без этого был не очень… Не умеет любить. Совсем.
Тут Эни была согласна полностью. Король Дормера не умел любить. Логика в отношении живых существ у него была совершенно аномальная. И привязанность к брату только подтверждала это. Он был единственным, кого король принимал. Почему? Наверное, совсем без любви невозможно. Должен быть хотя бы кто-то один…
Эль снова заговорила и Эни насторожилась:
— Бойся его. Убегай, не говори с ним. Не встречайся.
— Почему? — едва слышно прошептала Эни.
— Он сломает тебя. Он всех ломает…
Жуть какая! Эни продрал безотчётный страх и она постаралась побороть его логикой:
— Зачем я ему могла бы понадобиться, Эль? Я ращу его сына. Ничего не требую.
Сестра вздохнула:
— Не знаю. Мне странно видеть все эти взрослые чувства.
И вдруг хихикнула, как маленькая:
— Ты знаешь, это всё выглядит так странно! Мар любит нашу Тай непоколебимо, вечно как-то. Любит и бережёт её не просто как часть себя, а как величайшую драгоценность. Через неё он полюбил нас всех, как своих, родных. И весь Гарнар. Так смешно и удивительно! Откуда только в нём столько любви? И как здорово когда тебя так любят! Я бы тоже хотела быть сокровищем для кого-то!
Эль теперь не по-детски, а по-девичьи восхищённо вздохнула. И продолжила свои откровения о том, как она видит изнанку мира. Эни слушала и диву давалась. И понимала, как сестрёнке хочется поделиться всем этим. Растёт. О любви мечтает уже. А она сама мечтает? Нет! Тысячу раз нет! Видела она, что делали те мужчины с мамой, что при этом испытывали! Нет!
А юной Эль и дела не было до старых кошмаров сестры. Она взрослела, пробуждалась для чувств. И её удивительное видение мира только добавляло красок. И миру, и чувствам самой Эль. Голос её звенел трепетным восхищением:
— Оно выглядит как искры, Эни. Которые вьются вокруг двоих, когда они нравятся друг другу. Ты, кстати, многим нравишься. Не удивительно! Ты красавица! И умеешь быть милой. Когда хочешь! — фыркнула сестра. — Но знаешь, многим ты гораздо больше нравишься, когда настоящая и не притворяешься…
— Это кому это? — рассмеялась Эни.
— Многим. Будто ты не видишь и не чувствуешь! Конечно, да! Менталист же… Даже я не знаю все твои фокусы…
Эль резко вернулась к интересному ей самой:
— Так вот, про любовь!.. Когда у пары зарождаются чувства, то вместо искр появляются узоры. А если пара истинная, то эти узоры завораживающе прекрасны. И переливаются цветами магии обоих!
Удалось сестрёнке прорваться сквозь "взрослость" сестры! Эни заговорщицки шепнула ей на ухо:
— А кто из наших? Тех, о ком я не знаю?
Сестрёнка с сомнением покачала головой:
— Не знаю, можно ли? Это же личное… Ну, смотри!.. Скажу про тех, кого подозревают. Квадр и Гарда. Как бы они не бегали друг от друга, всё равно будут вместе. Да они и сами знают это!
— А зачем бегают? — хихикнула Эни.
Она сейчас тоже чувствовала себя юной, глупенькой, радостной. Так хорошо, что эти двое будут вместе! Так светло сразу на душе!
— Зачем бегают? Так страшно же!
— Чего страшно, если любят?
Тон сестрички изменился. Словно пеплом его присыпали:
— Так всю жизнь одни они. И настрадался каждый… Страшно довериться, открыться. Это знаешь как страшно?
Теоретически, конечно, да. Но применительно к себе… Эни попыталась вообразить. И не смогла. Для неё основой жизни были близкие и доверие к ним. Из этого вырастало всё. Как сказал бы какой-нибудь учёный муж, она была "редким примером идеально здорового и правильно сформированного сильного менталиста". А потому она честно ответила:
— Я не знаю, как страшно быть одной. И что такое, когда невозможно довериться тому, кого любишь.
Сестра снова, похоже, впала в своё состояние потому, что опять заговорила с ней глубоким, как колодец, голосом:
— Потому я и говорю тебе Эни, беги от короля Дормера. Иначе узнаешь, каково это всё…
Что она хочет сказать ей? Эни устала ходить кругами и попросила:
— Прямым текстом, Эль! Я не понимаю, о чём ты!
Сестра вздохнула и зашептала:
— Он уже рисует вокруг тебя узоры, Эни. Разноцветные, а больше огненные. Он и сам не понимает, а рисует. А когда поймёт? Он сожжёт тебя!..
***
Спала Эни крепко, хотя и предпочла бы не. Тогда бы она проснулась и кошмар закончился. Ей казалось, что всю ночь ей снилось пламя. Из него иногда выступало лицо короля Дормера, прекрасное, холодное, злое. Он смотрел на неё тёмными колодцами глаз, а она, там во сне, удивлялась: какие узоры? Какая привязанность у человека менявшего женщин, как перчатки, ломавшего их, как игрушки? Пыталась спросить у него даже. А он только смотрел на неё чёрными глазами, которые, казалось, поглощали её: страдальчески, болезненно. И молчал. Она пыталась уйти, но не получалось. Глаза не отпускали…
Проснулась ранним утром. Измотанная. Бросила взгляд на детскую кроватку. Пустая. Чувство благодарности затопило её. Ида забрала Арви, дала ей поспать. Закрыла глаза, приходя в себя.
И помимо воли вспомнила вчерашние откровения сестры. Свой сон. Если бы "пророчества" Эль не сбывались раньше, она посчитала бы всё это дичью и постаралась выбросить из головы поскорее. А так придётся обдумывать, анализировать.
О пророчестве она подумает потом. Это слишком страшно уже хотя бы потому, что её Арви — это вероятный следующий король Дормера. И, если всё это правда, то у её мальчика только один шанс остаться нормальным: чтобы нынешний король отменил клятву при вступлении на престол. Вернее, заменил её на безобидную.
Бред! Всё бред! Кроме… фактов и того, что поведение королей Дормера вписывается в эту вот теорию о "живых мертвецах". Холодные, ненормальные, с дикими представлениями о жизни. Для них есть только интересы Дормера и целесообразность. Всё, что вступает в конфликт с этими двумя догмами, гибнет. Будь то идеи или люди.
Сможет ли она добраться до текста клятвы? Да легко! Даже в дворцовой библиотеке есть старинный гобелен со странными письменами. Будет ей чем заняться, чтобы мозги не заржавели.
А если почувствует, что не справляется, то доверится Тай и Мару. Пусть они привлекают кого-нибудь головастого для решения задачи. Того же Элвина! Ей за разглашение, вероятнее всего, ничего не будет, она ведь не давала клятву. А, даже если и так, какой иной выход есть для неё? Мальчика её нужно спасать!
Что касается всех этих глупостей про узоры, которые выписывает вокруг неё самый страшный человек Дормера… Эни не знала, что об этом думать. Сама мысль эта была абсурдом! Почему? Да по многим причинам..
Она боится мужчин и твёрдо решила никогда не выходить замуж. И не иметь интрижек тоже. Почему она так хорошо понимает Иду? Да потому, что испытывает то же самое. Только скрывать научилась лучше.
Даже если бы не было этого, она никогда не посмотрела бы на короля Дормера в этом смысле. И не только потому, что он казался ей "старым", а и потому, что подобные циничные уроды никогда не привлекали её. Ей нравились ребята, с которыми она тренировалась. Она дружила с ними, воздавала им должное.
И с "калеками", такими же как сама, общалась спокойно. Их скорби и преступления никогда не вызывали у неё отвращения или гадливости. Они страдали, раскаивались. Были нормальными. С нормальными чувствами, свойственными разумным.
Король Дормера был страшным во всех смыслах. Он творил ужасные вещи без стыда и раскаяния. Видела она, с каким злорадством он смотрел на королеву Эуфимию! Что бы она ни сделала, а слухи ходили разные, разве можно радоваться страданиям живого существа?
