Я постаралась не показать виду, что эта новость меня заинтересовала больше остальных.

С одной стороны, я облегченно вздохнула, теперь я могу без опаски везде ходить, не опасаясь, что Добрыня застанет меня врасплох.

С другой стороны, я была слегка разочарована. Вот просто взял и уехал. Наверное, не одной мне он речи сладкие говорил, да поцелуи свои дарил.

Не удалось мной воспользоваться, так развернулся и забыл.

Ну и скатертью тебе дорога, князь.

Я посмотрела на Настю:

— Пойдем, сестренка, посмотрим, может маменьке какая помощь нужна. Не все же нам с тобой сидеть, да болтать.

Настя быстро вскочила на ноги:

— А и, правда, пойдем. Там маменька пироги поставила, с грибами и с ягодами, пойдем скорее.

В кухне вкусно пахло выпечкой.

Маменька ловко месила тесто, проверяя время от времени, готовность уже выпекаемых пирогов.

Заметив нас с Настей, маменька вытерла передником лоб и сказала:

— Идите, лучше на двор, здесь душно очень, как бы Марье опять плохо не стало.

Маменька протянула нам по красивому горячему пирожку и выпроводила вон.

Мы сели на скамью во дворе и с удовольствием принялись есть пирожки.

— Насть, вкусно-то как, — я даже глаза прикрыла от удовольствия.

— Ага, маменька наша завсегда пироги печет вкусные. Ни у кого таких не пробовала!

Мы съели наши пирожки и хотели было идти за добавкой, как увидели Матвея, который шел к дому быстрым шагом.

Матвей был взволнован, волосы его растрепались, верхние пуговицы рубахи были расстегнуты. Мы с Настей кинулись к брату:

— Матвей, что случилось? Что-то с папенькой, не молчи ты, бога ради, — я теребила Матвея за рукав, а Настя молчала, но глаза ее наполнялись слезами.

Матвей судорожно сглотнул:

— Там…Меланья…Она утопла.

Я невольно прижала руки к груди. Как такое могло случиться? Боже, Меланья…Тихая, добрая. Я вспомнила, как она пела свою песню и слезы брызнули из глаз:

— Как же так, Матвей? Она, что плавала что ли? Как такое случилось?

Матвей покачал головой:

— Говорят, что сама…Утопилась она, — Матвей тяжело вздохнул и сказал:

— В девках она засиделась, вот ее и стали в чернички готовить, она вроде бы и не против была…Но вот слышал я, что любовь у нее случилась, — Матвей наклонился ко мне, чтобы Настя не слышала его шепот, — И говорят, что человек тот не спешил жениться на ней, а Меланья поверила ему…Ну и…Понесла она от него, а он возьми, да откажись от нее. Вот Меланья и решила…

Я зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть.

Бедная Меланья! Не нашла она другого решения для себя, как жаль, как больно…

Мы пошли в дом. Аппетит пропал. Не до пирогов, когда беда такая приключилась.

Маменька тоже расстроилась, поплакала, мы сидели за ужином молча. Уверена, что каждый из нас вспоминал Меланью, но обсуждать ее смерть мы не могли.

На третий день Меланью похоронили вблизи леса. Хоронить самоубийц на кладбище было нельзя, ее даже не отпели и никакого креста не поставили на могиле. Лежали только цветы, которые принесли родители и подруги Меланьи

С места ее последнего приюта была видна река, которая все так же спокойно и гордо несла свои воды…

Как-то днем, мы с Настей, Парашей и другими девушками, собрались в лес, за дикой малиной.

Маменька сказала, что малина та особенно помогает при простудах и других хворях, еще она наказала нам нарвать листьев с кустов малины, для того, чтобы заваривать чай.

Мы взяли туески, полотняные мешочки для листьев, и пошли в лес.

Я заметила, Наталью, которая присоединилась к нам, обрадовалась девушке.

Наталья выглядела печальной, она шла, склонив голову, будто думала о чем-то своем.

Увидев меня, Наталья, подошла поближе, и дальше мы пошли рядом.

— Что думаешь о Меланье? — спросила наконец Наталья.

— Грустно это все, не знаю, что и думать, — я сорвала травинку и зажала ее в зубах.

— А ты не задумывалась, кто мог быть тем…ну кого Меланья полюбила? И почему он не захотел жениться на ней? — Наталья продолжила шепотом, — Разве, что он женат был…Или каким-то важным боярином.

Мы пошли дальше молча. Я думала о том, что сказала Наталья и опять мысленно оплакивала бедную Меланью.

Незаметно мы вышли на большую поляну, заросшую малиновыми кустами.

Девушки разбрелись по поляне. Изредка слышались визги, кусты были густыми и колючими и больно царапали руки.

Кто-то завел песню:

— Шинкарочка молода,

Дай мне меду и вина,

Дай мне меду и вина.

— А скинь же ты синь жупан,

Тогда тебе меду дам,

Тогда тебе меду дам.

— На что тебе синь жупан,

Коли у меня грошей жбан,

Коли у меня грошей жбан?

Девушки подхватили:

— Коли у тебя грошей жбан,

Я за тебя дочку отдам,

Я за тебя дочку отдам.

Мы продолжали собирать ягоды, продираясь сквозь кусты.

Когда наши туески были полны, девушки присели отдохнуть в тени дерева.

Все немного устали, было жарко, девушки растянулись на прохладной траве. Я заметила, что некоторый девицы, даже задремали.

Настя с Парашей тоже прикрыли глаза, прислонившись к стволу старой липы.

Мы с Натальей сидели и потихоньку разговаривали.

— Послушай, Наталья, а что у тебя с Матвеем нашим…Я ведь примечаю, какие вы взгляды бросаете друг на друга.

Наталья покраснела и пожала плечами:

— Кто ж нам разрешит быть с Матвеем вместе.

Я горячо зашептала:

— Но скажи мне, почему? Ведь Матвей наш такой хороший, он добрый, и семья наша не бедная. Почему не разрешат?

Наталья снисходительно посмотрела на меня:

— Ты, Марья, как будто не знаешь, как все делается. Мои родители давно сговорились с семьей, куда меня замуж отдадут, — Наталья тяжело вздохнула, — Отец то мой батюшка в церкви, он слово свое назад не возьмет.

Наталья встала, отряхнула подол и уже громко сказала:

— Девки, ау, пошли до дома, если не хотите в лесу заночевать.

Девушки начали нехотя вставать и мы медленно пошли в сторону деревни.

Всю обратную дорогу мы молчали.

Перед тем, как попрощаться, Наталья, пожала мне руку и сказала:

— Приходи ко мне на посиделки, в субботу. Придешь? — я кивнула, — Я буду тебя ждать, — Наталья грустно улыбнулась, — Коль не придешь, придется мне с Катериной и Полиной втроем вечерять.

Я заверила Наталью, что приду непременно и мы разошлись по домам.

Мы занесли свои лукошки в кухню. Маменька похвалила нас и сказала, что придется нам еще раз сходить по малину, раз в этом году ягоды удались.

Уже темнело, мы разошлись по комнатам, чтобы отдохнуть после жары.

Настя позвала меня в баню:

— Пойдем обольем друг друга водичкой. Она в бочках там за день прогрелась, можно помыться, даже без растопки.

Я обрадовалась, все же жить без ванной и душа было очень непривычно.

Мы с Настей зашли в баньку, там пахло деревом и листьями от веников, которые аккуратно лежали на лавках.

Я окунула руку в большую бочку, и правда, вода была теплой.

Настя мигом скинула с себя одежду и я ее облила водой, которую черпала большим ковшиком. Настя повизгивала и смеялась:

— Ой, как же хорошо, Марьюшка!

Наконец Настя вытерлась полотняной простыней, и спросила у меня:

— Теперь я тебя поливать буду, да?

Я посмотрела на Настю, вряд ли она сможет поливать меня, ведь я намного выше девочки.

Я заметила, что в углу бани стоит невысокий деревянный чан или широкая бочка:

— Настя, а можно я налью воду в это чан и помоюсь?

— А чего, нельзя то?

Я обрадовалась, отправила Настю домой, а сама наполнила чан водой.

Раздевшись до нижней рубахи, я медленно легла в прохладную воду, боже, как же хорошо.

Почему я не сняла рубаху? В баню в любой момент мог кто-нибудь заглянуть, вдруг Матвей или еще кто мимо пройдет? Как то я уже привыкла, что здесь не принято раздеваться догола.