Я забежала в домик:

— Настя, пора…

Оглядевшись, я поняла, что Насти нигде нет, как и мешочка Генкоры с веточками.

— Матвей, — закричала я не своим голосом, — Настя пропала!

Матвей забежал в дом и тут же принялся обшаривать все углы, переворачивая лавки и разбрасывая в стороны нехитрые вещи бывшей хозяйки.

— Куда она могла деться?! — Матвей снял с пояса топорик, — Глянь, окна не тронуты — что за чертовщина?!

Мы метались по хижине, пытаясь понять, как Настя могла незаметно выбраться из дома, затем выскочили во двор и начали рыскать уже по нему. Матвей даже поднял тяжелую крышку колодца и заглянул в черную бездну — ни следа.

Мы встали посреди поляны и растерянно взглянули друг на друга.

После Матвей со злостью сплюнул на землю:

— Ох, и дурак я! Послушал сестриц, одна из которых маленькая девочка, а вторая недалеко от нее по уму ушла! Что я скажу родителям?!

— Подожди, — пыталась я успокоить Матвея, — Не могла же Настя сквозь землю провалиться. Врагов вокруг нет, зверей тоже… — вдруг я заметила, как в темноте сверкнули ярко-желтые глаза, я схватила Матвея за руку, — Смотри!

Он повернулся и в первую секунду ничего не увидел:

— Куда смотреть, Марья? Что ты… — Матвей осекся, когда из-за деревьев к нам вышла волчица.

Она была очень красива и молода, ее белая шерсть отливала серебром в свете луны, а глаза сияли, как драгоценные камни.

— Марья, ты видишь то же, что и я? — прошептал Матвей.

— Да, — столь же тихо ответила я и невольно вздрогнула от посетившей мою голову догадки: — Ты думаешь, это?..

— Кто? — в недоумении спросил Матвей, а после мотнул головой: — Нет, нет, господь с тобой, это не может быть…

Волчица подошла к нам и ласково боднула Матвея головой.

— Как же так, — Матвей присел рядом с волчицей и обнял ее за шею, — Настя? Ты ли это? Нет, нет, этого просто не может быть, сестренка моя… — он тихо заплакал.

Я опустилась на траву рядом с ними и обняла обоих.

— Что же будет? — спросила я Матвея, когда волчица, лизнув меня в щеку, направилась обратно в чащу. — Она теперь не вернется?

— Вернется, — вздохнул Матвей, — Но каждое полнолуние будет обращаться. А может и в другие дни — колдовские, — он поднялся на ноги. — Теперь она будет жить долго, очень долго, и надеюсь, будет добра к людям, как была добра старуха-знахарка.

— Но что же нам делать? — я схватила Матвея за руку, — Что мы скажем родителям?

— Что нам делать? — переспросил Матвей и грустно улыбнулся. — Жить, Марья. Жить своей жизнью. У Насти нашей значит судьба такая, у каждого из нас она своя, — он тяжко вздохнул, будто тяжелый груз лег на его плечи, — А родителям пока не надо ничего говорить — пусть живут спокойно. Пойдем домой.

Мы медленно пошли по лесу. Я боялась, что нас уже ищут и раздумывала, что сказать родителям о Насте, но когда мы вернулись домой, родители уже мирно спали. Мы с Матвеем разбрелись по своим комнатам и тоже легли.

Всю оставшуюся ночь я прислушивалась, чтобы услышать стук в дверь или окно, но, в конце концов, задремала.

Утром я услышала голоса во дворе, выглянула в окно и увидела Настю, которая весело прыгала вокруг маменьки, пытаясь поправить бусы у нее на груди.

— Нет, маменька, не так! — смеялась Настя, — И к этому сарафану лучше зеленые бусики надеть, правда-правда!

Я потерла глаза. Быть может, произошедшее ночью мне просто приснилось?..

Но увидев Матвея, который задумчиво смотрел на Настю, сидя на лавке, я поняла, что все было наяву.

Матвей поднял глаза, заметив, что я смотрю на него, и улыбнулся, но веселья в той улыбке не было. Лишь печаль.

Чарочка моя, серебряная.

На золото, на золото поставленная.

Кому чару пить, тому здраву быть.

Пей чару! Всем, всем, всем!

На здоровье, на здоровье, всем, всем, всем!!

То не лес, не дрова расстилаются,

Наши буйные головки приклоняются.

За ваши дела прокричим

Ура! Ура! Ура!

Пышной, богатой и веселой была наша с князем Добрыней свадьба.

Столы ломились от угощений и вина хмельного. Гости со всех сторон съехались, чтобы поздравить Добрыню и его молодую жену. Князья и бояре, купцы и мастеровые — все славили молодых, желали им прожить многие лета в здравии и богатстве, а также нарожать много детей, чтобы славный род процветал веками.

Гуляла и пела наша свадьба несколько дней, и были все там веселы, пьяны и сыты, и много было песен спето, и много тостов произнесено.

Мои самые любимые и дорогие люди были рядом — родители, Матвей, Настя сидели за столом и радовались нашему счастью.

Верная моя подруга Ядвига приехала вместе с Федором, чтобы разделить наш праздник. Я не могла не заметить, как расцвела и похорошела Ядвига, и как блестели ее глаза.

Настя внимательно посмотрела на Ядвигу и тихо сказала ей на ухо:

— Сын ваш весной родится. Он будет похож на тебя — темноглазый и темноволосый, а когда вырастет, то полюбит Марьюшкину с Добрыней дочку, — Настя взяла за руки меня и Ядвигу, — И вы породнитесь.

Мы с Ядвигой переглянулись.

— Ох, и выдумщица ты, Настя! — рассмеялась Ядвига.

А я посмотрела на Настю и сразу поверила, что именно так все и будет, и на душе у меня сразу стало тепло и спокойно.

Я думала о том, что не зря моя судьба сделала такой крутой поворот и привела меня в ночь на Ивана Купала именно сюда. На берег реки Итиль, чтобы я обрела свою семью и встретила свою любовь.

Теперь здесь мой дом, мои корни, здесь родятся мои дети и так же, как и я, проживут здесь свою долгую и счастливую жизнь. На берегах реки нашей Русской.

Величава, широка река Итиль. Неторопливо несет она свои воды вдоль широких степей, высоких гор, лесов и полей.

Легко дышится на берегу, вода ласкает песок и тут же торопится дальше, все вперед и вперед, следуя своему течению.

Щекотала ласточка

Этож у нас ранёшенько на дворе,

Ой, на дворе, на дворе

Щекотала ласточка на заре,

Плакала девчоночка на море,

На белом, на камушке сидючи,

На быструю реченьку глядючи,

По бережку батюшка гуляя,

Гуляй, гуляй, батюшка, здорова,

Сыми меня со камушка белова,

У батюшки жалости не многа,

Не снял меня со камушка белова,

По бережку маменька гуляя,

Гуляй, гуляй, маменька, здорова,

Сыми меня со камушка белова,

У маменьки жалости не многа,

Не сняла дв с камушка белова,

По бережку миленький гуляя,

Гуляй, гуляй, миленький, здорова,

Сыми меня со камушка белова,

У милого жалости поболе,

Он снял меня со камушка белова,

Тоненькая девочка сидела на берегу реки, скрестив ноги, и задумчиво раскидывала свои веточки, такие же древние, как та старуха, от которой они перешли девочке.

Наконец она бережно собрала веточки в холщовый мешочек, поднялась на ноги и вгляделась в реку:

— Спасибо тебе, Итиль, — девочка склонила голову, — Противостояние не нарушено, все идет так, как должно.

Девочка поклонилась реке и пошла вверх по склону.

Конец