Девочка улыбнулась во весь рот:

— Вот ты вправду сильно заболела, если забыла, куда зеркальце свое всегда прячешь!

Ловко приоткрыв крышку сундука, девочка вытащила из его недр еще один сундучок, совсем небольшой, но украшенный причудливыми узорами, вырезанными по дереву.

Она протянула мне сундучок и присела на край моей кровати:

— Марьюшка, а мне можно подержать твое зеркальце? — Она прижала свои тоненькие ручки к груди и мечтательно сказала:

— Вырасту такой, как ты и мне папенька тоже такое зеркальце купит, настоящее, красивое.

Я улыбнулась девочке и открыла сундучок.

Сверху, обернутое в вышитый платок, лежало красивое зеркало в резной оправе с резной же ручкой. Оправа была щедро украшена всевозможными камнями разных цветов и размеров, солнце красиво играло на их гранях.

Я поднесла зеркало к лицу и чуть не выронила его. Из стекла на меня смотрела девушка с ярко синими глазами, растрепанной русой косой, у нее был чуть вздернутый, тронутый нежными веснушками носик и пухлые губы.

Я моргнула, девушка тоже…Боже, это же мое отражение, поняла я, наконец…

Я протянула зеркальце девочке и откинулась на подушки, кто мне поможет понять, что же случилось?

Девочка смотрела на себя в зеркальце и приговаривала:

— Кто же там в зеркале? Может там королевна? Нет. Может там купчиха? Нет. Там Настенька!

Значит девочку зовут Настенька, хоть на какой-то вопрос есть готовый ответ.

Я опять заглянула в сундучок, что там еще лежит?

Баночка с чем-то красным, похоже, что это помада или румяна. Несколько пар сережек, бусы из жемчуга, еще бусы из красных камней, засохшие цветы, шелковый платок, подушечка, расшитая бисером, издающая приятный аромат лаванды, моточки шелковых ниток, костяной гребень.

Наверное Марьюшка дорожила этими вещицами, раз так бережно хранила их.

Настя наконец наигралась с зеркалом, бережно обернула его платком и отдала мне.

— Ты сегодня такая добрая, — девочка обняла меня за шею, — Вот бы ты всегда была такой!

— Я постараюсь, — вздохнула я и погладила Настеньку по голове, — Я правда, постараюсь.

К вечеру я решилась все же выйти из “своей” комнаты, нужно же в конце концов осмотреться, чтобы понять место дислокации, так сказать.

Я встала посреди комнаты и задумалась, как и во что одеться, чтобы не вызвать никаких вопросов и не быть смешной. Вот ведь, оказывается, что все не так и просто.

Я заглянула в сундук, там аккуратно лежало множество разной одежды, как понять. что мне следует надеть сейчас?

Я стояла, разглядывая недра сундука, как в комнату заглянула Параша.

Вот она мне и поможет!

— Параша, помоги мне, пожалуйста, одеться, что-то я ослабла совсем, — жалобно проговорила я.

Девушка с готовностью кивнула и ловко начала одевать меня.

Первым делом она подала мне длинную, в пол рубаху, видимо, это была нижняя рубашка, что-то типа сорочки.

Рукава тоже были очень длинными, они собирались на запястьях в красивые складки.

Рубашка была украшена вышивкой по подолу, рукавам и горловине. Я представила, сколько времени понадобилось, чтобы расшить только одну рубашку, и тихонько вздохнула.

Поверх рубахи, Параша помогла мне надеть платье из тонкой, похожей на шерстяную, материи, с широкими рукавами, сужающимися к запястьям и с красивыми разрезами вдоль руки.

Платье, мне показалось весьма скромным, но приглядевшись, я увидела, что оно тоже все расшито шелковыми нитями в тон ткани.

Красивый пояс Параша завязала вокруг моей талии, застегнула бусы на шее.

Затем, усадив меня на лавку, Параша ловко причесала мне волосы, заплела тугую косу и надела на голову что-то типа обруча для волос тоже богато расшитый жемчужинами и бисером.

Девушка оглядела меня, удовлетворенно кивнула, видимо осталась довольна собой:

— Все готово, боярышня.

— Спасибо тебе, Параша.

Я вышла из комнаты и спустилась по лестнице в большое нижнее помещение.

Первое. что мне бросилось в глаза — большая, нет огромная печь, красиво выложенная нарядной плиткой и изразцами. Было видно, что печь эта была как бы сердцем большого терема, ведь зимой, благодаря ей весь дом не замерзал.

Я прошла по тканым дорожкам в комнату, где стоял большой деревянный стол с лавками по обе его стороны.

Похоже, что семья готовилась к ужину. В центре стола стоял большой чугунок с дымящейся едой, аромат мяса и картошки разносился по всему терему. Я невольно сглотнула слюну, как же аппетитно пахнет. Тут же на столе стояла большая миска с толсто нарезанным хлебом. Мне очень хотелось схватить кусок этого ноздреватого хлеба, и съесть прямо сейчас, но я побоялась, вдруг так нельзя делать. Ничего, подожду.

Параша принесла большой кувшин и поставила на стол, затем она быстро расставила глиняные миски и положила ложки.

Появилась маменька, она улыбнулась мне ласково:

— Марьюшка, как хорошо, что ты поправилась!

Я склонила голову:

— Спасибо, мне уже гораздо лучше, только голова немного кружится, но ничего, скоро все пройдет.

Прибежала Настя, вслед за ней пришел Матвей. Рукава его рубахи были закатаны по локоть, лицо обветрило на солнце, было видно, что он проводил время за работой где-то на воздухе, может быть в поле?

Мы все расселись за столом. Я искоса поглядывала на Настю с Матвеем, чтобы не попасть впросак, руки я сложила на коленях, головой старалась не вертеть, ведь вряд ли для Марьюшки ужин в отчем доме был значимым событием.

Маменька быстро прочитала короткую молитву, все перекрестились, я тоже постаралась сделать это правильно.

Большой ложкой маменька разложила нам всем еду из чугунка, начала есть, тогда и Настя с Матвеем взялись за ложки, ну и я с ними.

Прараша разлила по кружкам квас из кувшина. Квас был холодный, но вкус его совсем не был похож на тот квас, что мы привыкли пить. Он был почти белым, совсем не сладким, но, наверное, пить этот напиток в жару будет совсем неплохо,

Хлеб тоже был необычайно вкусным, никакие батоны из наших пекарен не смогли бы сравниться с вкусом, казалось бы простого серого хлеба, но я уплетала этот хлеб за обе щеки с огромным удовольствием!

Маменька тихонько посмеивалась, глядя на меня:

— Смотри-ка, Матвей, Марьюшка наша так оголодала, что хлебушек ест с радостью. А раньше фыркала, мол не тот хлеб у нас.

Матвей взглянул на меня и подмигнул:

— Вот и славно, пусть набирается силы.

После ужина все разошлись по своим делам и только я не знала, чем мне заняться.

Я бесцельно побродила по комнатам и решила выйти во двор, подышать свежим воздухом.

Уже стемнело, луну затянуло облаками, я спустилась с высокого крыльца и пошла вдоль стены, касаясь ее ладонью. Деревянная стена была чуть шероховатая, будто живая. Я прислонилась к ней щекой и улыбнулась.

Вдруг сзади меня обхватили крепкие руки и кто-то горячо зашептал мне в ухо:

— Ну наконец-то…А я уж не чаял, что выйдешь.

Я попыталась вырваться из этих железных объятий, но мужчина только крепче прижимал меня к себе и покрывал поцелуями мою шею.

— Пусти, меня маменька ищет…Я должна идти, — я отбивалась от мужчины. но тот лишь посмеивался:

— И давно ли тебя стало это беспокоить? Раньше ты, Марьюшка, не особенно маменьку то боялась…

Он тяжело дышал и шарил одной рукой по моей груди, второй же пытался задрать подол платья.

Наконец мне удалось вывернуться из его рук, я забежала в терем и одернула платье. Кто это был? Возлюбленный Марьюшки или просто воздыхатель? Как мне узнать и что делать, если он опять захочет обнять меня? А что, если они не только обнимаются?..

Боже, вот я попала, так попала!

Я долго ворочалась в кровати, пытаясь уснуть и размышляя, как мне поступить в этой ситуации.

Наконец я решила, что осторожно расспрошу Настю. Она девочка смышленая и наверняка знает больше, чем ей следует. Постараюсь расположить ее к себе и узнаю Марьюшкины секреты.