Ему придётся видеть и слышать всё это. Держать каменное лицо, ведь высокородные не просят и не оправдываются! Никто не увидит его боль, ярость, стыд и желание мести. Он ведь и правда урождённый высокородный, а теперь ещё и высокий лорд, самый сильный дракон поколения и, вероятно, будущий король. Он умеет терпеть.

Когда угли прогорели, он вытер слёзы. Сбросил рубашку и умылся снегом. Захотелось. Обернулся и взлетел...

***

Всё то время, пока Дарос облачался в ритуальные одежды, слушал пафосные речи короля и лордов, сделавших всё для падения отца, когда сжигал его тело, он думал. Это помогало отрешиться от происходящего.

Какую интересную загадку загадал ему отец! Пораскинув умом, он понял, что это не может быть шуткой. Варг слишком изменился, чтобы так шутить. И что-то такое было в его лице, словно он хочет попросить о чём-то, но не может. Потому и придумал всю эту конструкцию. Данное кому-то слово?

Рубашка и пропавший кинжал. Схема примерно выстраивалась у него в голове. Отец, видимо, прикипел к какому-то пареньку из местных. Тот, вероятно, помогал ему в мелочах. А потому Варг решил позаботиться о нём.

Несколько дикая теория, притянутая за уши. Зачем вводить в род, в качестве младшего члена семьи, безродного человека из глухого мира? Это допустимо, собственно для того схема и была придумана в своё время: чтобы обеспечить и защитить любовниц, внебрачных детей, верных слуг. Но зачем так сложно? Можно ведь было дать денег и дело с концом?

Денег он, к стати, в доме не нашёл, хотя знал, что за свои забавы отец, в последние лет восемь - десять стал их брать. Осведомители донесли. Где деньги? Отдал их тому же, кому и кинжал? Мало было? Или та хитрая тварь вымогала оружие зная, что оно олицетворяет?

Отец не показался ему повредившимся умом ни разу с тех пор, как они стали часто общаться. Спокойным, весёлым, счастливым - да, но не безумным. Как он мог так повестись?

Загадка! Перво-наперво надо узнать, с какого времени отец начал брать деньги у местных, и кто к нему захаживал чаще других. Он найдёт и поговорит с ними. А потом уж позаботится, чтобы тот кто виновен в этой истории, крепко запомнил, что нельзя обирать выживших из ума стариков!

- Спасибо, бабушка Фокия! Да хранят вас боги!

Здоровенный мужик чуть не споткнулся, стараясь побыстрее убраться из избушки. Драгоценную склянку он, однако, прижимал к груди так крепко, что даже упади он, не разбилась бы.

Кира улыбнулась про себя. Самох нравился ей. Уже тем, как преданно любил свою сильно хворую дочь. И тем, что несмотря на дикий страх перед уродливой лесной бабкой, он таскался к ней за зельями регулярно и выполнял все рекомендации. Будет ему за это чудо: встанет его солнышко как раз к весне. И учиться ходить ей будет удобно и приятно, по теплу да по зелёной травке.

Кира сдерживала себя и накрепко исцеляла только такие вот хворобы: страшные да смертельные. Другие облегчала, а уж срамные болезни у мужиков лечила и вовсе через пень-колоду. Пусть мучаются, коль развратники.

Такую тактику разработала она для себя и держалась её уже год. Ведь слава сильной ведуньи была ей не нужна. Она привлекла бы ненужное внимание.

Кира пряталась. И вернулась в родные края. Деревенька неподалёку от которой она осела была примечательна только тем, что располагалась на перекрестье дорог. И Россошь была рядом. А значит, все новости стекались в Ромну непрерывным ручейком.

Это устраивало Киру, поэтому терять лучшее место наблюдения за драконами она была не намерена. Вот и закрывала иногда глаза на страдания людей, за которых отвечала. Но и Кодекс блюла без дураков - без помощи не оставляла. Если бы кто-то догадался пораскинуть мозгами, то увидел бы, что смертность в окрестных сёлах резко пошла на убыль с тех пор, как страшная, как смертный грех, бабка Фокия осела в этих местах. Хорошо, что пока не нашёлся такой разумник!

Прошлой зимой она пришла и заняла лесную избушку, предназначенную как раз для них, ведающих. Раз изба пустовала, была чисто прибрана и в ней был запас продуктов, значит её ждали тут.

Кира не допускала людей к себе первый месяц. Нужно было прийти в себя, выплакаться. И она скорбела. Плакала. Вспоминала. Очень хотелось подсмотреть за похоронами Варга, но она не посмела бы сунуться к его сыну. Дарос слишком силён.

Оставался Олих. Кира прикинула, что племянник должен быть на похоронах дяди и не прогадала... Что сказать? Церемония была роскошна. Многих из присутствующих на ней драконов Кира уже знала: Варг показывал ей своих друзей и врагов. И главного из них, своего брата - короля, как оказалось, тоже.

Он, конечно, был там с подчёркнуто скорбным лицом и высокопарной речью, превозносящей заслуги брата. Все собравшиеся слушали его с приличествующими случаю лицами: не поймёшь, верят или нет.

Странное зрелище. Здесь были только мужчины: высокие, красивые, в длинных ритуальных одеждах. Все, как один, среднего возраста или молодые. Ни одного старика, каким был Варг. Судя по всему, огонь, бегущий в их жилах, не давал драконам стать дряхлыми и слабыми даже в старости. Такими они и уходили, когда приходил срок. А чаще погибали насильственной смертью.

Лица суровые, замкнутые. Не поймёшь, что думают и чувствуют. Все они воины: беспощадные к себе и другим. Чему же удивляться, что девушки попадая к таким вот каменным истуканам, с пылающим в них огнём, пугались до смерти и даже не пытались бороться? Или увидеть в них живых, мятущихся, страдающих и невообразимо одиноких существ!

Взгляд Олиха, скользя по рядам драконьей знати, чаще всего останавливался на родственниках: короле и сыне Варга. Тогда до Киры дошло, к какой семье привязал её Варг. Кто был старший брат наставника. Она ведь могла догадаться и раньше. Сын - глава Тайной Канцелярии! Значит, семья принадлежала к самой верхушке драконьей знати. Что ж, такую тупость ума можно объяснить только двумя вещами: страшным, непроходимым горем что окутало её, когда Варг угасал, и тем, как ловко наставник уводил её мысли в другую сторону, отвлекал. Хитрец!

И что делать со всем этим? Понятно, что за помощью к ним, она не сунется никогда. Раз король не пощадил брата за такое, в сущности, рядовое преступление, ведь жизни людей не имели для драконов ровно никакой ценности, значит, он просто воспользовался случаем, чтобы устранить его. Если она когда-нибудь обратится за помощью к сыну Варга, он не откажет ей в память об отце. Кира была теперь уверена в этом. И что получается? Она станет для Армоса разменной монетой в борьбе с племянником.

Она слышала ушами Олиха шёпотки. Одни утверждали, что Дарос спелся с дядей и уничтожил отца за титул наследника Армоса. Другие возражали, что как раз Дарос этот титул до сих пор и не принял, что делает наиболее вероятным наследником Олиха.

Сам Олих оставался к сплетням абсолютно равнодушным. Он лениво и сладострастно прокручивал во всё время похорон сцену вчерашнего убийства и насыщения, и очень громко думал о том, что очень вовремя попалась ему такая непокорная и вкусная человечка. Её сопротивление и смерть позволят ему сегодня выдержать вид всех этих рож спокойно и с достоинством.

Киру мутило от него. Он деградировал и перерождался в ту самую хищную тварь, о которой говорил Варг. В нём всё меньше оставалось от разумного существа и совсем не осталось совести и жалости. Он был готов мстить всему и всем за то, что однажды мир не имел жалости к нему и не позволил уйти в момент наивысшего его страдания. Кто и насколько в этом был виноват, не имело значения. Неужели и Варг был таким?

Не думать! Не плакать! Она просто вошь, которая невесомо и недвижимо сидит на волосе и наблюдает то же, что видит Олих. Подумает и поплачет она потом. А пока Кира жадно рассматривала драконов, ведь скоро кого-нибудь из них она, вероятно, увидит вживую. Когда придёт за Олихом.

Король был похож на Варга. Только это была смягчённая, белокурая и, Кира запнулась даже в собственных мыслях, женоподобная версия учителя. А что? Слишком уж ухоженным и прилизанным выглядел король. Неприятным. Хоть и лучился доброжелательными улыбками, когда после церемонии приветствовал подданных. От его мягкого голоса у Киры по позвоночнику продирала безотчётная дрожь. Нет! Она не попадётся этому маньяку в руки и не даст ему, в своём лице, оружие против племянника!