Кирия осудила себя. Сама. Осудила и вынесла приговор. А потому ожесточённые, брезгливые лица селян, что выпустили её из чулана на следующее утро, не могли ранить её. Она спокойно поблагодарила их и пошла убирать постели, свою и сестры.

Люди с недоумением смотрели на застывшее, бесстрастное лицо, на залитую кровью рубаху, на сбитые в кровь руки и сорванные ногти. Они собирались ругать и совестить её, но не смогли. Девочка всё поняла сама. Может быть, повзрослеет теперь?

Они повздыхали, глядя как она снуёт по дому, словно не замечая их, и отправились по домам. Пусть отдохнёт, а поговорить можно и потом. Не бросят они дурочку, помогут. В память о сестре и бабке, пусть боги хранят их сон.

В домике на опушке леса работа кипела весь день. Кира мыла что-то, вытряхивала половики, к вечеру затопила баню.

А утром соседка, которая зашла проведать горемычную и принесла ей крынку молока, обнаружила, что домик на опушке леса пуст...

***

Если бы в ней осталась хоть какая-то способность бояться, она бы сейчас, наверное, визжала от ужаса. И было от чего. Колдун украсил свой дом и подступы к нему черепами животных и людей. И не только для того, чтобы испугать тех, кому придёт в голову сунуться туда. Мерзкие кости фонили чем-то странным и несли угрозу.

Кира вышла на широкую поляну уже некоторое время назад и, в надвигающихся сумерках, внимательно рассматривала высокий частокол, усаженный черепами, что окружал усадьбу колдуна. Колокол, который висел у опушки леса для того, чтобы пришедшие за колдовством могли позвать волшебника без риска для жизни, она проигнорировала. Он не возьмёт её в ученицы, если она придёт к нему как все. Он, может быть, откажет ей, даже если она обойдёт все ловушки. Старик никогда ещё не брал учеников, жестоко смеялся и даже убивал тех, кто имел наглость прийти к нему за этим. Пусть лучше убьёт её, потому, что она не отступит. Она просто не может отступить. Особенно теперь...

Кира шла сюда почти месяц. Куда ей было идти, как не к колдуну слава которого гремела на весь край? А то что жесток он сверх меры... Так магия жестока и требует платы. Это она уже уяснила. И готова платить...

К людям Кира не выходила, питалась тем, что посылал ей лес. Выглядела сейчас ужасно: немытая, одичавшая, почти безумная. Не только горе отравляло её. Сны. Она стала видеть их почти сразу. Она ничего не понимала в них. Только то, что Любава жива пока и страдает. Жива! Это главное! А уж с тем, почему между ними возникла эта странная связь и что с ней делать, она разберётся. Для этого Колдун должен взять её в ученицы. И возьмёт.

Кира слышала истории о том, как многие молодцы штурмовали стены, с костями, горящими потусторонним зеленоватым светом, как обходили ловушки и бились с нечистью. Сказки были разные, да только конец один: герои погибали на подступах или в логове басурмана. Она не герой и погибать не намерена. Сейчас во всяком случае. А потому она повернула назад и снова вошла под сень леса. Расположилась у симпатичного пенька, где мох был посуше. Достала кусок чёрствого хлеба и колбасу, что берегла для такого вот случая. Положила их на пенёк, тихо позвала:

- Хозяин леса, выйди. Поговорить надо.

И стала ждать. Почти не удивилась, когда пенёк, на который она опиралась, зашевелился, зафырчал и сбросил её руку:

- Что нужно тебе, ведающая?- проскрипел недовольно.

Это не обмануло Киру. Она знала, ещё со времён своего беззаботного детства, что духи скучают и досадуют, когда люди не замечают их. Что они общительны и добры, если не обижать их. А потому она спокойно отодвинулась и степенно ответила:

- Гостинец вот тебе принесла...

- Чай за услугу?- хитро подмигнул ей глаз, прорезавшийся в коре.

Шутить такими вещами нельзя, и потому Кира очень серьёзно ответила:

- Гостинец в честь знакомства, а за услугу ты возьмёшь, что пожелаешь.

- Так уж и всё?- косит хитрый глаз.

- Всё,- твёрдо смотрит в этот глаз Кира.- Ты видишь моё сердце, добрый дух. Возьми что хочешь. Что не помешает мне спасти сестру или отомстить за неё.

- А что за услуга такая?- язвит и растягивается в улыбке беззубый рот.

- Пройти к колдуну. И чтобы взял он меня в ученицы.

Леший расхохотался:

- А звезду с небес не желаешь ли девица? Или дракона в любимые?

Кира сжала зубы до хруста, до боли:

- Не желаю...

- А что ж требуешь невыполнимое?

- Почему же невыполнимое, добрый дух?

- А потому, девица, что басурман этот не нашенский. И колдовство его иномирное!

- Брёвна в его частоколе наши, деревья тобой выращенные. И земля наша, родимая. И воздух... Трудно тебе придётся, знаю. Потому и награду ты выберешь сам, добрый дух.

Пенёк замер, подёрнулся маревом и появился на нём милый старичок: кругленький, чистенький, с ласковой улыбкой, и с зубами на положенном месте. Только глаза были те же, что и у пенька раньше: живые и лукавые. Леший усмехнулся, потрепал Киру по давно нечёсанной макушке:

- Хитра ты, девица. Видно, что Милина внучка. Хоть и дурочка... Ну-ну, не грусти! Вперёд иди, ведь сделанного уже не воротишь... Дружить будем. Душа у тебя чистая да добрая. А потому помогу тебе и платы не возьму. Не хмурься, сочтёмся ещё... А вот убедить упыря взять тебя в ученицы, можешь только ты сама, не обессудь... Ну же, иди! За гостинец благодарствую...

Ещё звучал среди крон деревьев голос Лешего, а Кира уже вскочила на ноги, подхватила котомку и быстрым шагом пошла назад, на поляну.

Там она, не давая себе ни мгновения на сожаления и страхи, подошла к частоколу и приложила к нему руку. Брёвна прогнулись, раздвинулись и она смогла протиснуться между ними.

Двор в усадьбе колдуна был самым обыкновенным. Разве что захламлённым.

- Надо будет прибраться тут,- подумала Кира, взбежала на крыльцо и громко постучала в дверь.

Варг не спал. Рано ещё, чтобы спать. Такое время не для сна...

Под кожей привычно заворочалось-зачесалось. От злости и безысходности захотелось взвыть и потому он даже обрадовался, когда услышал стук в дверь. Неужто один из этих недоносков смог пройти к нему? Будет чем заняться, пока ночь не опустится на землю окончательно, и тоска хоть немного утихнет. Пусть только богатырь окажется покрепче, да чтоб сопротивлялся подольше, а то мрут от одного чиха, слизняки...

- Входи, коли не шутишь!

Тьфу! Понабрался местных словечек, одичал... И поговорить не с кем в этой глуши, и побороться. Тоска смертная...

Дверь заскрипела, стала открываться и Варг почуял, что, если ему и не удастся отвести душу в поединке, вечер всё равно будет интересным. Пахло женщиной. Невероятно, одуряюще приятно. Знакомо...

- Как прошла сюда эта козявка?- думал он рассматривая тоненькую, грязную, замученную девочку.

Она не испугалась ни вида его, ни искр из глаз, ни дымки магии, что окутывала его и искривляла пространство вокруг. Спокойно смотрела на него, даже не дрогнула. Как неживая!

- Зачем пришла?- встал и навис он над ней.

Низкий рык, высоченный рост, выше, чем у людей этого мира, мощная фигура старика и ореол магии вокруг могли напугать кого угодно. Но не Киру. Своё она уже отбоялась и отплакала... А потому она спокойно взглянула в лицо колдуну и ответила:

- Учиться у тебя буду.

Варг безудержно расхохотался:

- Ты?!!

- Я.

- Да ты сдохнешь от щелчка, козявка, поджаришься от моего дыхания!

- Сдохну, похоронишь. А лучше сожги.

Девочка, и правда, была спокойна как камень. Не притворялась. Реакции тела контролировать сложно, особенно, в таком юном возрасте. Даже если, в перспективе, ты могущественная колдунья. Это было необычно и интригующе. Местные часто падали в обморок при виде него. А тут такая решимость. Может быть, и не сдохнет, ведь дух превыше всего...

Варг встрепенулся. Он что всерьёз размышляет над тем, чтобы связаться с презренным мясом?! С женщиной, которая и годится только для того, чтобы подпитывать жизнь? А ему уже не годится даже для этого?..