Андре медленно развернулась. Брендон изменился. То, что он будет полупрозрачен, она знала. То, что исчезнут его руны на лице и шее, оказалось для неё неожиданностью. Хотя если бы она подумала, то не удивилась бы: душе татуировки не нужны. Зато улыбался он привычно.

— Прости, Брен, — одними губами сказала она.

Невесомо, холодком пронеслись его пальцы по её щеке:

— Тебе не за что просить прощения.

— Я могла тебя вернуть, — грустно улыбнулась она. — Но не стала. Подождешь меня чуть-чуть? Я приду к тебе, но только когда решат боги.

— Это ты подожди меня — я скоро вернусь. Заберу тело из Аквилиты и вернусь.

Она забыла, как дышать. Верить, что он жив, что она все поняла неправильно, хотелось до одури. До боли в сердце.

— Так ты…

Он наклонился к ней, заглядывая в глаза, в саму душу, и проникновенно сказал:

— Я жив. Надеюсь, жив — мне надо вернуться обратно в Аквилиту.

Рядом раздались шаги и крайне мрачное покашливание, отвлекшее Андре от заведомо провальной попытки поцеловать призрака.

— Добрый вечер, Андре, Брендон, — голос Анри был угрюм.

Андре подняла на него глаза: он не сильно изменился. Все такой же лысый, харизматичный, немного усталый. Потерявший где-то свою насмешливую улыбку. В его летном комбинезоне появилась огромная прожжённая дыра возле сердца.

— Анри, что ты тут делаешь?

Он сел напротив неё и Брендона, с укоризной глядя в глаза Андре:

— Тебе Каеде передавал мои слова о том, что если пойдешь в ничейную землю, то я приду за тобой?

Она послушно кивнула, даже добавила:

— Он предупреждал, что я пожалею. Только, Анри, не стоит лгать: я видела твой сгоревший «Левиафан». Ты первый сюда пришел. Мне так жаль Леви.

— Ничего — построю новый. А ты начинай сожалеть. — Анри был крайне серьезен: — я от лица Вернии и королевской власти выражаю благодарность кере Риччи и передаю в дар ей и её детям земли и титул графини де Люе. Королева была столь любезна, что согласилась выслать тебе фрейлинский шифр. — Его палец ткнул в Брендона: — у тебя меньше седьмицы, чтобы привести себя в порядок и довести графиню де Люе до алтаря. Иначе не обессудь — Андре станет фрейлиной и выбор жениха ляжет на королеву.

Андре повернулась к Брендону:

— Не бери в голову. Я шифр, конечно, приму — в одном эксперименте мне как раз требуются бриллианты.

Анри недовольно скривился, а Брендон подмигнул ей:

— Не бойся — я успею! — Его пальцы невесомо промчались по щеке Андре.

Анри вздохнул, потер ладонью сердце и встал:

— Брендон, не смей сейчас никуда улетать или что там делают призраки? Я сейчас найду свою команду и переговорю с парнями. Каеде вот-вот подойдет.

— Зачем? — не понял его Брендон, тоже поднимаясь.

— Мне нужны десять высокоранговых ма… — Анри поморщился, что-то быстро считая на пальцах. — Впрочем, не десять — двадцать для гарантии.

Андре тоже поднялась на ноги, вставая возле Брендона:

— Анри, что случилось?

— Ничего не случилось. Я же предупреждал, что я предусмотрителен, авантюрен и мечтаю о гонке трех океанов. Мне нужен для гонки счастливый механик. Счастье моего механика зависит от твоего существования. — Его палец проткнул призрачную плоть Брендона. — Будем тебя возвращать.

Тот нахмурился — Андре знала, что Брен привык надеяться только на себя и свои силы. Он дернул плечом:

— Оказывается, мои иглы мешали мне многих рассмотреть и понять. Спасибо, Анри, но не надо подвергать твой экипаж розыгрышам Каеде. Им сегодня и так тяжело пришлось.

Анри выпрямился и прищурился, становясь по-королевски опасным:

— Брендон, не смей дурить. Я найду некромантов, я всю землю перерою, но заставлю тебя вернуться.

Андре с трудом сдерживала улыбку — даже она не ожидала, что Анри окажется настолько верен их дружбе. Брендон тихо сказал:

— Не стоит, Анри. Я вернусь — часов так через восемь точно. Если тебя волнует моя жизнь — телеграфируй в Аквилиту в городской морг: попроси их не вскрывать мое тело. Заодно предупреди, чтобы убрали всех нервных — не хочу никого там напугать своим возвращением.

Анри впервые за весь разговор улыбнулся легко и почти беззаботно:

— Я попрошу позаботиться об одежде для тебя. Возвращайся. Ты тут нужен. С Андре даже Каеде не справляется.

Переговоры с немертвыми заняли больше двух часов, и все это время оцепление не снимали. Пока Эван и шестеро немертвых не закрепили своей кровью спешно написанный Хоггом под диктовку Грега договор, о доверии и речи не шло, хоть Одли с лисой-оборотнем на руках выпустили из дома почти сразу же. Лиса, та самая которую привезли израненной из Танцующего леса в начале седьмицы, не показалась Вик в человеческом виде — только прядала ушами, поджимала их к голове да виновато прятала взгляд. Ванс при всех снял с неё плотное эфирное проклятье, которое и заставило лису так поступить с Одли. Тот кривился, бормотал в недоумении: «Ну твой же дивизион!» — и крепко прижимал к себе лису. Бежать с его рук она не собиралась, лишь еле слышно рычала при приближении любого немертвого к Одли. Брок хмыкал и прятал улыбку, отворачиваясь от друга. Впрочем, так себя вели почти все констебли. Вик укоризненно посмотрела на Брока — нельзя же настолько откровенно показывать свое отношение к чужим чувствам, — но того было ничем не пронять. Даже Байо не удержался от смешка:

— Чую, скоро по Аквилите стая лисят будет гонять…

Алистер добавил:

— … и это будут отнюдь не Хейги.

Одли, если и расслышал, то предпочел отмолчаться.

Вик понимала, глядя на немертвых: Аквилите повезло, им с Эваном повезло — такой защиты, как обещали немертвые, нет ни у одной страны, но… Но… Но смерть адера Уве снова завела дело о фальшивых амулетах в тупик. Придется скрупулезно отслеживать все связи адера в попытке выйти на орден Каутелы, и не факт, что храм допустит это. И не факт, что на этих людях не будет клятвы душой. Попросить нериссу Орвуд вызвать душу адера? Думать о деле было проще, чем думать о Брендоне и его странном выборе, ведь он знал о Полли и Ноа. Он мог предположить, что и его спасут таким же способом. Попросить нериссу Анну сходить колодцем смерти и вернуть душу Брендона? Только есть ли у Вик право рисковать Анной и отрицать право Брендона на выбор своей судьбы? Ответа она не знала. Она ходила вдоль дома туда-сюда, как заведенная, под тревожным взглядом Брока и не знала, на что решиться.

Внезапно, когда решали временно поселить немертвых в управлении в одной из пустующих зал, дернулся без предупреждения Йорк, словно что-то почуял — он вскочил на крышу дома в стремительном прыжке и замер там неподвижной статуей. С рук некоторых констеблей непроизвольно слетели атакующие плетения и погасли в воздухе, не долетев до Йорка. Сержант Кейдж тут же извинился за действия своих подчиненных:

— Простите, больше не повторится!

Йорк, кажется, это даже не расслышал.

Ванс нахмурился и недоуменно наклонил голову на бок. Эван привычно замер, погружаясь в себя. Отголоски его чувств долетали до Вик через общий эфир: она знала, что он далеко не так спокоен, как хочет показать. Он сообщил остальным констеблям, которые ничего не понимали и только крутили головами в попытке найти угрозу:

— Что-то происходит в центре города. Алый эфир…

Грег резко открыл глаза, чуть пошатнувшись при этом, и привычно его поправил:

— Городской морг. Эфирная вспышка соответствует эталону Брендона. — Он бросил на Хогга тревожный взгляд: — зажигалки успели доставить экспертам и судебным хирургам?

Хогг резко кивнул — даже волосы налетели на глаза:

— Успели. Вот же хррррень! — Он рванул на пустырь, где стояли служебные паромобили. К счастью, их все это время механики держали под парами, просто на всякий случай.

Грег подтвердил уже в спину Хогга, спешно направляясь за ним:

— Полная!

Одли, сильнее прижимая к себе забеспокоившуюся лису, довольно сказал:

— Все же Греги спелись. — По его улыбке было ясно, что он рад за Хогга. Впрочем, он быстро посмурнел: что ожидать от Брендона, никто не знал.