— Я… Так… И не извинился за то… Ту грубость. Нужны цветы, мне Грег говорил. И пирожные…

— К демонам пирожные. Главное то, что ты сейчас сделал. Твой поступок важнее всех пирожных мира… Держись! Не смей терять сознание — я тебя не дотащу. И не надо извинений. — Лиз заставила себя выпрямиться и оглядеться: Кейдж, сгорбившись от ран на ступеньках крыльца, уже напитывал эфиром защитные плетения. Ему самому восстанавливаться надо, а он… Хотя нет, Лиз понимала — в доме дети, а немертвые могут вернуться в любой момент. Нерисса Анна, прижимая к груди сломанную правую руку, спешно что-то рисовала на стене дома левой рукой. Краска была алой, и Лиз не сразу поняла, что это кровь. Слишком странно. Слишком жутко.

Лиз искала глазами немертвых, и не находила их, а ведь был третий. Точно был третий — иначе тот с глазами вивисектора не позволил бы себе так отвлечься на Лиз. Где же они… В сердце тревогой метался чужой эфир.

Слуги Хейгов высыпали на улицу, но пока перевязать раны дал только дворецкий, и то потому, что был без сознания. Кто-то подбежал к ним с Хоггом, помогая встать. В сердце стало гораздо тише — только родничок Грега и, кажется, все же Брока. Этого же только розги и угомонят!

Лиз, тяжело опираясь на руку лакея Хейгов, медленно пошла в дом. Она бы направилась в свой особняк, но к ней с другого бока прижалась Ноа, сунув в руку что-то округлое и теплое. Кажется, это был камень. Лиз чуть наклонилась к девочке, и та прошептала:

— Держи. У меня такой же.

— Спасибо… — нашла в себе силы Лиз. Она еле передвигала ноги, и кто-то из слуг все же подхватил её на руки и понес в холл, сейчас превратившийся в лазарет. Кейдж так и остался на крыльце. Нериссу Анну удалось увести в дом только после того, как её сестры перехватили эстафету с рунами, вооружившись мелом, и принялись что-то рисовать на стенах особняка.

Хогг при помощи слуги дохромал до кресла и буквально рухнул в него, а потом посмотрел на часы, встал и пошел куда-то прочь. Лиз даже возмутиться не успела.

Голова болела, пальцы ломило от дикой боли. Кажется, Лиз все же потеряла сознание, потому что ушедший куда-то Хогг уже стоял перед ней, протягивая стакан с водой и знакомый бутылек с лекарством:

— Выпейте… Выпей, Элизабет. Это же ничё… Ничего, что я чуть опоздал — полчаса всего? Но я опоздал с лекарством.

— Ничего, — нашла в себе силы улыбнуться Лиз. — Спасибо.

Потом… Она снова слабо помнила, что было потом. В холле стало многолюдно от синих мундиров с эмблемой Речного участка. Её куда-то понесли, положили, кажется, в кровать, раздели, стянули тугой повязкой грудь, фиксируя ребра. В руку подключили капельницу. Белая этикетка на исчезавшем где-то в высоте бутыльке сияла буквами, отказывавшимися складываться в слово. В. И. Т. А. Рядом теплым комком, держа Лиз за руку, пристроилась Ноа. В руке она снова держала камень. Девочка робко улыбнулась и призналась:

— Нож надежнее, но его у меня нет. А еще было что-то еще. Я помню, но сейчас этого еще нет. Я защитю вас так. — Она забавно сморщила нос: — Или за-щи-щу?

И Лиз знала, что точно защитит. Она закрыла глаза — или те закрылись сами? — и, кажется, снова потеряла сознание. Она знала, что рядом с Ноа она в безопасности.

Пришла она в себя оттого, что бледный в прозелень, со слипшимися волосами, уставший, вымотанный до предела Грег, сидя на краю кровати, крайне осторожно держал её за руку и целовал пальцы. Ноа рядом не было. Капельницу тоже уже убрали. В окно, выходящее на океан, врывались косые лучи солнца. Вечер. Глаза слепило от сияния защитных плетений на улице.

— Гр… — в горле запершило, и Лиз закашлялась. В голове тут же алыми искрами вспыхнула боль. Родничок в сердце окреп — до океана ему еще было далеко, но его сил хватило прогнать боль. — Грег…

Он вскинулся, вглядываясь в неё:

— Маленькая моя… Как ты? — было видно, что ему тяжело пришлось сегодня, а она еще ему добавила проблем. И седых волос, наверное.

Прежде, чем он начнет виниться за то, в чем не виноват — служба требует полной отдачи сил, и в последнее время Грег часто бывал магически истощен, — Лиз призналась:

— А я опять не сдержала слово. Я обещала следить за затылком… Следить, чтобы ко мне не подобрались сзади… И не сдержала слово. На меня опять напали со спины. Честное слово, я постараюсь быть внимательнее…

Он прикрыл на миг глаза — кажется, Грег старательно давился ругательствами. Во всяком случае в сердце стало горячо, словно там проснулся гейзер. Пирожков в сердце и грозы обнаружить не удалось. Это было просто замечательно: сейчас Лиз не была уверена, что найдет в себе силы воспитывать Брока.

Лиз заставила себе поднять руку, пусть это и было неимоверно сложно, и погладила Грега по чуть заросшей щетиной щеке:

— Не злись. Все хорошо. Меня спас Хогг. Он умница. Он очень старается.

— Лиззи… — Его голос был полон обреченности. Это Лиз совсем не нравилось — она не позволила ему продолжить:

— Лучше скажи: когда нас отпустят домой?

Грег потемнел лицом: нахмурился, поджал губы, взгляд потяжелел, даже преждевременные морщины прорезались — возникли между бровей, в уголках глаз, у губ.

— Боюсь, что нескоро. От немертвых защита есть только на этом доме — нериссы Орвуд как раз заканчивают её. Потом они займутся укреплением защиты на управлении, на участках, на офицерском доме, а потом уже доберутся до нашего. Придется чуть-чуть потерпеть. Эван и Виктория не против.

Она нашла в себе силы улыбнуться:

— Ничего страшного. Я подожду. — Она с озорной улыбкой предложила: — может, мне чуть подвинуться, чтобы и тебе хватило места?

Грег вздохнул — Лиз снова провела пальцами по его лицу в попытке разогнать тяжелые морщинки от усталости: он же не вернется на службу? Не в таком же состоянии…

— Мне надо… — он грустно улыбнулся, словно чувствовал себя виноватым в том, что бросает её в такой момент. Он еще не отошел от её потенцитовой интоксикации, а она уже вновь покалечилась.

— … вернуться на службу, — закончила она за него. — Надо — иди. Только береги себя. Хорошо?

— Ты не злишься, что я снова оставляю тебя, когда ты больна и тебе требуется помощь?

Она прогнала прочь глупые мысли — она беспокоилась за Грега, но он, как Брок: долг для него важнее:

— У меня есть Ноа. Она обещала заботиться обо мне и защищать.

Грег подался к ней и хрипловато выдохнул ей в ухо — это было ужасно щекотно:

— Она заставила Брока пообещать, что он подарит ей нож. Иначе, сказала Ноа, у неё не получится тебя защитить.

Лиз ахнула:

— И он пообещал⁈

Грег вместо слов многозначительно кивнул. Он подался вперед и поцеловал её в висок:

— Не выдавай его Хейгам.

— Хейги Брока за такое по голове не погладят. Ноа же ребенок. Вот же…

Грег выпрямился и крайне серьезно сказал:

— Он просто очень боится за тебя. И Ноа умеет обращаться с ножом, как все уличные дети. Мне кажется, что она вырастет и станет… Не знаю… Телохранителем? Охотником… Защитницей, скорее. — Он снова поцеловал её руку: — лежи и выздоравливай.

— А ты?

— А я напьюсь сейчас стимуляторов и пойду искать тех гадов, которые решили напасть на дом Хейгов. Правда, следов они не оставили — там Алистер носом землю роет, но мы знаем, откуда начинать поиски. Не бойся — я не буду один. Эван приказал всем, связанным с делом неры Орвуд, работать только парами. Со мной будет Брок. Кстати… — он оглянулся на дверь: — он хочет убедиться, что ты жива. Пустить его?

Она лишь кивнула. Грег на прощание снова поцеловал её и ушел. Тут же в спальню ворвался рыжий, такой же бледный, как Грег, ураган с тревожными зелеными глазами. Брок замер у кровати, обеспокоенно всматриваясь в Лиз, и констатировал:

— Жива! — И, кажется, он готов был бежать обратно на службу. Лиз ладонью хлопнула по кровати, тут же жалея об этом — пальцы обожгло болью:

— Садись.

Брок сглотнул, словно чувствуя за собой вину, и тут же признался:

— Если что, то помочь с эфиром, была идея Грега. Я тут ни при чем. Я в тот момент мало что соображал.