У Эшли тоже были две общие сцены с Эттвудом, и, конечно же она не упустила возможности сыграть их обе. Во второй сцене Эттвуд в роли капитана Абсолюта, падал перед ней на колени, любовался ее миниатюрным портретом и говорил про ее уста, которые скрепили печатью любви их обеты. А Эшли хоть и пыталась вжиться в роль обманутой Лидии, но смотрела на Эттвуда такими влюбленными глазами и с таким зардевшимся лицом, что казалось, будто Эттвуд не текст зачитывал, а признавался ей в любви.

Как же всё это не нравилось Сьюзен. И стало не нравиться ещё больше спустя несколько дней.

Все таки идея с театром была одной большой сплошной ошибкой — окончательно уверилась она. Эшли воспринимала поведение Эттвуда не как игру, а как подтверждение его чувств к ней.

— Ох, Сьюзи, с каждым днем наша привязанность только растёт! — заявила Эшли после окончания очередных репетиций. — Он так смотрит на меня! Его глаза горят огнем любви, а когда он прижимает меня к себе, я вся дрожу. Еще немного и он сделает мне предложение! Я давно поняла, что когда он произносит слова своего героя и признается в любви Лидии, на самом деле он признается в любви мне. Слишком искренне он это говорит!

— Тогда что мешает ему сказать тебе о любви не в роли капитана Абсолюта? — пыталась Сьюзи образумить Эшли, сама не понимая, что двигало ей в первую очередь — желание помочь подруге честно посмотреть правде в глаза или банальная женская ревность.

— Я тоже над этим думала и поняла в чем дело, — с озаренным лицом сообщила Эшли.

— И в чем? — выглядела Сьюзен озадаченно.

— Он ждет конца нашей постановки, когда мы сыграем ее перед зрителями и только потом во всем мне признается.

— Но почему ты так думаешь?

— Потому что он не хочет ставить меня в неловкое положение. Он же не знает, что я к нему чувствую: вдруг я ему откажу, а нам и дальше предстоит проводить время вместе и играть роль влюбленных. Он слишком заботится о моих чувствах.

Как бы логично не звучали слова Эшли, но Сьюзен не верила в предположение подруги. Но с другой стороны, и с ней, Сьюзен, он вел себя довольно сдержанно и в рамках приличий. Всё их противостояние сводилось к разыгрыванию сцен со своими партнерами, где каждый старался найти очередной маневр, который бы заставил ревновать другого.

Оба награждали друг друга самодовольными взглядами и победоносными улыбками. И чем дальше всё это заходило, тем большую надежду каждый из них давал партнеру. Нет, не могла Сьюзен винить Эшли в ее наивных суждениях. Желание досадить Эттвуду заставило Сьюзен включиться в нехорошую игру, итогом которой была игра чувствами других людей.

Пора было с этим кончать, пока всё не зашло слишком далеко. Больше Сьюзен не будет задевать Эттвуда, тем более, что это противостояние заставляло ее много думать о нем. Она уже дошла до того, что с нетерпением ждала репетиций, перед этим долго крутилась у зеркала, всегда оставалась недовольна выбивающимися из прически непослушными кудрями, а в присутствии Эттвуда волновалась и краснела. Но разве она хотела в него влюбиться? Конечно же нет! Она не собиралась дарить ему победу над собой. Да, он был привлекателен, в этом Сьюзен все таки себе призналась, он чертовски хорошо умел целоваться и даже оказался талантливым актером, но во всём остальном он не нравился ей. Ей не нравились его заносчивость и самомнение, нахальство и дерзость. Она всё время ждала от него какой-то подлости! Что он поймает ее в очередную ловушку, а затем посмеется. Как, вообще, можно жить с таким человеком?! Всё, чего ждала Сьюзен, так это представления, а потом она будет избавлена от общества Эттвуда. Она перестанет думать о нем и переключится на другие дела. Хорошо хоть заветный день случится ровно через неделю. Вся округа получила приглашение на воскресную пьесу, которая состоится двадцатого июля тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года, в доме мистера Хейли.

Чем ближе подходила назначенная дата, тем сильнее росли волнение и напряжение среди участников пьесы. Все старались как можно лучше выучить слова, по многу раз репетировали и оттачивали жесты.

И вот, когда до знаменательного события остались каких-то пять дней, случилось то, чего никто не ожидал.

«… доктор говорит, что мне нужно пару дней провести в постели и тогда головокружение пройдет. Он предполагает, что я переутомилась от постоянных умственных нагрузок и поэтому мне нужно немного отдохнуть. К счастью, я хорошо знаю свою роль и смогу скоро присоединиться к вам для генеральных репетиций, мои дорогие друзья. А вы пока продолжайте играть и ни о чем не волнуйтесь. Ваша Лидия и Эшли Барнс в одном лице.»

Сьюзен дочитала записку под звуки молотка и пилы, доносящихся из соседней гостиной, где вовсю шло приготовление к спектаклю и где слуги сооружали сцену, и посмотрела на остальных. Миссис Клэптон выглядела самой обеспокоенной.

— Бедная моя племянница! Эшли совсем не жалеет себя. Она взяла непосильную ношу не только играть роль, но и поставить пьесу. Вот ее организм и не выдержал.

— Будем надеяться, что покой поможет ей как можно скорее восстановить силы. В молодости все болезни проходят значительно быстрее чем в возрасте, — пытался успокоить миссис Клэптон мистер Хейли.

Они еще немного обсудили молодость, болезни и здоровье, а затем переключились на насущные дела театра.

Пока все молча слушали их рассуждения, Сьюзен ловила на себе задумчивый взгляд Эттвуда. Сидя в кресле и подперев голову рукой, он смотрел на нее так, словно что-то про себя решал.

— Тогда можно отрепетировать те сцены, в которых Эшли не участвует, — вставил свое слово младший Клэптон.

Эттвуд тут же поднялся с кресла и решительно заявил:

— Но именно сегодня мы с мисс Барнс должны были повторить обе наши сцены. Они слишком сложны и эмоциональны, и должны быть отточены. Если не возражаете, то я бы попросил мисс Хейли на время побыть моей партнершей. Ей лишь нужно читать текст Лидии.

— Но мы с мистером Гейтсом тоже именно сегодня собирались уделить внимание нашим диалогам, — поспешила отговориться Сьюзен. — Себе в партнерши вы можете выбрать миссис Клэптон.

— Боюсь, для миссис Клэптон это будет дополнительная нагрузка. Она и так играет в большей половине сцен. Мы же не хотим лишиться еще и ее.

— Вы правы, сэр, — в подтверждении его слов миссис Клэптон устало приложила руку ко лбу, — со всеми этими репетициями нервы уже никуда не годятся. Я почти не сплю, в голове постоянно вертятся мои слова.

— Вот видите. Мисс Хейли, я могу рассчитывать только на вас.

Сьюзен беспомощно посмотрела на отца, но и в его лице не нашла поддержки. Он одобрительно кивнул и смотрел на нее с надеждой на ее доброе сердце.

— Хорошо, я помогу вам, — обречённо выдохнула она.

— Тогда, как только вы закончите с мистером Гейтсом, буду рад видеть вас своей партнершей.

— Здесь просто невозможно находиться! — первым не выдержал шума мистер Хейли и вскочил на ноги. — Эти стуки заглушают любую речь! Нам всем придется покинуть дом. Мы можем разместиться во дворе и там приступить к репетициям. Сегодня чудесная погода и освежающий ветер, так что на улице нам будет значительно спокойнее чем здесь. Что думаете о моем предложении?

Все дружно с ним согласились и тот час покинули шумный дом.

Вместе с Уолтером Сьюзен расположилась на лавочке в саду, скрытая от любопытных глаз разросшимся плющом. Неподалеку на лужайке разместились и все остальные. Слуги вынесли круглый стол и стулья для тех, кто пожелает посидеть.

Пока Уолтер с чувством произносил свои слова, Сьюзен думала о репетиции с Эттвудом. Она так часто наблюдала за ним и Эшли, что сама почти наизусть выучила роль Лидии. Она знала что и зачем следовало, и хорошо помнила те самые объятия, в которые капитан Абсолют заключал свою возлюбленную. Сьюзен и ждала и боялась этого момента. Каким бы Эттвуд не был по характеру, но что-то в нем сильно привлекало ее. Она прекрасно помнила, каково это прижиматься к нему и чувствовать на себе его руки. А губы?! Воспоминания о поцелуях до сих пор волновали ее. Волновали так, как не должны были волновать невинную девушку.