– Готова отправить посланца с ответом? – отозвался ответным вопросом. И так как девушка промолчала, крепко сжав губы, догадался: посланца не будет. – Сама пойдешь к Эссексу?

Соланж повторила:

– Где он живет?

– Я тебя провожу.

Ему показалось или Соланж совсем тихо, но выдохнула от облегчения. Неужели считала, что он бросит ее? Отпустит к этому упырю в одиночестве? Глупышка просто не понимает, как много для него уже значит... как долго и муторно он мечтал о подобном моменте... просто быть рядом... смотреть на нее и...

– Тогда сделай это прямо сейчас. – Совершив чудеса изворотливости, она успела одеться под одеялом, и уже стояла у двери. – Ну, ты идешь? – спросила, не глядя в глаза.

Кайл понял, что даже без мыслей о том, что он глазел на нее обнаженную, ей стыдно за слабость, которую, как ей виделось, она допустила, уснув рядом с ним этой ночью. Ее это гложет...

– Пошли, – сказал и сжал зубы.

В коридоре, замерев у дверей Шекспировой комнаты, Соланж постояла прислушавшись, а потом постучала. Никто ожидаемо не ответил, и она, вскинув вверх подбородок, с решительным видом направилась вниз. Мысленно, верно, торговалась с Эссексом о родных и мальчишке, но внизу, у самого выхода, их подловила хозяйка. Глядела неприветливо, с неким прищуром, но попрекать ночным шумом не стала: понимала, должно быть, что против важных господ лучше не заикаться. Но вот если у постояльцев такие друзья, с них можно стребовать плату побольше...

– Время платить за постой, – прогромыхала она, уперев руки в бока. – И если вас в комнате двое, – она окинула Кайла оценивающим взглядом, – то цена разом удваивается. – Голос ее потеплел и смягчился. – Ты не сказал, что подселишь дружка, – в сторону Соль, – а я женщина одинокая... – многозначительный взгляд уже в сторону Кайла, – слабая и нуждаюсь... – говорившая дернула плечиком, всколыхнув свое пышное декольте, – в средствах для жизни. И справлении прочих естественных надобностей...

Соланж шумно фыркнула, чем мгновенно разозлила хозяйку, и Кайл, желая сгладить углы, широко улыбнулся.

– Мы непременно заплатим, моя прекрасная леди, – пообещал, возвращая хозяйке многозначительный взгляд. – Возможно, в течение дня. – И подмигнул.

Гневная складка на лбу женщины разом разгладилась, и она улыбнулась в ответ.

– Жду не дождусь, – ответствовала она. И вдруг кинула в спины своим постояльцам: – Только лошадь свою уберите. Здесь не конюшня, чтобы вы знали!

Кайл переглянулся с Соланж.

– Откуда здесь лошадь? – спросила она.

– Понятия не имею.

Под окнами пансиона в самом деле понуро стояла та самая кляча, которую они прикупили для выезда в лес.

– Странно. – Кайл с подозрением глянул по сторонам. – Я бросил эту кобылу на Лондонском мосту у какого-то кабака. И вот она здесь... Каким образом?

Он заметил, как, тоже глядя по сторонам, девушка сделала к нему шаг. Как будто искала защиты. И это обрадовало его.

– Кто-то за нами следит? – спросила Соланж. – Люди Эссекса?

– Если бы это были они, нас бы нашли еще прошлой ночью, когда мы вернулись из леса. Нет, здесь что-то другое... Или кто-то другой...

– Кого ты имеешь в виду?

– А ты подумай сама, кто заплатил немалые деньги, а желаемого не получил?

– Уильям Сесил, секретарь королевы? – чуть слышно предположила Соланж.

Кайл вскинул брови.

– Вот именно. Но что-то мне говорит, что один из влиятельнейших людей Англии вряд ли стал бы приводить в пансион нашу лошадь, не забрав прежде тебя. – И решительно отметая подобную мысль: – Нет, это тоже не он. Определенно.

– Тогда кто?!

– Это нам предстоит еще выяснить, – сказал Кайл, подхватывая удила кобылы в левую руку, а правой беря за руку девушку. – А пока уходим отсюда. – И он повел их обоих подальше от пансиона.

Соланж, как ни странно, долгое время руку не вырывала, должно быть, таинственный некто, наблюдавший за ними, занимал собой все ее мысли. И пусть на руках ее, как и прежде, были перчатки, сам факт согревал Кайлу сердце... Дикая Соль уже не дичилась его.

И снова вспомнился поцелуй в переулке...

– Ты приглянулся нашей хозяйке, – неожиданно произнесла девушка.

Кайл удивился выбору темы, но не стал скромничать.

– Я всегда нравлюсь женщинам.

– Да ты от скромности не умрешь. – Соланж одарила его насмешливым взглядом и едкой интонацией голоса. И руку будто с брезгливостью вырвала.

Неужели только сейчас о ней вспомнила?

– Всего лишь констатирую факт. – Пожал он плечами. – Им нравятся крепкие парни. – Их взгляды встретились.

«А тебе нравятся?» – прозвучало без слов.

Соланж фыркнула, точно так же как при хозяйке, строившей ему глазки, ни дать ни взять лисица лисицей.

И припечатала:

– Мне нравятся умные.

– Поэты? – усмехнулся Гримм.

– Они в том числе.

На этом их диалог оборвался, так как в дверях у конюшни их встретил хозяин, и, продав ему лошадь на несколько пенсов дешевле, чем купили позавчера (таковы уж эти хапуги-торговцы), они направились наконец к дому Эссекса, но к прежнему разговору уже больше не возвращались. Переправились через Темзу на лодке, прошли мимо собора Святого Павла, минуя лавки книготорговцев, раскинувшиеся неподалеку, и вскоре вышли к богатому дому Роберта Деверё, графа Эссекского.

Слуга беспрекословно провел их в столовую, где за длинным столом, уставленным яствами, сидели два человека – хозяин дома и Уильям Шекспир. Едва их увидев, первый расцвел довольной гостеприимной улыбкой, второй – коротко поднял взгляд от тарелки и снова уткнулся в нее.

– Проходите, мои дорогие, я очень надеялся на нашу новую встречу и даже позволил себе приготовить для вас места за столом. – Эссекс указал на приготовленные столовые приборы. – Прошу вас, садитесь. Я не кусаюсь! – отпустил излюбленную в народе шутку про перевертышей.

Слуга же предупредительно отодвинул перед Соланж стул по правую руку от графа, но она, намеренно это проигнорировав, прошла и села подле Уильяма. Кайл занял место напротив.

Напряжение между присутствующими настолько сгустилось, что, казалось, искрилось, как бывает в грозу, и слова Эссекса прозвучали прорезавшей небо молнией:

– Между прочим, вы подоспели как раз вовремя, дорогие мои: мы с Уиллом как раз говорили о театральных подмостках. Очень любопытная тема, замечу я вам! Столько тонких нюансов, столько... возможностей, – молвил он, отправляя в рот кусок жареной трески. Прожевал ее с искренним удовольствием, или наигранным, сам черт не разберет, когда Эссекс искренен, когда нет. И продолжил: – Вы знали, что наш удивительный мальчик, – он указал головой на Шекспира, – пишет пьесу для королевы? Подумать только, для самой королевы, а я ничего об этом не знал. И мог упустить удивительный шанс поспособствовать, наконец, нашему делу! Кайл, милый, какая вопиющая безответственность... Дорогая мисс Дюбуа...

Соланж, должно быть, устала от кривляний хозяина, так как, прервав его, напрямую спросила:

– Итак, что вы хотите, чтобы я сделала? И причем здесь театр? – Плечи ее распрямились, а руки, Кайл был уверен, стиснулись в кулаки.

– Рад слышать разумные речи, – похвалил девушку Эссекс, утирая губы салфеткой. – Мне импонирует ваш прямой и решительный подход к делу, мисс Дюбуа. А потому слушайте, что я придумал...

Появление лошади у пансиона испугало Соланж не на шутку: таинственный доброжелатель показался ей хуже Эссекса, пусть и влиятельного, но знакомого нынче врага.

А кто этот, другой?

Что ему нужно?

Она действительно увлеклась этими мыслями и не сразу заметила, что идет вслед за Гриммом, как лошадь на поводу. Животное он хотя бы тянул за удила, ее же... прямо за руку, как никто никогда до него не решился бы сделать. И, осознав этот факт, Соланж сбилась с шага... Подумывала уже вырвать ладонь и положить этим конец Кайловой дерзости, но вдруг захотелось хотя бы на миг ощутить, каково это, идти с кем-то под руку, ощущая тепло крепкой ладони.