– Какому именно?

– Это не важно.

Соланж прищурилась, зло наблюдая из-под приспущенных век за мужчиной.

– Ты хуже, чем сутенер, – прошипела одними губами. – Продаешь меня, как товар, не задумываясь о прочем.

И удивилась, услышав:

– Если на то пошло, мисс Дюбуа, сутенер – ваш отец, а не я. Это он продал вас за презренный металл, а я – лишь сопутствующее обстоятельствам зло, с которым, хотите вы того или нет, приходится считаться.

Сказав это, Гримм тронул поводья лошади и отъехал вперед, где перекинулся парочкой слов с Гринуэем.

Между тем это была самая длинная речь, которую Соланж когда-либо слышала от этого человека, к тому же весьма неоднозначная. Он что же, осуждает отца, или ей показалось? И дерзит, что вовсе невероятно?

Она вздрогнула, ощутив, как ее тронули за плечо, дернулась инстинктивно, защищая не себя, а стороннего человека.

– Я напугала вас, извините, – повинилась Жюли. – Просто хотела позвать вас спрятаться от дождя. Вы продрогли, должно быть!

Ее забота была такой искренней, а улыбка располагающей, что Соланж сделалось не по себе. Неужели эта дуреха не знает, кого на самом деле жалеет? Разозленная на недавнего собеседника, отыграться Соланж решила на ней.

Демонстративно тряхнула рукой с серебряным обручем и весьма грубо спросила:

– Вы разве не знаете, кто я есть?

– Эээ... миссис Аллен, я знаю, – растерялась Жюли.

– Да нет же, кто я по сути, – она опять показала браслет, – я – перевертыш. Оборотень. Верфольф. Так почему вас волнует, продрогла ли я? Вам не должно быть до этого дела. Люди не любят нас и боятся... Не притворяйтесь, что вы не такая.

Девушка, не оскорбленная, а скорее, печальная, молча глядела ей прямо в глаза.

– Мне жаль, если вы полагаете, что я притворяюсь, – сказала она наконец. – У меня в мыслях не было относиться к вам как-то иначе, нежели к прочим знакомым.

– Вы наивны, Жюли, и не знаете, что говорите. – Соланж головой покачала.

– Возможно, но у нас в Стратфорде перевертышей почти нет, а мне всегда было так любопытно... – Она смущенно замялась и выпалила: – Вы разве не мерзнете под дождем?

Ее непосредственность развеяла мрачное настроение девушки, и она улыбнулась.

– Еще как мерзнем. Я уж точно! – С такими словами она полезла под тент, присев рядом со спутницей.

– А вы когда-нибудь обращались? – не отставала Жюли.

– Никогда. Сами знаете, это карается смертью!

– А знаете, кто вы? Я слышала, перевертыши могут быть кем угодно: хоть волком, хоть страшным медведем.

Соланж покачала головой.

– Этого я не знаю. Без обращения не узнать своей сути, а я заперта в этом теле специальным браслетом!

Жюли сделалась грустной

– Наверное, это ужасно, никогда не узнать до конца, кто ты есть, – сказала она. – Мне жаль, что закон запрещает вам обращаться. Будь я на месте королевы Елизаветы, изменила бы это!

Соланж улыбнулась.

– Но вы не королева Елизавета, а значит, и говорить не о чем. Хотя я хотела бы, чтобы вы были ей, дорогая Жюли! – неожиданно развеселилась она.

Как раз в этот момент прозвучал громкий свист, повозка дернулась остановившись. И девушки повалились одна на другую. Отталкивая перепуганную Жюли, Соланж нащупала в своей сумке мушкет и выглянула наружу...

Со стороны леса к ним направлялось несколько всадников, явно разбойников, они улюлюкали и кричали, приказывая не двигаться с места.

– Спрячьтесь немедленно! – велел ей, заметив Соланж Сайлас Гримм.

Как же, послушалась!

С мечом в руке он выглядел крайне внушительно, и все-таки это был тот момент, на который девушка так надеялась, и упускать этот шанс не собиралась.

– Я простой человек, направляющийся по делам в Лондон. Пожалуйста, не убивайте меня! – кричал с кОзел отец Жюли.

– Раскошелишься и останешься жив... если мы пожелаем, – отозвался в ответ насмешливый голос. И хохот нескольких человек подхватил эту шутку.

– Боже мой! – пискнула девушка, вцепившись в руку Соланж. – Что нам делать?

– Главное, не паниковать.

Соланж высвободила ладонь и снова выглянула наружу.

Если Том Гринуэй продолжал причитать, вымаливая у разбойников свою жизнь, то Сайлас Гримм уже бился с одним из них на мечах. Для разбойника его крепкий противник двигался очень даже неплохо и явно знал толк в том, что делал...

Соланж посчитала: остановивших повозку было не больше пяти человек. Не ожидавшие от простого наемника серьезных навыков боя, они поначалу с интересом следили за битвой приятеля с Гриммом, но стоило тому вскрикнуть, зажимая рану рукой, как остальные разбойники скопом кинулись к Сайласу.

Вот и все, сейчас с ним будет покончено!

Решив так, Соланж подхватила длинную юбку, задрав ее много выше дозволенного приличиями (но до них ли было сейчас?), и, оглянувшись к Жюли с приложенным к носу указательным пальцем, велела оной молчать. А сама спрыгнула на дорогу...

Заряженный мушкетон приятно оттягивал руку, сердце горело от быстрого перестука. Поначалу маленькими шажками Соланж отошла от повозки, двигаясь так, чтобы она прикрывала ее от разбойников, а потом просто бросилась прочь...

Может быть, разгоряченные битвой, они не сразу заметят ее, а там лес – и свобода.

– Эй, девка, стоять! – полетело ей в спину. – Стоять, я сказал.

Она, конечно, голоса не послушалась и припустила быстрее, проклиная в сердцах тяжелую юбку и стиснувший тело корсет. Без них она бы бежала быстрее – ее никто не сумел бы догнать...

А так... ее со всей силы схватили за руку и дернули на себя. Развернувшись волчком, будто игрушка юла, она со всей силы впечаталась в твердую грудь. Даже в глазах потемнело на миг...

– Что, маленькая строптивица, решила сбежать? Это ты зря. – Ее обдало неприятным дыханием изо рта.

Надо было все-таки кинуть мушкет и стянуть с рук перчатки, но оружия было жаль, и она прогадала.

Или все-таки нет?

Сфокусировав зрение, девушка рассмотрела ухмыляющееся лицо в паре дюймах от своего и сработала моментально: чуть отклонившись, припечатала негодяя головою в лицо. От удара из глаз брызнули звезды, причем самые что ни на есть настоящие, показалось, что врезалась она в стену. И вряд ли в других обстоятельствах этот удар навредил бы противнику, но Соланж понимала, что ее смертельно опасная кожа доделает остальное.

Так и вышло: глухо вскрикнув, мужчина осел с удивленным выражением на лице, и пальцы, удерживающие ее, тут же разжались. Не теряя ни единой секунды, Соланж опять побежала... Все туда же, в сторону леса, и уже достигла подлеска, когда вместо звона мечей услышала окрик Пса:

– Мисс Дюбуа, остановитесь, прошу. Они вам больше не угрожают!

«А ты, Пес, ты тоже не угрожаешь?»

Конечно, она не подумала остановиться: что эти разбойники, что он сам – все одинаково ограничивали свободу, о которой она так мечтала. Все, хватит, пришло время взять свою жизнь в свои руки!

– Мисс Дюбуа... Соланж... – Голос сделался ближе. – Прекратите бежать, я все равно вас поймаю.

Затравленно оглянувшись, она поняла, что Гримм действительно нагоняет, вот-вот схватит за руку, как и тот...

А ведь у нее мушкетон!

Ну конечно.

Припав спиной к ближайшему дереву, она нацелила на преследователя дуло оружия.

– Не приближайтесь, Гримм, – предупредила прерывающимся от быстрого бега голосом. – Иначе выстрелю в вас!

Мужчина замер в нескольких ярдах, бесстрастно на нее глядя. А ведь правый рукав его куртки был залит кровью, и подбородок рассекал глубокий порез...

Неужели он справился сразу со всеми?

Вот ведь... скотина...

– Мы оба знаем, вы так не поступите, – сказал Гримм. – Вы не убийца, Соланж.

Губы ее изогнулись в усмешке.

– Скажите это моим четверым мертвым мужьям, и они с вами поспорят, – огрызнулась она.

А Сайлас не унимался:

– Они сами свое заслужили, вы ведь пытались их предупредить, но убить хладнокровно, намеренно – дело другое. Вам духу не хватит! Мисс Дюбуа, отпустите оружие.