Он и так получил больше возможного, но не станет думать об этом сейчас... Сейчас главное – выбраться из лесу, но сначала одеться.

Он выскочил на поляну, на которой скинул одежду, и принялся судорожно натягивать вещи. Одевать Соланж не было времени, и он просто завернул ее в плащ...

Только бы не опоздать!

Осталось чуть-чуть...

Он вышел в подлесок, где привязал лошадь, и будто одеревеневшими пальцами кое-как распутал удила.

– Тише-тише, – повел животное в поводу.

То, как нарочно, фыркало и артачилось. Может быть, чуяло дух дикого зверя, все еще витавший над ними, но, в конце концов, Кайл вспрыгнул в седло и, прижимая к себе безвольное тело, пустил животное вскачь.

Слышал, как кто-то выскочил на дорогу и кричал ему вслед, веля остановиться именем королевы, но он лишь пришпорил лошадь сильнее. Понимал, что надолго этой клячи не хватит, того и гляди повалится замертво, и твердил мысленно снова и снова: «Только до Лондона продержись. Только до Лондона, моя милая!»

И страшился погони.

У охотников за головами лошади явно были получше, и пусть у него была приличная фора – тем предстояло добежать до своих лошадей, привязанных, он хотел бы надеяться, где-то со стороны Эмерхема, – они легко бы нагнали его.

Но погони все еще не было...

И когда обессиленная кобыла почти встала у Лондонского моста, Кайл сжалился над животным и спрыгнул на землю с девушкой на руках. Накинул удила на крюк у ближайшей таверны, а сам поспешил по лондонским улицам...

Город уже просыпался.

Тонкая ленты зари окрасила горизонт, знаменуя начало нового дня, но предрассветные сумерки все еще были густы и скрывали, Кайл очень наделся, его странную ношу от глаз посторонних. Вот хотя бы красивые узкие стопы, выглядывающие из-под плаща... И тонкую обнаженную руку, обвившую его шею.

Эта рука без перчатки касалась его совершенно спокойно, как и любая другая.

Неужели... убийственный дар мисс Дюбуа лишился силы после первого обращения?

Это было бы слишком прекрасно, чтобы быть правдой...

Ведь лишило бы ее всякой ценности в глазах Эссекса и остальных.

Соланж была бы свободна!

Восторженный в своих чувствах, он чуть крепче прижал к себе хрупкое тело, и девушка застонала.

– Прости, но мне сложно поверить, что решение было настолько простым, – шепнул Кайл в ее коротко остриженные волосы. – Если бы я только знал... Если бы...

Входная дверь пансиона оказалась закрыта, и он в сердцах выругался сквозь зубы. Не успел толком понять, как теперь быть, когда по ту сторону раздались шаги, и, скрипнув, она приоткрылась...

– Кто ты такой? – осведомился молодой человек, появившийся на пороге. – И кто у тебя на руках?

Кайл видел этого парня рядом с Соланж еще в Пэрис-Гарден, когда она приходила смотреть медвежьи бои, и он ему загодя не понравился. Но сейчас было не до того...

– Твой друг нуждается в помощи, – сказал он.

– Друг? – Тот вскинул многозначительно бровь, уже по всему догадавшись, кто у него на руках.

Значит, знает о маскараде Соланж, что плохо и хорошо одновременно. Хорошо, так как сможет помочь, плохо, что мисс Дюбуа вообще сочла нужным довериться этому странному парню. На нее не похоже...

Кайл смерил собеседника оценивающим взглядом.

– Пусти внутрь. После поговорим.

– Надеюсь, ты не обидел ее... – отозвался тот мрачным тоном, отступая, чтобы его пропустить.

– А то что? – не сдержался Кайл от вопроса. – Вызовешь на дуэль? Или... проткнешь гусиным пером? – снасмешничал он, заметив, что руки парня в пятнах свежих чернил.

Тот так же мрачно ответил:

– Гусиным пером убивать легче всего, я бы не стал насмехаться на твоем месте. Я постоянно кого-нибудь убиваю... в своих пьесах. Могу и тебя...

– Так ты поэт?

– Драматург.

– И работаешь в том же театре, что и Соланж?

– Роберт, хотел ты сказать. Кстати, вот его комната...

– Знаю. – Кайл бесцеремонно толкнул дверь ногой и вошел внутрь, направившись сразу к постели и уложив девушку на нее.

– Что с ней случилось? – осведомился Шекспир. – Где ее сапоги?

Кайл только теперь запоздало подумал, что одежду Соланж следовало бы прихватить. Но в тот момент о таких мелочах просто не думалось...

– Вообще-то она лишилась не только сапог. У тебя будет запасная рубашка?

В других обстоятельствах он бы, наверное, рассмеялся, увидев шокированное лицо своего собеседника, но теперь просто молча дожидался ответа.

– Э... кхм... что ты с ней сделал? – прохрипел тот, подступая на шаг. – Ты ее... да я сам... своими руками...

– Я ее пальцем не тронул, – спокойно отозвался мужчина, понимая, что трогал, просто не так, как представлялось поэту. – Тут дело в другом... Так у тебя есть запасная рубашка?

Он бы снял и отдал ей свою, но не был уверен, что, очнувшись, Соланж оценит его голый торс, покрытый сотней царапин и ссадин. Он едва их заметил, когда одевался в лесу, но теперь кожа горела огнем...

– Сейчас принесу, – ответил Шекспир и торопливо вышел из комнаты.

Пока его не было, Кайл наполнил глиняный ковшик водой и разорвал старую простынь на лоскуты. Жилище было настолько убогим, что рассчитывать на нечто лучшее не приходилось... И от бессилия дать Соланж это лучшее у него скрипнули зубы.

Они уберутся отсюда, пообещал он себе, уберутся так скоро, как только сумеют.

Покинут проклятый Лондон и склоки у королевского трона, станут свободными... и счастливыми.

Губы невольно растянулись в улыбке.

А он думал, что разучился так делать, улыбаться от счастья!

Думал, Эссекс и его преступный комплот вытравили из его сердца всякую радость.

Особенно после того, как он познакомился с ней... недотрогой в черных перчатках.

Кайл подушечкой пальца, лишь на миг зависнув рукой у бархатной кожи, коснулся щеки спящей девушки.

Невероятно!

Провел линию скулы и отпрянул, услышав шаги.

– Вот, штаны и рубашка. – Молодой человек протягивал ему вещи, хмуро глядя из-под нависших бровей.

Кайл кивнул.

– Я одену ее и промою ей рану.

– Она ранена? – всполошился Шекспир.

– Есть такое, – скупо откликнулся собеседник. Просто не знал, как много знает мальчишка о своем «друге Роберте».

А тот знал побольше, чем он полагал, так как вдруг произнес:

– Она... обращалась?

Кайл вскинул голову и ожег его взглядом. Она и об этом сказала! Нехорошо.

Отозвался как бы с предупреждением в голосе:

– Нас преследовали охотники за головами. Еле унесли ноги! – Пусть этот мальчик с кудрявыми волосами знает наверняка, что перед ним перевертыш. Человек-хищник. Ни больше ни меньше.

Вряд ли ему придет в голову соперничать с ним...

– Отвернись, я займусь ее раной.

– Я мог бы помочь.

– Ты не должен к ней прикасаться.

– Я не должен, а тебе, значит, можно, – хмыкнул Шекспир. – Ты у нас медикус?

Кайл расправил широкие плечи и шагнул к собеседнику. Был уверен, что выглядит впечатляюще, но мальчишка даже не дрогнул. Смело глядел ему прямо в глаза...

– Я не медикус, чтобы ты знал, но в ранах кое-что смыслю, – произнес Кайл твердым тоном. – А этой девушки ты не коснешься... никогда... ради собственной безопасности. Я доходчиво объясняю?

Молодой человек в том же тоне ответил:

– Если ты намекаешь на что-то постыдное в моих помыслах, то хочу до тебя донести: я женат. И довольно давно! Мои трое детей тому подтверждение.

Кайл хмыкнул:

– Кому это мешало иметь интрижку на стороне? А ты вряд ли без корысти крутишься рядом. Видел тебя в Пэрис-Гарден с ней рядом... – он кивком головы указал на Соланж. – Скажешь, так просто?

– Мы работаем вместе.

– В театре?

– Да.

Кайл метнулся по комнате, проклиная в сердцах театры и все, с ними связанное.

– Но хотя бы не в «Розе»?

– В «Глобусе». А в чем дело-то?

Шекспир выглядел крайне заинтригованным подобной реакцией собеседника. Кайл и сам поразился, как лихо скакнула его тревожная мысль с одного на другое...