– Тебя не касается, – как отрезал он. И добавил: – Иди к себе и слагай свои вирши – я позабочусь о девушке.

Но молодой человек возмутился:

– Оставить ее с тобой один на один? Ну уж нет. Мало ли что взбредет тебе в голову! Помимо прочего я не уверен, что ты вообще ее друг. Миссис Аллен ни разу не упоминала тебя.

– «Миссис Аллен», – чуть насмешливо повторил за ним Кайл, будто пробуя имя на вкус.

Он ни разу за все четыре замужества «черной вдовы», как частенько величал Соланж брат, не называл ее как-то иначе, кроме как «мисс Дюбуа». – Хорошо оставайся, – позволил он милостиво, – но не вздумай глазеть. Ты понятия не имеешь, каким бываю я в гневе!

Шекспир покачал головой.

– Больно нужно. – И тут же спросил: – А почему она не приходит в себя? Это нормально?

– Ее усыпили снотворным. Проснется через пару часов... А теперь отвернись.

Молодой человек отошел и завозился у печки, запаляя огонь, а Кайл, невольно сглотнув, откинул полы плаща с тела девушки. Глубокая рана тянулась вдоль ребер и уже подсыхала. Он обмакнул приготовленную тряпицу в холодную воду и принялся оттирать засохшую кровь... Соланж дернулась, застенала, но не проснулась, лишь задышала как-то тревожно и часто. И Кайл, обмывая живот и бедра своей подопечной, невольно залюбовался точеной фигуркой с красивой маленькой грудью и длинными, как у лани, ногами.

Зря он, наверное, подписался на это: здоровье у перевертышей крепкое, рано затянулась б и так. А теперь это красивое тело станет денно и нощно стоять пред глазами, тревожа и без того неспокойное сердце...

Идеальная, до чего же она была идеальная!

И неожиданно безопасная для него.

Или теперь уж для всех?

Как проверить? И как ей сказать?

Он пересилил желание прикоснуться к точеной фигурке не тряпкой, а пальцами. Все равно она не узнает! Но не позволила совесть. Он вытер руки и, приподняв спящую, натянул ей сначала рубашку, а потом и штаны.

– Я закончил. Пусть теперь спит! – кинул Шекспиру. – А мне надо уйти...

– С такими глазами собрался на улицу?! – удивился молодой человек. – Да тебя остановит первый же стражник и проверит браслет. А его ты не носишь, ведь так?

– Не ношу, – с вызовом подтвердил Кайл.

– Вот и думай, выходить тебе или нет. Разве что умереть захотелось или запас бересклета имеется...

Не имелось.

Ни бересклета, ни второй перемены одежды – ничего не было. Эссекс, отправив его медведем в зверинец, лишил Кайла не только имущества, но как будто и личности!

– Но я должен раздобыть денег... Мне нужно выйти, – хмуро выдохнул он. Скорее говорил сам с собой, чем с Шекспиром, но тот вдруг откликнулся:

– Я могу достать бересклет, знаю где взять. А тебе бы прилечь... Шатает уже. Можешь у меня в комнате, когда я уйду...

Кайл, сдвинув брови, на него посмотрел: с чего бы такие услужливость и внимание? Он не привык ни к тому, ни к другому. Но поэт выглядел искренне озабоченным и готовым помочь, что против воли вызывало тревогу.

– Нет, я здесь останусь. Вдруг Со... миссис Аллен, – поправился он с легким смешком, – что-то понадобится.

– Дело твое. – Молодой человек дернул плечами и направился к двери.

– Эй, поэт, – Кайл окликнул парня в дверях, и тот обернулся, – зовут тебя как?

– Уильямом Шекспиром.

– А меня Кайлом Гриммом, – назвался он, ощутив, как его, в самом деле, повело в сторону от усталости. И рука для надежности оперлась о спинку кровати... – И я обещаю, что верну тебе деньги за бересклет, как только смогу выходить.

Мальчишка кивнул.

– Сочтемся при случае. Я пошел. – И вышел за дверь.

Кайл так привык всего опасаться, быть вечно настороже, что теперь, отпустив этого парня, испугался, что сделал огромную глупость. Он ведь не знает о нем ничего: вдруг тот отправится напрямую в канцелярию Сесила и выдаст его и Соланж – вот, мол, мятежные перевертыши без браслетов. Нагрянут стражники, схватят их и уведут в пыточную, а поэт получит свой фунт за предательство.

Как Иуда.

А другой голос шептал: «Но он ведь не выдал Соланж, хотя знал, что она без браслета».

Или не знал?

Усталость навалилась внезапно, подобно лавине, валила с ног, не давая метаться по крохотной комнатке в такт своим мыслям. Швырнув на пол плащ, Кайл, поворошив угли в печи, подхватил кочергу и положил ее рядом с собой, когда на плащ этот лег.

Скорее даже упал как подкошенный...

«Может, стоило взять Соланж и уйти?» – мелькнуло последнее в голове, а потом его мозг отключился.

… Когда в его сон вплелись звуки тихого разговора, Кайл был в саду вместе с матерью. Шел не рядом, а позади, наблюдая, как дуновение легкого ветерка время от времени развевает ей платье и волосы. Как она улыбается, то и дело касаясь тонкими пальцами то куста роз, то цветущей магнолии. Помнится, удивился во сне, что они цветут вместе, одновременно, но женщина улыбалась и казалась красивей любого цветка в этом дивном саду, и Кайл отринул мысли о странности данного факта, просто любуясь ей.

А потом кто-то сказал:

– Он, кажется, просыпается. – И он в самом деле проснулся.

Сел, тряхнув головой и удивляясь, что вместо дивного сада видит отнюдь не дивные стены какой-то жалкой халупы.

– С пробуждением... Кайл, – промурлыкал с видимым недовольством женский голос. – Выспался, соня?

На постели в двух шагах от него сидела Соланж, и губы ее насмешливо изгибались.

Он же все еще находился под впечатлением сна, и не сразу среагировал на насмешку. Темноволосая и язвительная, мисс Дюбуа была полной противоположностью его матери...

Светлоглазой блондинке.

– Сколько я спал? – прохрипел он, глянув в окно.

– Да весь день, считай. Как раз вечереет...

– Целый день?! – ахнул Кайл и подорвался на ноги, случайно толкнув что-то ногой.

С громким шумом по полу проехалась кочерга...

– Твой меч, полагаю, – вскинула брови Соланж. – Не стала его забирать. Вдруг огорчишься!

Он молча поднял кочергу и отнес ее к печке.

– Где поэт? – осведомился, запустив пальцы в волосы. – Он уходил принести бересклет.

– И принес. – Соланж кивнула в сторону маленького флакона, стоявшего на столе. – И рассказал кое-что интересное... – добавила следом.

Ну вот, сейчас он получит за то, что с ней сделал... Кайл сглотнул и приготовился к колкостям.

– Что же он рассказал? – осведомился лениво.

– Что тебя зовут Кайл. Это правда?

Кайл хмыкнул: неожиданный выбор темы.

– Да, это так.

– А мне ты об этом не счет нужным обмолвиться?

– Не было случая. Да и что здесь такого: Кайл или Сайлас – разница невелика.

Соланж ткнула в него указательным пальцем.

– Тут дело не в разнице, а в доверии, глупый чурбан, – колко, в своей привычной манере общения с ним припечатала девушка. – Ты доверил свое настоящее имя Шекспиру, но не мне.

Кайл невольно вздохнул.

– Я доверил тебе свою жизнь, – парировал он. – Разве это не больше какого-то имени? – И заметил, как настроение собеседницы изменилось.

Соланж сделалась мрачной и опустила глаза.

– Спасибо, что спас меня, – неожиданно прошептала она. – Уильям сказал, ты обо мне позаботился... – Ее щеки враз вспыхнули. – Я толком не помню, что было, но...

– Тебя оцарапало арбалетной стрелой со снотворным. Пришлось всю дорогу тащить тебя на себе, – беззаботно откликнулся Кайл.

– А как же охотники?

– Они нас не поймали, а это самое главное. – Щеки Соланж все еще полыхали, и Кайл решил, что это хороший момент, чтобы покончить с неловкостями. – Правда, одежда твоя осталась в лесу. Извини, не подумал ее прихватить.

Не поднимая глаз, его собеседница молча кивнула.

И добавила:

– Мне Уильям другую купил.

Эти слова, как ни странно, отозвались в душе чем-то недобрым.

Ревностью, что ли...

– Он предусмотрительный, – чуть язвительней, чем хотел бы, откликнулся он.

– Да, он такой.

– И давно вы знакомы?

– Несколько дней. Познакомились в Стратфорде-на-Эйвоне в лавке перчаточника.