Вторым чувством было недоверие: «Раз он принимал кадровые решения, то мое приглашение преподавать в Академии было его инициативой. Почему? Чем Онежский руководствовался, когда предлагал мне работу, ведь на мне лежит клеймо убийцы, несмотря на оправдательный приговор?»

Ну и третьим стал интерес, совершенно неизбежный при виде столь красивого мужчины, как Дмитрий. Забавно, это было последним, чего Ланж ожидала от новой страницы в своей жизни, и француженка решила не идти на поводу у эмоций. Ей не нужно было сближение с тем, кто был временно полезен, но не подходил ни под один критерий из ее жесткого списка.

1 сентября 1830 года по Арагонскому календарю

Академия состояла из надземной части, которую все называли замком, и вырезанных прямо в горе этажей, которые именовали подземельем. Это Ланж узнала от ректора Онежского, который за вежливой десятиминутной беседой поведал ей больше, чем Мизинцев на протяжении всего завтрака.

Из путеводителя по академиям Российской империи, найденного еще в Париже, ей было известно, что в Исетской есть четыре факультета: оборотней, магов, ведяв (мордовских русалок, обосновавшихся на берегах реки Исети) и витряников — повелителей ветров. Ее непосредственным начальником стал декан факультета магов Бунин, который преподает основы боевой магии.

В первый учебный день Академия собралась в полном составе в общем зале на одном из верхних уровней подземелья. Четыре факультета стояли отдельно друг от друга, каждый в своей форме: маги надевали темно-бордовые брюки, такого же цвета рубашки, а поверх — безрукавные плащи по колено, стянутые ремнями на поясе. Оборотни носили серые комбинезоны, высокие, туго зашнурованные ботинки и береты; витряники — белоснежные костюмы с сюртуками и такого же цвета плащи, ведявы — бирюзовое облегающее одеяние с широкой юбкой поверх брюк, короткой спереди, и удлиненной сзади.

Весь преподавательский состав выстроился вдоль своего стола, лицом к учащимся, и вперед выступил Дмитрий Онежский. Сегодня он не был таким благодушным и улыбчивым, каким его впервые увидела Ланж. Его фамильяр — черный кот — сел у его ног, не забывая презрительно косить зеленым глазом на Гастона, отчего бедный пес изнывал от желания устроить разборки. Девушке пришлось приложить много усилий, сдерживая своего фамильяра, посылая ему мысленные волны спокойствия и сдержанности.

— Ученики Академии, приветствую вас в стенах нашего подземелья в начале очередного учебного года! Как вы заметили, число студентов поредело из-за низкой успеваемости ваших незадачливых друзей, и теперь им придется наниматься вольнослушателями в частные школы. Если не хотите оказаться на их месте — добросовестно пополняйте головы знаниями, не так уж это и сложно. В преподавательском составе у нас тоже произошло изменение, и теперь защиту от темной магии будет вести мадмуазель Соланж Ганьон, выпускница Академии Борре. Поприветствуйте ее!

Около трех сотен пар глаз впились в нее взглядом, и по залу раздалось нестройное хлопанье ладонями.

— Какой теплый прием, — хмыкнул ректор, и ученики захлопали громче. — Довольно, довольно, уверен, мадмуазель Ганьон прониклась вашей любовью и хорошими манерами. А теперь последнее объявление: всем вам запрещено покидать Академию без разрешения из деканата. И не рекомендую нарушать мой указ, — добавил он строго, прекращая недовольный ропот. — Я долго закрывал глаза на ваше своеволие, но теперь нарушение дисциплины будет караться как положено, вплоть до отчисления. Посещение города доступно только в согласованные даты и под надзором дежурных, практика в лесу — под контролем преподавателей. Однако самостоятельно за пределы Академии не выйдете, иначе вслед вам полетят ваши же чемоданы.

Не добавив больше ни слова, он развел руки в стороны, создавая мощную материализующую вязь. Каждый факультет поделился на две части, выстроившись в линию, и между ними появились длинные столы со скамьями. Ученики заняли свои места, преподаватели тоже сели за свой стол, и из примыкавшего к залу коридора появились повара, перед которыми по воздуху плыли подносы с пищей.

Шокированная Ланж наблюдала, как столовые приборы, тарелки и стаканы, кипящие супницы, блюда с зажаренной дичью, рыбой и овощами летали над головами студентов, опускаясь на положенные места, и ученики с абсолютным спокойствием наполняли тарелки пищей. Преподавательский стол уже был накрыт, чему девушка изрядно обрадовалась.

Да, праздник в честь первого учебного дня изрядно отличался от того, что она привыкла видеть в Борре, но разочарованной она себя не чувствовала, наоборот, после изумительно приготовленной еды и хорошего вина она готова была признать, что у Исетской Академии есть своя изюминка.

После основных блюд столы заставили десертами, но, как шепнула сидящая рядом коллега, такое изобилие для учеников предусмотрено три раза на протяжении учебного года: в первый и последний день учебы, а также на Рождество.

Окончание праздника произошло под бой часов, и ровно в девять вечера студенты отправились отдыхать в свои общежития. Каждый факультет занимал отдельный этаж с необходимыми им условиями. Так, у ведяв был собственный бассейн, у магов — личная библиотека с тематическими книгами, у витряников — созданные вязью воздушные сети, позволявшие им валяться в невесомости, как на пуховой перине. Ну а у оборотней были клетки с цепями и кандалами для тех, у кого проявлялись трудности с самоконтролем.

— Ну ты видела, видела? — бушевал Гастон, пока Ланж взбивала подушки перед сном. — Как этот котяра смотрел на меня, будто он тут главный! Весь в своего хозяина!

— А не ты ли называл Онежского нашим благодетелем еще недавно?

Лохматый пес сердито молчал.

— Не дуйся, друг, лучше ложись отдыхать. И не будь несправедлив к ректору, он вполне хороший человек.

— У хорошего человека не может быть фамильяра-кота, — неукротимо возразил Гастон, но совету лечь спать все же последовал.

3 сентября 1830 года по Арагонскому календарю

Обучать тех, кто младше тебя всего на восемь лет — нелегкая задача, и третьего сентября Соланж Ганьон прекрасно в этом убедилась.

То была пятница, последний день перед выходными, и студенты, успевшие отвыкнуть на каникулах от строгих правил, любой ценой решили сорвать урок. Угрозы ректора их не особо напугали, а молоденькая парижанка казалась идеальной мишенью. Семнадцатилетние ученики шестого курса и их фамильяры с нетерпением предвкушали развлечение, поглядывая на наручные часы. До восьми оставались две минуты, но преподавательницы еще не было. Неужели опоздает? Вот это скандал! Они обвинят ее в непунктуальности, разнося по Академии слухи. Иностранка еще пожалеет, что согласилась приехать в Оренбургскую губернию!

Ребята следили за стрелкой часов, отсчитывая секунды, но, ровно в восемь часов, дверь распахнулась, и мадмуазель Ганьон с невозмутимым лицом вошла в помещение.

— Доброе утро, студенты! — произнесла она с едва заметным мелодичным акцентом. — Меня зовут Соланж Ганьон, и на протяжении всего учебного года я буду преподавать вам защиту от темной магии. Ознакомившись с вашей учебной программой, я была удивлена, но, с другой стороны, она вполне соответствует ценностям Исетской Академии, и мне есть чем с вами поделиться. Очень надеюсь, мы выстроим здоровые уважительные отношения, и полученные знания пригодятся вам в дальнейшей карьере.

Подростки переглянулись, не зная, как реагировать, но местный заводила Борис Бравадин взял ситуацию в свои руки.

— Позвольте спросить! Это правда, что вы обучались в Академии Борре?

— Правда.

— И вас приглашали стать там ректором?

— Не совсем. То была всего лишь возможность.