— Довольно!

После этой команды Рыкова все должно было прекратиться, но Диана неожиданно сплела кинжальную вязь, суть которой сводилась к полосованию врага острыми магическими потоками. Глаза француженки расширились: она снова вспомнила тот злосчастный вечер, перекошенное ненавистью лицо Флер Андре, которая сначала осыпала ее проклятиями, а потом, озверев от презрительного вида Соланж, перешла к запрещенным заклинаниям. Одним из них было кинжальное.

***

— Ты думаешь, весь свет сошелся на тебе? — яростно кричала Флер.

— Еще не весь, — с невыносимым самодовольством ответила Ланж, — но я близка, чтобы преуспеть. А ты так и увянешь, Цветочек, в попытках до меня дорасти!

Противница жутко расхохоталась.

— Ну уж нет, Ганьон, твое время закончилось. Ты не получишь ни Клода, ни должности!

— Если бы в твоей голове было больше мозгов, чем тупости, я бы тебе сказала, что никто лучше меня не подходит для роли ректора в Борре, а Клод Дюпон мне и даром не нужен. Этот нарцисс и повеса только и думает о своей красоте, деньгах, пустых развлечениях, и я никогда не смогу уважать такого мужчину. Но для таких как ты, — губы Ланж тронула гадкая улыбка, — Клод — это просто предел мечтаний. Ты сама себя не уважаешь, не ценишь, ты ничего не добилась за всю свою жизнь, даже диплом Академии получила больше за счет связей отца, чем благодаря своему уму.

— Прошу, остановись! — предостерегал Гастон, но девушка решительно вскинула ладонь.

— Почему я должна остановиться? Она сама меня позвала, сама завела этот разговор, вот пусть и послушает. Все равно кроме меня никто не скажет ей правду. Так что, Флер, — продолжила она, обращаясь к девушке, — перестань соревноваться со мной, у тебя для этого кишка тонка. Нужен Дюпон? Пожалуйста, попытайся его очаровать, только его даже твои деньги не прельстят, он и сам не бедствует. А что касается меня — я стану ректором, первой женщиной на этой должности, и вполне заслуженно, ибо даже несмотря на свою фамилию, я сама заработала свою репутацию.

Решив, что достаточно унизила глупую подругу, Ланж развернулась, но отточенная многолетними тренировками интуиция спасла ей жизнь, когда Флер послала в спину противнице темное кинжальное заклинание.

***

— Прекратить!

Рыков и Бунин попытались вмешаться, но их вязь едва не срикошетила в учеников, что заставило мужчин остановиться. Диана этим воспользовалась, атакуя опасным заклинанием, расплавляющим глаза.

***

— Что, боишься за свое личико? А я еще одно знаю, тебе понравится!

В подтверждение своих намерений Флер ударила вязью, которая сваривает внутренности прямо внутри человека, но делает это медленно, мучительно, не давая умереть, страшно истязая. Соланж Ганьон успешно ее парировала, укрепив защитный кокон, но противница не ослабляла натиска, бездумно швыряясь самыми мерзкими заклинаниями из всех возможных.

Ланж отразила удушающую вязь, потом — раздробляющую конечности, сжигающую заживо, вызывающую гниение плоти. Они лились неудержимым потоком, и девушка не понимала, откуда ее туповатая и безобидная подруга узнала о столь темной магии. Все они были в списке запрещенных, но даже если Флер и вычитала их в порыве отчаяния, то чтобы швыряться этими заклятиями — нужно обладать большой силой и натренированностью. Иначе практика темной магии могла закончиться весьма печально для самого мага.

Стоило об этом подумать, как смертоносная вязь начала рикошетить во все стороны: полетели куски мрамора, пыль, ошметки фруктов. Соланж всерьез испугалась, что Флер сошла с ума, и сейчас представляет опасность не только для соперницы, но и для самой себя.

— Остановись, немедленно! — кричала она, но тщетно.

***

Диана мерзко улыбнулась, прежде чем выбросила новую вязь.

18 ноября 1830 года по Арагонскому календарю

— Как он?

— Уже лучше, мадмуазель.

— Можно его увидеть?

— Не стоит, приходите позже.

— Вы мне уже две недели это твердите!

— Значит, стоило бы уже сделать выводы.

Ланж разозлилась, но не показала Илье Мизинцеву, как ее выводит из себя его спокойствие и непоколебимость. Она никому не показывала своих эмоций, поэтому люди называли ее бессердечной, холодной, бесчувственной. Ланж и сама в это верила, испытывая только гордость, пока на нее не свалилась куча несчастий.

— Пропусти ее, — раздалось из-за двери, и Ланж буквально вломилась в кабинет ректора.

Онежский полулежал на кушетке у стены, рядом был заваленный мазями и разными лекарскими инструментами столик, над которым склонился Рыков.

— Добрый вечер, мадмуазель. Вы так настойчиво пытались меня навестить. Надеюсь, у вас все в порядке?

Девушка почувствовала, как щеки наливаются красным, и впервые за все время взаимодействия с мужчинами опустила глаза.

— Простите за мою настойчивость, я лишь хотела убедиться, что вам ничего не угрожает.

Мизинцев выразительно хмыкнул, и ректор попросил их с Рыковым удалиться. Оба посмотрели на него с сомнением, но просьбу выполнили.

— Как видите, я жив, и уже почти здоров.

Взгляд Ланж помимо воли устремился к кровоточащим порезам, но не они вызывали смущение: из одежды на Дмитрии были только черные брюки. Ей выпала возможность убедиться, что ректор действительно был красивым мужчиной, превосходно сложенным, и лишь раны портили великолепный облик. С трудом оторвавшись от созерцания его груди, Ланж перевела взгляд на лицо, и заметила, как он бледен, и какие круги залегли под глазами.

— С того дня я хотела поблагодарить вас, но у меня не было возможности.

— Конечно, — усмехнулся Дмитрий, — главный библиотекарь очень ревностно приступил к моему лечению, оставив свои прямые обязанности, и не давая лекарям выполнять их работу.

— Позвольте мне...

— Сядьте, — сказал ректор, заклинанием подвигая к кушетке кресло.

Ланж посмотрела ему в глаза, видя много настороженности и ожидания, и ей вспомнился тот страшный момент, когда Диана сплела осколочную вязь. Это заклинание было опасно тем, что имело большой радиус поражения, и могло нанести урон сразу нескольким целям. Парижанка понимала, что если смертельные осколки ударят в ее кокон, то разлетятся во все стороны, поразив и учеников, и деканов. Этого и добивалась Диана, чтобы Ланж убрала защиту, позволив заклинанию убить только ее. Самопожертвование — благородный поступок, но дело еще в том, что однажды девушка позволила умереть Флер подобным образом, о собственное срикошетившее заклятие, и Диана хотела не просто убить ненавистную француженку, но и помучить перед смертью.

Именно в такую безнадежную минуту появился Онежский, первым уловивший концентрацию темной магии в подземелье. Он увидел, как Соланж убрала защитный кокон, но не мог ей позволить пожертвовать собой. Это ведь был его долг — защищать Академию, но он заигрался, позволив мертвецам спокойно жить в этих стенах, дав им иллюзию скрытности и безопасности. И сейчас за его ошибку расплачивалась девушка, ради которой он и сам был готов умереть.

Вот он и сплел из магических нитей щит, прикрыв и француженку, и всех остальных в подземелье. Кроме себя.

— Господин Онежский! — нежный голос вырвал его из воспоминаний. — Позвольте мне все-таки выразить вам искреннюю признательность! Мы с Гастоном живы только благодаря вам!

Скосив глаз на фамильяров, Онежский с удивлением заметил, что Гастон улегся рядом с его котом Эно, и вылизывал ему шерсть на загривке. Но даже если предположить, что фамильяр француженки сошел с ума, то объяснить спокойствие самого Эно было невозможно. Обычно фамильяры относились друг к другу настороженно, особенно принимающие форму собак и котов, и сближались, только если чувствовали взаимную симпатию своих хозяев.