— Неужели вы не понимаете, что меня пытаются очернить? — несмотря на растерянность и обиду, Соланж решила вести себя спокойно, как подобает честному человеку. — Мертвецам выгоден раскол в рядах защитников Исети, и они задействовали своих марионеток, чтобы подставить меня, посеять между нами недоверие. Да, я чужачка здесь, в Оренбургской губернии, но мне не безразличны судьбы детей, обучающихся в Академии, мне не безразличны все люди, которые пострадают, если Мара одержит верх. Я лишь пыталась быть полезной, хотела встать вместе с вами на защиту этого края, и сражаться. Неужели из-за столь нелепой инсценировки вы разуверитесь во мне, и дадите врагам шанс одолеть нас поодиночке?!

В кабинете повисла тишина. Было видно, что Рыков склонен поверить ей, но Мизинцев смотрел с непримиримой ненавистью.

— Мадмуазель, — строго произнес Онежский, — мы обязательно выясним правду, а пока прошу вас выполнять исключительно свои прямые обязанности. Если вам нечего скрывать, я хотел бы прикрепить к вам отслеживающую вязь.

3 декабря 1830 года по Арагонскому календарю

В шесть часов утра Соланж Ганьон накладывала на себя заклинания, убирающие синяки под глазами, так как почти всю ночь провела без сна. Ей безумно хотелось плакать от несправедливых обвинений, но раненая гордость не давала пролить ни слезинки. Как такое могло случиться? Неужели Бунин заранее подготовил подлую ловушку, чтобы столкнуть в нее Соланж в случае собственного поражения? В таком случае он преуспел, ибо девушка лишилась доверия, доступа к дневникам Анны, а на ее руке красовался омерзительный браслет с вплетенной в него отслеживающей вязью. Теперь Дмитрий всегда будет знать, где она находится, и какие заклинания использует.

— Как это унизительно, — тихо сказала девушка.

— Хотя бы не посадили за решетку, — буркнул Гастон.

Ему тоже было нелегко: фамильяр Дмитрия Эно попытался встать на их защиту, но ректор грубо прервал своего спутника.

— Снова за решетку, — нервно рассмеялась Ланж. — Только подумай, Гаст, в Париже меня едва не посадили за убийство, в Исети — за пособничество преступникам, угрожающим безопасности Империи. Какая у меня богатая криминальная история!

Фамильяр недовольно скривил морду.

— Не время для истерики. Нужно искать выход.

— Расслабься, мы найдем доказательства нашей невиновности, и Онежский на коленях будет ползать за нами, вымаливая прощение!

— С чего начнем? — деловито уточнил Гастон.

— С завтрака! Без яиц всмятку и утреннего чая мой мозг работать, увы, не сможет.

Спустя полчаса фамильяр вернулся к прерванному разговору.

— Ну что, Ланж, ты уже насытилась?

Девушка с сожалением отложила недоеденный пирожок, и последовала за Гастоном на занятие с шестым курсом. В галерее они остановились, глядя на зимний лес за окном.

— Что ты собираешься делать? — спросил Гастон по-французски.

— Допросить служанку, которая принесла посылку. Ее приставили ко мне с начала учебного года, но она была такой ненавязчивой и исполнительной, что я не обращала на нее внимания. А она вполне может оказаться человеком Бунина.

— Хм, логично. Сами допросим, или пойдем к Онежскому?

— Не поверит, решит, что я пытаюсь оправдаться любой ценой. Лучше сначала получим железные доказательства, а потом уже — пойдем к нему.

— Только придется сделать это после урока.

— Ничего, Гастон, никуда она не денется.

Они продолжили путь в подземелье, не заметив следившую за ними ящерку. Злобные глазки фамильяра проводили Соланж и Гастона, а пасть растянулась в ухмылке.

«Пиявка, ты где?» — раздался мысленный призыв хозяина.

«Ганьон заподозрила служанку» — последовал ответ.

После занятия с шестым курсом Ланж наспех дала им побольше работы, не вняв грустному роптанью, и помчалась искать свою служанку.

— Как это вы ее не видели? — спрашивала она у румяной женщины.

— Я же говорю вам, Айя работала тут, со мной, а потом отпросилась, ну, по нужде, и до сих пор не явилась. Не в первый раз, — наябедничала служанка. — Я столько жаловалась на нее, а что толку! Прохлаждается, еще и жалованье получает, а за что, если я ее работу выполняю?! Зато как бежать прислуживать вам — так она с радостью.

Отойдя на безопасное расстояние, девушка сказала:

— Не нравится мне это, Гастон.

— Создай поисковую вязь.

— Не могу, Онежский узнает. Вдруг с Айей что-то случилось? И они обвинят меня, что я устранила соучастницу.

— Ох, Соланж, как же мы сглупили! Надо было сразу идти на поиски этой чертовой служанки!

— Нет смысла сожалеть об упущенном, — с горечью ответила девушка. — В любом случае, теперь мы знаем наверняка, что Айя могла рассказать нам полезную информацию, поэтому она и скрылась.

— Либо ее похитили, и это означает, что у Бунина остались сообщники.

— Тогда мы в большой беде, дружок.

Они направились на новое занятие, как Ланж внезапно озарило.

— Нам нужно попасть на почту!

— Зачем?

— Если бы я якобы отправляла дневник посылкой по несуществующим адресам, в почтовой конторе должна была остаться информация о таких отправлениях.

— Прекрасно, Ланж! Но нам запрещено покидать пределы Академии.

— Вот теперь можно идти к Онежскому, и требовать, чтобы он сам туда направился. Раз пообещал выяснить правду — пусть и разбирается.

Тем временем два мертвеца волокли хрупкое тело к реке через лес. Черные волосы девушки волоклись по снегу, но восставшие мертвые не испытывали уважения к окончательно умершим, и слишком много знавшая служанка обрела последний приют в ледяных водах Исети.

10 декабря 1830 года по Арагонскому календарю

— Я все выяснил, — вкрадчиво рассказывал Мизинцев. — Ганьон искала свою служанку по всей Академии, но та бесследно исчезла.

— Нужно найти ее.

— Вряд ли удастся, Митя. Она была сообщницей парижанки, и, когда поняла, что их раскрыли, сбежала.

— Я написал графу Сухтелену, он поможет. Человек не может просто так испариться! Мы найдем ее, где бы они ни была.

Онежский с силой сжал перила, наблюдая за студентами, собирающимися в группы. Сегодня они должны были посетить город Исеть, и в радостном возбуждении не могли угомониться, что злило сопровождающих преподавателей. Среди них была Соланж: она не кричала, не суетилась, но доверенные ей дети стояли смирно, пока остальные хаотично перемещались по залу.

— Не надо было ее привлекать к этому делу, — в очередной раз завелся Мизинцев.

— Мы покинем Академию, пусть лучше будет перед глазами.

Ректор не сознался, что еще ему хотелось показать девушке город, помочь ей развеяться, но главный библиотекарь понял это и без слов.

— После всего ты слишком добр к ней. Она заняла сторону врага.

— На тот момент она не знала всей правды, поэтому могла запутаться. Я и так отстранил ее от дела, наложил отслеживающую вязь, что ты еще хочешь, под замок ее посадить? Мадмуазель Ганьон сюда пригласили для преподавания, мы заключили контракт, вот пусть и выполняет свою работу.

— Построились! — громогласно крикнул внизу Рыков, и студенты мгновенно вытянулись в струнки. — Любой, кто издаст лишний звук или посмеет нарушить строй, останется в Академии драить подземелье.

Угроза подействовала, так как ученики отлично знали характер декана оборотней, и что слова у него не расходятся с делом.

Ланж Ганьон натянула на лицо вежливую улыбку, глядя на Дмитрия, спускавшегося по лестнице. Никто не догадывался, что произошло между ними, и меньше всего ей хотелось услышать новые сплетни о себе. Онежский по очереди посмотрел на каждого преподавателя, и не задержал на Ланж ни единой лишней секунды. Верный фамильяр завилял хвостом, ударяя им о ногу Ланж, тем самым выражая поддержку. Она прикрыла глаза, послав ему волну благодарности, и перевела взгляд на Мизинцева. Кто-кто, а он не скрывал своей антипатии к девушке, причем сейчас она поняла, что он никогда не был с ней по-настоящему вежлив.