— Наши попы так перепугались, что едва не челом били перед графом, требуя угомонить залетного церковника! А граф возьми, и прогони Жиро из своей губернии пинками!

Князь расхохотался, представив сию картину, но, оставшись наедине со своим фамильяром — лисицей Релией, — крепко задумался.

— Что-то твой помощник расхорохорился! — сказал фамильяр. — Уж не на место главы ведомства метит?

— Естественно, вон как глаза загорелись! Но да он подождет. Дело куда хуже, чем я мог представить: стоило ненадолго отлучиться, как подчиненные вышли из-под контроля! Если император узнает, что я уже полгода как не в курсе событий в Оренбурге, мне несдобровать.

— А зачем утруждать ум нашего правителя лишними знаниями?

Мужчина иронично хмыкнул.

— Конечно, можно сделать вид, что все идет, как задумано, но тогда у него появится новый вопрос: какого черта я задумал такую сложную игру. Я попал меж двух огней, Релия, опасаюсь и в ошибке признаться, и оставить все на самотек.

Однако на то он и был князем, что в его голове прокрутился целый вихрь планов по спасению Оренбурга.

— Что же ты сделаешь?

— Отправлю туда сильнейших магов, но они будут держаться подальше от Академии, пока время не придет. Главное — чтобы никто не узнал о нежити и нашем участии, руки императора должны быть чисты. Только вот мне не дает покоя эта девушка, мадмуазель Ганьон.

— А что с ней? — лукаво спросила Релия.

— Ее пытали на нашей территории.

— В Оренбурге творится много беззакония, тебе ли не знать.

— Конечно, но... Судя по услышанному рассказу, обвинения против нее сфабрикованы, я не верю в ее виновность. Однако она ускользнула, маленькая парижанка перехитрила всех мужчин губернии, как тебе такое?

— Ты же видел папку с ее биографией.

— Да, поэтому и верю в спасение Оренбурга: эта девушка не отступит даже перед нежитью, а каковы женщины в гневе мы с тобой оба знаем!

1 марта 1831 года по Арагонскому календарю

В первый день весны снега выпало больше, чем за предыдущий месяц, но Соланж решительно затянула пояс потуже на широкой шубе, надвинула меховую шапку на лоб, и повернулась к Бунину. Тот надул щеки, сдерживая смех, и заставил ее поменять наряд.

— Ну вот, так ты похожа на щуплого парня, а не на заморского купца.

Ланж скептически осмотрела свой внешний вид, но спорить не стала: хоть она не выглядела сейчас привлекательной девушкой, зато не выделялась, и не привлекала лишнего внимания. Она боролась с собой, и боялась признаться, что ей не хочется предстать перед Буниным в подобном образе, но правда все равно колола ей глаза.

«Ну уж нет, — размышляла она, — влюбилась я в Онежского, и что? Он передал меня в руки мучителей, не поверил, даже оправдаться не дал. Но ведь Иван не отвечает за его ошибки... Ох, как же все сложно с этими чувствами! Был бы мой Гастон сейчас рядом!»

— Готова? — спросил Бунин, и они вышли из юрты.

Данара взволнованно посмотрела им вслед, делая защитный знак рукой.

Спустя несколько часов они прибыли в город, и сразу же направились в веселый трактир. Там было гораздо чище, чем в лесном, где нашли Пантелея, пахло не только выпивкой, но и вкусной едой. Бунин разместился с важным видом, Ланж притворялась его слугой, и они просидели достаточно долго в ожидании нужного человека, наслаждаясь привычными блюдами, такими родными после экзотики казахской кухни!

Но вот в трактир наконец-то ввалился пухлый мужичок, и поспешил заказать горячую кашу. Бунин тут же подсел к нему, сказав, что ищет хороших лошадей, да не знает где купить, и ему посоветовали обратиться к Степану Козельскому.

— Так я Степан и есть! — довольно ответил мужик. — Да только зачем тебе лошади? Сейчас все на магии разъезжают, а в городах заморских — так вообще в специальных повозках, работающих то на пару, то на топливе!

— Ну так это заграница, нам-то что до них. Я хочу по старинке, запрячь кобылок, да тихонько себе ездить.

— Хорошая идея, жаль, не все так думают. Коневодство-то у нас в упадке, губернатор все старается восстановить, да пока не получается.

— И что, редко покупают коней?

— Да, стараются денег не тратить, коли магией обойтись можно. Хотя недавно сразу пять лошадок взяли!

Так они и пробеседовали еще час, пока Степан не засобирался домой.

— Можно мне завтра прийти, посмотреть товар?

— Милости прошу! — обрадовался коневод, и, расплатившись за еду, покинул таверну.

Ланж с Иваном проводили взглядом французские монеты, оставленные Степаном, и довольно переглянулись. Они были на верном пути.

— Надо будет наведаться к нему вечером, — прошептал Бунин.

— Не нужно.

— Так мы сможем все выяснить.

— Мне и так все понятно.

Выразительный взгляд мужчины повеселил Соланж.

— Эти деньги явно из тех, что Жиро заплатил за похищение Гастона!

— Верно, и ответ у нас уже есть, — понизила голос девушка. — Степан сам обмолвился, что губернатор всеми силами пытается возродить коневодство на оренбургских землях, а у Козельского как раз было несколько племенных кобыл. Никто другой во всей губернии не потратил бы на них столько денег. А если Сухтелен, или, скорее, его люди заплатили за лошадей французскими монетами, то и...

— Гастона тогда отбил Сухтелен! — с восторгом выдохнул Бунин.

— Тот преступник, Пантелей, признался же, что напавшие на них мужчины забрали не только фамильяра, но и деньги, выплаченные епископом.

Иван не расстроился, что девушка догадалась раньше его, наоборот, ее ум пленял его не слабее красивой внешности.

— Только почему губернатор вмешался? И где сейчас мой Гастон?

— Ну, в острог его не вернули, значит, либо прячут в Академии, либо граф поселил его у себя дома.

— Второе предположение кажется мне ближе к действительности. Но все же, почему он спас моего фамильяра? Я же преступница, они должны были заковать его обратно в цепи.

— А ты заметила, что, хотя против тебя по-прежнему выдвинуты обвинения, служаки не проявляют рвения в твоей поимке?

Девушка побоялась подумать, но в сердце зажглась надежда: если граф по доброте спас Гастона, то болтливый пес уже должен был прожужжать все уши губернатору, рассказывая, что на самом деле произошло в подземелье.

— Знаешь, — сказала она Бунину, — у нас еще есть шанс обелить наши имена. Мы вернем себе прежнюю жизнь!

— Так и будет, — он хотел взять ее за руку, но не решился это сделать в оживленной таверне. — А пока нам нужно встретиться с нашим информатором.

2 марта 1831 года по Арагонскому календарю

Это был край поразительной красоты, и Ланж опечалилась, поняв, как много она не увидела.

Перед ней застыл величественный порог Ревун, скованный во льдах, и девушка представила, с каким удовольствием погуляла бы здесь летом. Он был образован на месте застывшей лавы, и представлял собой выступающие прямо из воды обломки скал, с различающимся уровнем воды. По этой причине спокойная река Исеть в районе порога была непредсказуемой, текла бурным потоком, а рев от воды дал порогу его нынешнее название. На другом берегу стояло несколько построек, но свет в окошках не горел.

Иван Бунин подвел ее к границе леса, указывая рукой на реку.

— Именно за это мы и сражаемся: за наш мир, людей, наши земли, эту красоту, созданную Богом для живых, а не восставших из бездн Преисподней.

Девушка с теплотой посмотрела ему в глаза.

— Я вам не помешаю? — раздался нежный голос.

Ланж резко повернулась, и видела стройную девушку удивительной красоты, направлявшуюся к ним мягкими шажками. В темноте ночи она сияла, как звезда, и сердце замирало от близости русалки.