Возвращаю сумку в шкаф, гашу свет и ложусь в постель. Долго ворочаюсь без сна. Пытаюсь выстроить картинку происходящего вокруг меня, в которой каждое действующее лицо займет правильное место. Но картинка никак не складывается, не хватает нескольких, самых важных пазлов…
В конце концов, измученная переживаниями, я проваливаюсь в тяжелый, беспокойный сон.
Во сне мне чудится какое-то движение в комнате. Звуки, шорохи. Я пытаюсь проснуться, открыть глаза, но никак не могу, словно нахожусь в каком-то искусственном оцепенении.
Утром я обнаруживаю, что из шкафа в закрытой изнутри комнате пропала моя сумка с вещами для побега.
Глава 45
Обнаружив исчезновение сумки, я заново обшариваю шкаф, затем комнату. Уговариваю себя, что просто-напросто сунула котомку куда-то, да и забыла. Ну не могла же она исчезнуть из запертой изнутри комнаты!
Я ведь внимательно все осмотрела: дверь по-прежнему на засове и подперта комодом. Окно закрыто, и его явно не открывали с самого вечера - в комнате скопилась плотная духота. Махнув рукой на грызущий меня страх, поднимаю оконную раму, запуская внутрь свежий воздух.Вместе с ним в комнату залетает щебет утренних птах и звуки просыпающегося города: скрип колес отправляющихся к городским воротам телег; стук каблучков хозяек, спешащих на рынок, чтобы первыvb купить самые свежие продукты. Покашливания и шарканья башмаков, идущих по своим важным делам мужчин.
Косые лучи утреннего солнца скользят по мостовым, ласкают стены и крыши домов, щекочут охотно подставляемые им заспанные лица. Дарят обещание, что день будет жарким и знойным, как и положено ему быть в самой середине лета.
Мир живет своей жизнью, ему нет дела до метаний одинокой попаданки, не понимающей, что происходит вокруг нее...
Подышав у распахнутого окна, я принимаюсь на пятый или шестой раз обходить комнату в поисках сумки. Наконец, оставив бессмысленное занятие, начинаю обшаривать стены. Ищу потайную дверь или проход, через который прошел забравший мою сумку.
Долго изучаю беленый потолок в надежде обнаружить щель или трещину, означающие, что там есть люк.
Затем лезу в шкаф, занимающий чуть не половину стены, и простукиваю заднюю стенку в поисках пустот, скрывающих тайный ход.
Абсолютно ничего не нахожу, и в растерянности забираюсь обратно в кровать. Прикрываю глаза и вспоминаю, что же я слышала ночью сквозь одолевший меня странный сон.
Шаги. Точно были шаги, легкие, почти неслышные. Мужские.
Скрип дверцы шкафа. Его явно открывали: этот тонкий, похожий на свист звук, издаваемый одной из петель, я ни с чем не перепутаю.
Что дальше?
Шаги вернулись и замерли у моей кровати. Как раз в этот момент я пыталась открыть глаза, вынырнуть из оцепенения, но у меня не получалось.
Еще был взгляд, его я чувствовала, словно могла видеть. Он прошелся по моему лицу - плотный, осязаемый - по шее и рукам, лежащим поверх одеяла. Следом легкое, словно поцелуй ветра, прикосновение к моей щеке. И вздох…
Еще одно прикосновение, тихие шаги в сторону от кровати, и все стихло...
Я открываю глаза и иду к тому углу, куда удалился мой ночной визитер. Долго таращусь на совершенно целую с виду стену. Простукиваю ее, нажимаю на все неровности, в надежде, что одна из них окажется секретной кнопкой, открывающей потайные двери. И опять ничего.
До меня доходит ужасное понимание, что в мою комнату в любой момент могут зайти. Даже если я закроюсь изнутри, все равно кто-то может сделать это.Чувствуя, как по спине бежит липкий холодок страха, я снова закапываюсь в постель. Чтобы успокоиться, укутываюсь в одеяло и начинаю размышлять. Пытаюсь ответить на десятки возникающих у меня вопросов и предположений.
Что работорговец затеял в отношении меня? Зачем делает вид, что мы не знакомы? Зато не скрывает, что знает ту, кого я до вчерашнего дня считала подругой.
Тати… Почему ее поведение так изменилось с момента, как я ушла в банк разбираться с кредитом? У меня такое чувство, что тем утром я разговаривала с одной женщиной, а когда вернулась через несколько часов, меня встретила уже совсем другая…
Али… Ясно, что прямо сейчас он не собирается объявлять меня своей беглой рабыней. Не станет хватать и тащить к специально существубщему месту наказания для таких, как я. Он что-то задумал. Что-то, в чем по его плану, я должна принять участие. Что-то страшное, и от понимания этого я чувствую себя мотыльком, попавшим в сачок охотника за бабочками.
Дальше у нас господин Баллард. Мужчина, отлично знакомый и с работорговцем, и с Тати и ведущий какую-то свою игру… Что он делает во всей этой истории?
Прижав ладони к лицу, я в отчаянии замычала – ну почему…? Как получилось, что моя душа вселилась в тело, вокруг которого роятся сплошные ужасы?
Где принцы на белых конях, положенные каждой порядочно попаданке? Ну пусть не принцы, но хоть отважные капитаны пиратских кораблей или доблестные разбойники.
Где интересные приключения, безумная любовь, интриги соперниц за руку, сердце м состояние этих самых капитанов, принцев и разбойников?
Почему нет карет, драгоценностей, балов и поклонников, а? Что за вселенская несправедливость в отношении одной, отдельно взятой попаданки!
В этот момент я вдруг понимаю, что уже не мычу от страха и не плачу, а смеюсь.
И правда, сколько можно рыдать и бояться всего на свете. В конце концов, двум смертям не бывать, одной не миновать. Я уже один раз умерла, так что бояться больше не стоит.
Эта мысль меня так вдохновляет, что я выползаю из постели.
Торопливо надеваю платье. Проверяю, чтобы моего кулона не было заметно из-под ворота – отчего-то мне важно, чтобы ни Тати, ни кто-то другой его не видел. Тем более, Али или... этот господин Баллард.
Прикасаюсь к чуть шершавому металлу и мне чудится, что под моей рукой листик начинает нагреваться и издавать тонкий, еле слышный звон.
- Галлюцинации у тебя, Федерика! – говорю себе, и через несколько секунд понимаю, что впервые обратилась к себе так, словно я Федерика.
Будто Вера Панова в этот миг исчезла, уплыла вдаль, а моя душа, наконец, сроднилась с этим телом, данным мне какими-то великими силами.
На душе становится легко и свободно. Я снова трогаю листик, но теперь не чувствую особого тепла, да и звон исчез. Ну ладно, показалось и показалось.
Поправляю на талии пояс с монетами. Проверяю, чтобы он крепко держался: кто его знает, не придется ли мне через час-другой во все лопатки удирать из этого дома. Без денег далеко не убегу.
- «Я и с деньгами далеко не убегу» - приходит в голову. – Надо близко искать место, где можно надежно спрятаться».
Словно услышав мои мысли, с улицы раздается негромкий свист. Через несколько секунд свист повторяется и я слышу негромкий голос:
- Госпожа Фрея, вы не спите? Это я, Констанель.
Глава 46
- Констанель! - в проулке между домами стоит племянник противной кондитерши и подняв голову, смотрит на мое окно.
Заметив меня, свесившуюся из оконной рамы, парень радостно машет рукой:
- Госпожа Фрея, простите, если разбудил. Я хотел вас увидеть.
- Констанель, заходи в лавку – я сейчас спущусь, — рукой показываю, чтобы он выходил из проулка и шел к главному входу.
- Нет, Фрея, не пойду, — парень тоже переходит на "ты". Начинает хмуриться и отрицательно качает головой. – Я попытался зайти и спросить о тебе у твоей тетки. Но она накричала на меня и велела убираться. Потребовала, чтобы я не смел к тебе приближаться – сказала, что ты скоро выходишь замуж.
- Это правда? – спрашивает упавшим голосом.
- Если только за тебя, Констанель. А так нет, не выхожу, — шучу я, а внутри звенит еще один колокольчик, бьющий тревогу. – Жди здесь, я сейчас спущусь.
Я бросаюсь к двери и, стараясь не шуметь, отодвигаю от нее комод. Осторожно открываю и прислушиваюсь. Вроде бы в доме тихо, но на всякий случай снимаю туфли и держа их в руках, осторожно спускаюсь по лестнице.
