Лазарис молчит, все так же не поворачиваясь ко мне лицом, только обычно прямые плечи бессильно опускаются.

- Все давно прошло и забыто, — произносит глухо после паузы. – Но тебе я не советую повторять мой опыт.

– Но ведь ты остался жив? И прекрасно устроился в доме Али, – я никак не успокаиваюсь.

– "Господина Али", Федерика! – рявкает на меня лекарь.

Я молчу, а старик, наконец, отворачивается от стола и идет ко мне.

Требует:

– Дай зелье обратно, глупая! Пусть тебя заклеймят как всех прочих, чтобы поняла, что такое боль!

Пытается выхватить у меня флакончик, но я успеваю спрятать руку за спину.

– Не отдам! Ты думаешь, я не знаю, что такое боль, глупый старик?!

Свободной рукой я хватаю край длинного рукава его кафтана и задираю, обнажая худое старческое запястье. Восклицаю:

- Ты должен меня понять! У тебя есть клеймо, Лаза…, – и ошеломленно  замолкаю - прямо над темным пятном рабского знака я вижу на коже лекаря татуировку.

Бледную, почти затертую, но все еще различимую.

Такие  наколки набивали мужчины в годы моей юности, в основном сидельцы на зоне. Иногда подростки из неблагополучных семей. Еще моряки, но у тех чаще были якоря, волны, да чайки.

«Лёня + Маша» - вот что выбито на руке Лазариса.

Я выпускаю край рукава из ослабевших пальцев и перевожу взгляд на его застывшее, изрезанное морщинами лицо. Растерянно спрашиваю:

- Почему ты Лазарис, а не Леонид?

- Воскресший Лазарь из Библии.

- Как давно ты попал сюда? – мой голос звучит глухо от наполнивших его эмоций.

- Не важно. Если ты кому-то расскажешь об этом, пожалеешь, Федерика. Или как там тебя звали раньше…, — старик нависает надо мной, угрожающе сжав кулаки.

В его голосе ни грана тепла или радости, что в этом мире нашлась родственная душа.

Я запрокидываю голову и усмехаюсь ему в лицо:

- Не понимаю, о чем ты говоришь, лекарь. Мое имя Федерика и раньше меня тоже звали Федерикой. Так же, как тебя всегда звали Лазарисом.

Старик снова отходит к столу, и отвернувшись от меня повторяет:

- Даже думать не смей о побеге. Меня тогда спас господин Али, потому что я был нужен ему. Тебе никто не станет помогать – единственный, кто мог бы это сделать, ненавидит тебя.

- Не волнуйся, я тоже его ненавижу, твоего Али. Да, я бы не отказалась от его или твоей помощи – не гордая, приняла бы. Но раз нет, значит сама буду справляться. Быть заклеймённой скотиной – это не моё, Лёня.

Я встаю со своей табуретки и глядя в его спину, спрашиваю:

- Дело в нем, да? Клеймо причина того, что всех беглых рабов находят. Это как чип, вшитый породистой собаке под кожу – с его помощью всегда можно отследить ее местонахождение. Только у нас используют электронику, а тут магию, наверное…

Старик не отвечает, но по его напрягшимся плечам я понимаю, что угадала.

Что же, значит нужно любой ценой избежать клеймения. Вопрос - как?

Притвориться больной, в надежде, что меня не будут трогать?

Не пойдет - Лазарис быстро выведет меня на чистую воду. Рассчитывать на его поддержку нет смысла - он служит Али, и не за страх, а за совесть. Или из чувства благодарности, что еще хуже для меня.

В любом случае, действовать против хозяина лекарь не будет.

Какие еще варианты? Спрятаться и выйти из укрытия только когда все закончится? Найдут и все равно клеймят. Еще и выпорют, вдобавок - здесь с этим просто.

Весь вечер и половину ночи я хожу из угла в угол по своей крошечной комнатушке – три шага в одну сторону, разворот, три шага в другую – и старательно размышляю.

Главная проблема та, что я вообще ничего не знаю об этом мире. Ни о законах, ни об образе жизни. Да что там говорить, даже название места, где расположен дом Али не знаю! Я словно младенец, ничего не ведающий о мире, в котором он очутился.

Даже если я смогу избежать клеймения и сумею убежать, где мне взять одежду обычной женщины, не рабыни, чтобы меня не поймали в первую же минуту? Куда идти, где прятаться и чем потом зарабатывать на жизнь…

В какой-то момент я даже застонала от отчаяния, что реальных выходов у меня только два – покориться рабской участи, или умереть. Но умирать я себе запретила. А быть рабыней - тоже нет!

Да, говорят, что человек ко всему привыкает, и к доле раба тоже. Но что-то во мне упрямо восставало против этого...

Ничего не придумав и окончательно выбившись из сил, ближе к рассвету падаю на жесткую лежанку, служащую мне кроватью.Закрываю глаза и проваливаюсь в беспокойный, наполненный мрачными картинками сон.

В этот момент я еще не знаю, что три сестры, где-то на небесах скручивающие пряжу моей судьбы, уже дернули каждая за кончик своей нити, запутывая ее еще больше. И что их посланец уже стоит на пороге дома Али Меченого - первая глава моей новой жизни закончена.

Сегодня в тронном зале было чуть светлее, чем обычно.

Кроме факелов мрак большого стылого помещения разгоняли установленные возле золотого трона жаровни – старый король отчаянно мерз. Ответы тлеющих углей добавляли привычной полутьме кровавых оттенков, делая ее еще более зловещей.

Исполинские фигуры кверков возвышались за спиной Цварга Вечного. Неподвижные и молчаливые, словно каменные статуи, но готовые по первой команде хозяина уничтожить любого.

Сам властитель полулежал на мягких подушках, обильно устилавших жесткое сиденье его трона.

Морщинистое лицо короля с глубокими провалами глазниц болезненно кривилось. Лежащие на подлокотниках руки дрожали и время от времени дергались в рваных конвульсиях. Ему было холодно. И страшно от подступающей все ближе беспомощности.

- Ты нашел ее? – просипел Цварг, обращаясь мужчине в сером плаще, склонившимся перед ним в приветствии. – Месяц, как я велел тебе отыскать принцессу Маури. Но вместо девки в свою постель получил только твои обещания. Ты стал плохо служить своему властелину, Инквизитор.

- Не так просто найти девушку, которую не видел никто, кроме ее родителей и двух - трех доверенных слуг, Ваше Величество. Вы знаете, что император Шелай скрывал свою единственную дочь от всех, опасаясь за ее жизнь.

- Скрывал, скрывал, да ничего не помогло – украли его отродье, — король довольно захихикал.

Неожиданно оборвал смех, ударил кулаком по подлокотнику трона и завизжал:

- Мне плевать на оправдания! Почему ты до сих пор не выполнил мой приказ, главный инквизитор королевства?! Мне нужна эта девка!

- Я приложил все усилия, чтобы порадовать вас, Ваше Величество, — почтительно произнес Инквизитор, не обращая внимания на королевское недовольство. – Моим ищейкам удалось взять след принцессы.

- Где она?! – от волнения король привстал на тощих ногах, но не удержался и рухнул обратно на подушки. Проскрипел:

- Мне необходима ее магия. Ты видишь, Инквизитор, что я… приболел. Мне нужно лекарство из ее девственной крови и магии ее отца. Где она?

- После похищения принцессу Маури с ее служанкой везли на корабле под флагом капитана Фаррагаса из Гримлы. Кто был заказчиком похищения установить не удалось, но корабль направлялся к берегам Гримланского царства.

- Где сейчас корабль и его груз? – король в нетерпении поерзал на своих подушках.

- В пути на судне началась эпидемия сухотной лихорадки.  Половину матросов капитан отправил на корм рыбам, как только у них проявились первые признаки болезни.

- Кха-кха, - смех короля был похож на карканье. – У рыб был знатный пир в тот день!

- Думаю да, но этими мерами остановить эпидемию не удалось. К сожалению, заболела и принцесса Маури. Она мертва, повелитель. Можно сообщить об этом ее отцу - доказательства ее гибели у меня.

Король задумчиво пожевал тонкими синеватыми губами:

– Нет, мы не будем ничего сообщать этому спесивому магу… Пусть и дальше ищет свою доченьку.

Старик умолк, продолжая задумчиво шевелить губами. Потом уставился на Инквизитора тяжелым взглядом. Долго рассматривал закрывающий лицо капюшон с узкими отверстиями для глаз. Неприязненно произнес: