От мерзких воспоминаний у меня холодеет в груди и начинает ворочаться утихшая было ненависть к работорговцу.

- По крайней мере, так он собирался поступить со мной. Пока не передумал и не решил продать для королевского ложа, — закончила с горечью.

Тати сводит к переносице густые седые брови и сочувственно гладит меня по плечу.

Её история попаданства была не такой грустной, как у меня, но достаточно неприятной. Она попала в тело дочери небогатого работорговца и то, что творили в этом мире с рабами, узнала не понаслышке.

Именно тогда, в первый год своей жизни в этом мире, она дала себе обещание помогать таким, как она сама. Так Тати  познакомилась с Лазарисом и той женщиной, из дома которой я сбежала. С ними и со многими другими, с кем поддерживала связь и помогала, чем могла…

Тати ещё раз гладит меня по плечу и шутливо грозит пальцем:

- Так, хватит о грустном! Пора успокоиться и начать нормально жить. Как бы ни началась твоя история в этом мире, не следует ставить на своей жизни крест.

Меток рабыни у тебя нет. Для соседей ты племянница моего покойного мужа, потерявшая родителей. Я твоя единственная родственница и опекун, поэтому ты и переехала ко мне жить. Так что, вопросы тебе никто не будет задавать.

- Сейчас отдыхай. Вечером ещё кое-что изменим в твоей внешности и на этом всё, твоё затворничество закончилось! - припечатывает Тати и ещё раз грозит мне пальцем.

- Но…, — я опять пробую возразить, потому что меня накрывает паникой от одной мысли, что придётся выходить на люди.

Не желая ничего слушать, Тати возмущённо закатывает глаза, зажимает уши руками и выходит из комнаты, недовольно стуча каблучками.

Я ещё стою некоторое время, рассматривая себя в зеркало - теперь я, наконец, знаю, какая у меня внешность.

По земным меркам я выгляжу как топ-модель – полная противоположность настоящей Лене Пановой.

Высокая, как минимум метр семьдесят пять, и очень-очень худая. Длинные тонкие ноги, тощие руки, маленькая грудь и роскошное, нереально красивое лицо.

Чуть скуластое, с аккуратным носиком, полными губами и огромными, цвета темного сапфира глазами.

Короткие по меркам этого мира красно-рыжие волосы. В сочетании с черными ресницами и бровями они еще больше подчеркивают эту инопланетную красоту…

Я протягиваю руку и кончиками пальцев обвожу свое лицо в зеркале:

- Ты очень красива, Федерика. Теперь я понимаю, почему командир стражников с одного взгляда захотел тебя. И, кажется, понимаю, почему возненавидел Али…

Иду к кровати и ложусь - сейчас время послеобеденного сна. В доме Тати он имеет почти священный статус, и я не хочу нарушать правила.

Удобно вытягиваюсь на покрывале и начинаю вспоминать свою дорогу в этот дом…

До Эризеи я добиралась ровно семь дней.

Могло быть меньше, но по пути я несколько раз сворачивала не в тех местах, или не на ту дорогу. Подолгу ехала в неправильном направлении, или вообще в обратную сторону.

Только когда более-менее широкая дорога превращалась в узкую тропинку, или упиралась в непроходимый овраг, а то и в забор вокруг крохотной деревеньки, я понимала, что заблудилась. Разворачивала коня и ехала обратно, теряя драгоценное время.

Полное отсутствие знаний географии, да и вообще хоть каких-то знаний об этом мире серьёзно осложняло моё передвижение.

К тому же оказалось, что читать я хоть и умею, но очень плохо. Буквально по слогам, не понимая значения многих слов.

Не знаю, что было этому причиной, если устную речь я понимала отлично. Быть может, Федерика родом не из этих краёв, и местный язык был для неё не родным. Поэтому говорила она хорошо, но читать не научилась, передав своё неумение и мне.

Или эта девочка была из бедной семьи, у которой просто не нашлось средств обучать её чтению и письму.

В любом случае, когда к вечеру первого дня я доехала до развилки трёх дорог, то долго стояла у придорожного столба и пыталась понять, что написано на указателях.

Спешилась, и как тот сказочный богатырь, принялась гадать куда мне двигаться – налево, направо или прямо.

В голову сразу полез народный фольклор: - «Направо ехати - коня теряти, налево ехати - женату быть, прямо ехати - убиту быть».

Как назло, на дороге, и днём не слишком загруженной, сейчас, когда солнце клонилось к закату, вообще не было ни души. Никого, у кого можно спросить про путь к столице.

Пришлось довериться народной мудрости и выбрать единственное безопасное направление, на котором обещали «женату быть». Да и выглядела дорога, ведущая налево самой широкой и ухоженной из всех, её и выбрала. Как оказалось, не ошблась.

Местное солнце к этому моменту уже шустро катилось вниз. Как по горке скользило к красноватой линии горизонта, подпираемой пологими, ярко-зелёными холмами.

Ужасающая жара, изводившая меня весь день, начала спадать. Со стороны заснеженных гор, тех самых, на которые я любовалась из дома Али, прилетел прохладный ветерок. Принёс вожделенную свежесть, делая остаток дневного пути более-менее сносным.

Уже совсем стемнело, когда я, чуть живая от усталости, добралась до большого постоялого двора, стоявшего у очередной развилки дороги.

Несмотря на дикую ломоту в измученном теле, я долго стояла в темноте на безопасном расстоянии от приземистого широкого строения с ярко освещенными окнами.

Внимательно наблюдала за обстановкой вокруг. Лишь убедившись, что изнутри не слышно пьяных выкриков или ругани, рискнула подъехать к входу.

Тотчас навстречу мне выскочил опрятно одетый парнишка лет тринадцати. Подхватил моего коня под уздцы, и, разглядев мужскую одежду, предложил ломким баском:

- Господин желает ужин и ночлег? Я сейчас матушку кликну, она вам всё приготовит, а  подам.

- Ужин, ночлег и помыться, — хриплым от усталости голосом согласилась я.

Уже через полчаса я нежилась в деревянной бочке с горячей водой, приготовленной для меня в чистенькой спальне на втором этаже.

На столе дымились тарелки с одуряюще пахнущей едой. Свежая постель манила белизной простыней и мягкостью пышно взбитой подушки.

Полоская чистой водой свои короткие волосы, я представляла, как совсем скоро поем и упаду в мягкую постель. Закрою глаза и через полсекунды буду спать.

Так сладко и крепко, как можно спать, если тебе всего пятнадцать лет и ты провёл в седле бесконечно длинный день…

В этот момент жизнь казалась мне такой прекрасной, что я начала потихоньку напевать оптимистичную песенку времён своего детства:

- «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Преодолеть пространство и простор…» - мурлыкала я тихонько, еще не зная, что этот раз будет последним на моём пути в Эризею, когда я буду спать на мягкой постели и есть нормальную еду…

Наступило второе утро моего путешествия.

Завтрак принесла сама хозяйка постоялого двора, симпатичная полненькая женщина средних лет.

Молча расставила на столе тарелки и быстро глянула на меня, с сонным видом сидящую на кровати.

Тут же отвела взгляд в сторону, помялась и смущенно пробормотала:

- Деточка, вам бы прикрыться чем-нибудь, когда дальше поедете. Чем ближе к северу, тем больше недобрых людей встречается.

Плащик накинуть надо, тем более, за Голубой речкой уже прохладнее станет. Да на голову что-то, чтобы и лицо было прикрыто. Уж больно вы заметны. Да еще с таким конем…

С меня весь сон, как рукой сняло - вот ведь! Хозяйка меня вчера лишь мельком увидела, и сейчас всего один взгляд бросила, но сразу поняла, что я не то, чем хочу казаться.

Или просто у женщин глаз-алмаз, и ничего удивительного, что она сразу раскусила мою маскировку?

Это плохо, очень плохо – что, если все встречные на дороге легко догадываются, что я не мальчик?

- Что с моим конем не так, хозяюшка? – пробасила я, делая вид, что не поняла намеков женщины, но внутренне холодея от страха и дурных предчувствий.