- Эй, девка, открывай глаза.

- Говорю, сдохла она.

- Да не-е, живая была – грудь двигалась, будто дышит.

- Где ты у неё грудь нашел!? Одни кости торчат, и грязная, точно бродячий пес. Какого шамса ты ее купил?

- Так дешево отдавали. И дышала она. Говорю, грудь двигалась.

- Дешево… Грудь… Тьфу, дурень. Потеряли монеты из-за тебя… Теперь ещё от нее избавляться, опять деньги тратить.

Мужские голоса то приближаются, то затихают, переходя на чуть слышное бормотание. Я упорно прислушиваюсь к ним, даже когда они удаляются и становятся не слышнее комариного писка.

Один голос низкий и гулкий, как эхо в пустой бочке – это он утверждает, что девка живая.

Обладатель второго, высокого и визгливого, хочет избавиться от неё.

Интересно, про какую девку они говорят?

Ведь не про меня же? Я «девкой» была еще в прошлом веке. Даже в прошлом тысячелетии. Мы с подругами ещё шутили, когда двухтысячный год встречали, что пятьдесят лет в одном тысячелетии прожили, и в другом еще пятьдесят должны прожить.

Я не прожила.

- Девка, слышь, ты правда, что ли сдохла? Вот ведь гоблин, зараза такая, подсунул дохлятину, - меня с силой бьют в бок. Больно. И странно – значит, девка, это я?

Только зачем же от меня избавляться, если я живая? Или нет? Мне кажется, я умерла. Ведь сердце просто разрывалось от боли когда я потеряла сознание.

Но если я ещё жива, то где врачи, реанимация? А если умерла, меня нужно похоронить по-человечески…

- Давай, вытаскивай ее из телеги – вон канава, туда и скидывай, пока никто не видит, - это вернулся высокий голос.

Лодыжку сдавливает, потом меня дергают за ногу и куда-то тащат. Мне больно и затылок с глухим звуком бьется о что-то твердое. Раз больно, значит я точно живая.

- Помогай давай. Один ее не унесу – тощая, а тяжелая такая, - пыхтит гулкий голос.

- Ага, охота была руки пачкать – она поди в блохах вся, да в лишаях. Сам купил, сам и возись с ней.

- Дурак, один ее пока вытащу, да в канаву сброшу, полдня уйдет. Увидит еще кто, донесут инквизиции и заставят за свой счет её хоронить.

- Вот и похоронишь - раз ты ее купил, значит твоя рабыня. Я здесь не при делах.

- Говнюк! – выплевывает гулкий голос и меня снова дергают, теперь уже за руку - Бери за ноги и тащи, пока никто не видит! Притопим ее по-быстрому и свалим отсюда – в канаве воды по пояс и землюков полно. Сожрут тело и следов не останется, а мы скажем, что сбежала, если кто спросит.

- Одни проблемы из-за тебя, умник, - цыкает высокий голос.

Еще несколько рывков и мое тело летит вниз. С глухим «хех» приземляется на что-то твердое, очень больно. Сознание плывет, и я уверена, что все-таки умираю.

Но нет, мои запястья и щиколотки снова сжимают и я повисаю в воздухе, покачиваясь.

- Несем скорее – вон уже повозки показались на краю поля!

До меня доносится запах гнили, тухлой воды и тошнотворно-сладкий трупный. Наверное, это пахнет канава, где полно землюков. Кто это, интересно? Они должны меня сожрать...

- Я не буду близко подходить, край скользкий – еще свалимся, - ноет высокий голос и движение останавливается.

- Ссыкло тощее, - бурчит второй. – Ладно, отсюда скинем. Раскачиваем и на счет «три» бросаем.

Я пытаюсь пошевелиться и сказать, что я живая, не надо меня в канаву, но язык не слушается.

Мое тело начинают раскачивать и считать:

- И раз… И два… И...

- Что тут происходит?! – ужасный счет обрывает властный  мужской голос. Низкий и чуть рычащий, будто камни в горах перекатываются.

Те, что меня держат замирают, и от них начинает нести диким страхом, почти ужасом. Я чувствую, как он волнами бьет во все стороны, задевая и меня. Я тоже начинаю бояться - вдруг этот мужчина уйдет и тогда счет продолжится...

- Я задал вопрос, – голос звучит очень властно, ему хочется подчиняться. - Что. Здесь. Происходит?!

Если бы могла, я бы заплакала от счастья…Друзья, приветствую вас в новой истории. Суровый злодей (и не один!), попаданка, настоящая любовь, приключения и непременно ХЭ ждут нас в этом романе.Сердечки в подарок книге и ваши комментарии воодушевляют автора и делают мир лучше)Приятного чтения!

Срываясь на фальцет, высокий голос испуганно тараторит:

- Рабыня это, господин дракон. То есть, господин инквизитор. Это его рабыня, Ганиса… Купил ее нынче утром, а она чего-то приболела. Хотели ее к воде снести, чтобы освежилась.

- Девушку в телегу, - резко командует голос моего спасителя. –  Документы на нее есть?

Меня опять качают, и сбрасывают на твердое. Снова больно.

- Вот документик, господин инквизитор… Это моя рабыня. Её зовут Федерика. А меня Ганис. Сегодня утром купил ее в Ельне у гоблина по имени Кришц. Можете у него спросить, он подтвердит…, - теперь и гулкий голос стал тонким и дрожащим.

- Ты собирался выбросить ее тело в канаву? – перебивает его мужчина.

- Как вы могли такое подумать, господин инквизитор! - голос Ганиса взлетает и делается совсем писклявым и испуганным.

Почему же я все слышу и запахи чувствую, но не могу ни пошевелиться, ни открыть глаза? Может быть я инвалид? Слепой и парализованный…

Все-таки я умерла, и моя душа переселилась в другое тело, теперь я в этом уверена. Так ведь может быть - когда мне поставили диагноз, я много читала о таких вещах.

- Почему она в таком состоянии? – словно вторя моим мыслям спрашивает мужчина.

Движение рядом. Моих ноздрей касается чуть терпкий, горьковатый аромат. Я будто кожей вижу, как мужчина внимательно меня рассматривает.

- Что с ее глазами? – произносит, наконец.

- Болезнь ее свалила, когда везли на корабле. Кришц клялся, что выздоровеет, если полечить.

- Вот и полечишь, - приказывает мужчина. – В городе отвезешь ее в больницу - закон предписывает владельцу заботиться о своих рабах. Если обманешь, не поздоровится тебе. Понял меня, Ганис?

- Как не понять, господин инквизитор! Все сделаю в лучшем виде, - голос снова испуганно взвивается.

Интересно, этот инквизитор ведьм сжигает, как у нас в средние века, или еще что похуже? Не спроста ведь эти уроды так трясутся от страха.

Моего лица вдруг касается чья-то рука. Так неожиданно, что я вздрагиваю.

- Тише, девочка. Сейчас я тебя чуть подлечу, а то не дотянешь до города, - голос инквизитора становится совсем другим. Мягким и чуть слышным, словно он стесняется так по-доброму говорить.

Мужчина отходит, вызвав в душе мгновенный укол страха – если он уйдет, меня все-таки сбросят в канаву. К землюкам.

Но он возвращается. Встает так близко, что я снова улавливаю его горьковатый запах. Звякает метал, потом звук льющейся жидкости и к моим глазам прижимается что-то влажное и прохладное.

- Вот так, сейчас лекарство подействует и, может быть, сможешь открыть глаза.

Снова металлический звук и по лицу проходится влажная ткань – меня умывают?

- Да тебя избивали, похоже, - теперь в его голосе слышна злость.  По моему телу пробегаются уверенные мужские руки, от макушки до стоп. Быстро ощупывают, где-то задерживаются, словно изучают это место, и бегут дальше.

- Ганис! – голос снова звучит резко и властно. – Девушку сильно избили - у нее сломан позвоночник. Это твоих рук дело?

- Что вы, что вы, господин инквизитор! – Ганис чуть не визжит от ужаса. – Такую купил, клянусь бородой праотца!

Наступает молчание, слышно только испуганное прерывистое дыхание… моего хозяина? Ведь, если я рабыня, а Ганис меня купил, то я его собственность? Рабыня по имени Федерика.

- М-мм, - с моих губ срывается короткий стон, потому что внезапно все тело пронзает острая, мучительно долгая и болезненная судорога.