Платье было великолепным.

В нем она будет прекрасной птицей, чудесным цветком, главным украшением бала.

О, она так мечтала об этом еще несколько дней назад.

Но все резко изменилось.

Теперь она — птица в клетке под названием «Нортенвиль».

Прозрачная слеза упала на светлый корсаж платья, затем вторая.

Арабелла чувствовала своего врага, знала: он где-то рядом, и он силен. Очень.

Нити показали бесконечную чернильную тьму из силы и ненависти.

Только где он прячется? Враг отлично использовал магию высших, нити не показали, где прячется этот бессмертный.

— Проклятье, — выдохнула Арабелла. Сейчас в первый раз в жизни она вспоминала приют, откуда ее забрал Николас. Николас, который не желает помогать своей воспитаннице.

Неприятная мысль появилась где-то в глубине сознания: «Может, не стоило уходить из приюта к этому странному человеку в сером? Может, я совершила ошибку?»

Поздно…Слишком поздно. Белла кожей чувствовала ловушку, но не могла ничего сделать.

— Каррррр.- В открытое окно залетела черная птица.

— Привет, ворон, решил навестить? — усмехнулась Белла

— Да, сейчас все готовятся к балу, а я ненавижу суету, вы же знаете, госпожа, — хрипло ответил ворон.

— Николас давал тебе какие-нибудь указания? Ты же его слуга.

Ворон продолжал смотреть на нее немигающими глазами-бусинами:

— Нет. Все как обычно. Я работаю в академии и слежу за порядком, — он тяжело вздохнул и в следующий миг превратился в коренастого мужчину с копной черных волос до плеч.

Мистер Кравцов всегда немного пугал Беллу своей неопрятностью и внезапными превращениями в птицу. «Странный русский» — так про себя называла его высшая.

— Мне страшно, Виктор, — прошептала она, — я боюсь встретить того, кто убивал школьников.

Арабелла отвела взгляд в сторону: ей было не только страшно, но еще и стыдно.

— Знаю, — Виктор положил руку ей на плечо, — помню вас еще совсем малышкой с испуганными глазами. Для меня вы совсем не изменились.

— Не продолжай, а то я расплачусь, — пробормотала Белла. — Виктор, если я умру, ты будешь сожалеть?

Он удивленно моргнул, а затем начал быстро говорить:

— Ну что вы, что вы. Вы совсем юная, все будет хорошо, мы поймаем убийцу, а леди Арабелла станет еще более великолепной в глазах других кланов.

— Хотелось бы верить, — прошептала она. — Спасибо, Виктор.

А затем бесцеремонно бросила прекрасное платье на кровать. К черту! Все равно, Майкл больше не будет на нее смотреть, в платье или без. Платье — лишь тряпка, как и все ее дорогие безделушки.

Майкл предложил сходить в «Розовый закат», и я согласилась. В самом деле это была неплохая идея, если учесть, что последние несколько часов в замке творилось что-то невообразимое. Завхоз метался по коридорам с выпученными глазами, напоминая большую рыбу, выброшенную на берег. Хмурые уборщицы пытались отчистить до блеска каждый уголок Нортенвиля. В столовой повар кричал на кухарок так громко, что было слышно даже на втором этаже.

Все готовились к балу.

А мы сидели на мягких диванах деревенского кафе, и пили ароматный кофе с запахом корицы- просто чудесно. Правду говоря, каждая минута с Майклом была чудесной: и то, как он держал меня за руку, и его взгляд, слегка затуманенный. Казалась, сегодня ледники в его глазах растаяли, оставив легкую дымку.

— Думаю, ты сможешь после экзаменов поступить в университет, — произнес он, — но сначала мы постараемся спасти твоего брата, я поговорю с тетей Ингрид.

Я кивнула и улыбнулась:

— Спасибо. Надеюсь, все получится.

Хотя на самом деле я так не думала. Эрни напал на высшего, навряд ли его превратят за это в кота, как мистера Берри. Что ждет брата после суда? От этих мыслей снова накатила грусть.

Папу убили, брата осудят, и во всем этом виноваты высшие. Сколько их? Наверняка много, недаром Эвелин говорит: «Все сильные мира пьют кровь».

Где-то в груди кольнуло. Сильные мира решают все, а я лишь слабая девчонка. Если бы у меня получилось хоть что-то изменить!

— О чем ты так напряженно думаешь? — С беспокойством спросил Майкл.

Я открыла рот и закрыла снова. Что тут скажешь: мне грустно от собственной слабости и от жестокости мира?

— Ни о чем, Майкл, просто волнуюсь перед балом, — я отвела взгляд.

Тяжело жить там, где человеческая жизнь ничего не значит.

Они убили моего папу.

Они будут судить брата.

В душе вскипала ярость, но я подавила ее усилием воли и взяла меню:

— Какой десерт ты хочешь? Нам надо побольше съесть перед балом.

— Да-да, — кивнул Майкл, — хорошо, что Стив не пошел с нами, наверняка он бы уничтожил все десерты этой кофейни.

Он немного помолчал и неожиданно спросил:

— Кстати, ты любишь меня?

Я закашлялась, услышав этот вопрос. В горле запершило.

— Прости, наверное, слишком рано об этом спросил, — он налил мне воды из графина.

— Нет, вовсе нет, конечно я…

Тут к нам подошел официант в розовом фартуке:

— Желаете еще что-нибудь?

И мы заказали десерт.

По пути в замок я наблюдала, как день сменяют сумерки. Мы шли, держась за руки, словно боялись отпустить друг друга. С каждым шагом нарастало волнение.

Майкл рассказывал о лавандовых полях, среди которых любил гулять в детстве. Наверняка он пытался меня успокоить, но лучше не становилось.

Замок надвигался, как огромная беспощадная тень с жуткими горгульями на остроконечных башнях. Инстинктивно я все сильнее прижималась к Майклу: рядом с ним было спокойней.

Когда мы вошли внутрь, я вспомнила о платье, которое взяла с собой из дома, прочитав в памятке студента о предстоящем вальпургиевом бале. Оно ждало меня в спальне. Платье и еще кое-что. Проклятье, придется туда подниматься.

Майкл дошел со мной до женской гостиной и остался ждать у двери.

Я, стараясь казаться незаметной, быстро прошмыгнула в спальню.

Эвелин не было. Вот и хорошо.

Зато на моей кровати лежала коробка и две записки.

Одна от соседки: «Белла велела не трогать твои вещи, я не заглядывала внутрь».

Вторая сделана незнакомым аккуратным почерком: 'Дорогой мисс Райн. Бал — важное событие в жизни девушки. Хочу, чтобы вы выглядели неотразимо. Считайте это компенсацией за волнение, причиненное вам в моей скромной беседке.

Н. Р.'

Николас Ридели! Это был он. Я удивленно вздохнула и открыла коробку.

Внутри лежало платье. Красивое. Не слишком яркое и в то же время привлекательное. Такое, как я люблю. Как он догадался?

Светлое, почти белое, с завышенной талией и тонким легким кружевом по краям.

Оно ни шло не в какое сравнение с платьем, привезенным из дома.

Наверное, не стоит злить ректора. Тем более он — высший. С этими мыслями я решительно взяла коробку и открыла верхний ящик тумбочки.

— Привет, Аим Лерай. Скучал?

— Аим Лерай привык к одиночеству, — раздался знакомый ворчливый голос из кольца. — Аим Лерай проводит в тишине дни и ночи, пока не найдет нового хозяина.

— Со мной будет веселее. Я просто думала, тебе немного грустно. В общем, не хочешь ли пойти на бал?

Он фыркнул:

— Я помню балы, где лилось вино, а потом лилась кровь. Интриги, страсть, разбитые бокалы. Хмм… Хорошо, я пойду с тобой, можешь надеть кольцо на палец, — сделал мне одолжение Аим.

— Только веди себя тихо. Ладно? Может, присмотришь на балу нового хозяина.

— Святая тьма, а ведь девчонка права, — пробормотал джинн, оживившись.

С кольцом и коробкой я вышла из комнаты. В гостиной меня встретили удивленными взглядами одноклассницы, которые, судя по разбросанной на столе косметике, готовились к предстоящему балу.

Среди них были слуги. Будущие жертвы сидели отдельно. Взглянув на них, я вздохнула. Неужели их убьют во время Жатвы, и нет способа спасти этих несчастных?

Эта мысль тяжелым грузом давила на сердце.

Если б только я стала сильнее…