Он толкается в меня, снова потирая мой клитор. Удовольствие нарастает, пульсируя от моего центра вниз к пальцам ног.

— Быстрее, Кэсс, — умоляет он.

Я двигаю бедрами взад-вперед, подводя нас обоих все ближе и ближе к краю. Но, видимо, это недостаточно быстро, потому что он переворачивает нас, сажая мою задницу на холодную скамейку и толкаясь, пока я не ложусь. Он снова погружается в меня.

— Ааа!

Он вонзается в меня, как отбойный молоток, жестко и быстро. Шлепок кожи о кожу эхом разносится по помещению вместе с моими криками и его стонами. Я никогда в жизни не слышала более сексуального звука. Я хочу слышать, как он издает этот звук каждый день.

Он трется у меня между ног так же сильно и быстро, как трахает меня.

— Я хочу чувствовать, как ты кончаешь, — умоляет он. — Я хочу это увидеть.

Мое сердце бьется сильнее, чем когда-либо. К черту пробежку в милю на беговой дорожке — это все, что нужно моему сердцу. Я смотрю вниз, туда, где соприкасаются наши тела, где твердая длина Тео погружается в меня и выходит из меня, блестя от моей влажности. Где его большой палец отчаянно трет мой бугорок.

Он отчаянно хочет кончить. Отчаянно хочет меня.

Ошеломляющее наслаждение пронзает меня, и я стону достаточно громко, чтобы услышал весь кампус.

— Твою мать, Кэсс. — Тео опускается на меня сверху, почти задыхаясь, когда он трахает меня быстрее, чем я считала возможным. Он издает сдавленный стон, прежде чем затихнуть, и я чувствую, как он пульсирует внутри меня, когда он кончает. Мы пульсируем вместе, и это самое горячее, что я когда-либо чувствовала в своей жизни.

Он целует меня один раз, прежде чем снова рухнуть на меня, и мы оба переводим дыхание.

Из меня медленно вырывается смех. Он присоединяется, и мы оба смеемся вместе, задыхаясь, безумно, пока он, наконец, не говорит:

— Нам нужно идти.

Я почти скулю. Я хочу пройти еще один раунд. Еще пять раундов. Но я знаю, что он прав.

Он выскальзывает из меня, и я ахаю, мгновенно испытывая боль. Он морщится.

— Ты в порядке?

Я киваю, поправляя одежду. Мне нравится болезненность. Мне нравится напоминание о том, что Тео Сент-Джеймс был у меня между ног.

— Я великолепна.

Я лучше, чем великолепная. Я совершенна.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

НОЭЛЬ

Я напеваю, пока крашу стену, когда дверь подвала со скрипом открывается. Обычные шаги Бо раздаются не сразу. Я наклоняюсь, снова окунаю кисть в желтую краску и провожу ею по холсту.

Когда я поднимаюсь по лестнице, дверь открыта, но я одна.

— Бо?

Ответа нет.

Я осторожно кладу кисть на банку с краской и поднимаюсь по лестнице. Я выглядываю из дверного проема, не переступая ни единого пальца ноги через порог.

В прошлый раз, когда я была здесь, у меня не было возможности осмотреть пространство — я была слишком сосредоточена на своем побеге. Теперь я почти глазею на потрясающие окна от пола до потолка, которые пропускают солнечный свет, заливающий открытую планировку этажа. Потрясающий каменный камин, элегантная люстра, свисающая с потолка, огромная черная перегородка вокруг массивного плоского экрана, укрепленного на стене, и раздвоенная лестница, ведущая на другой уровень. Его работа должна хорошо оплачиваться. Очень хорошо.

Со своего места я едва могу разглядеть Бо на табурете, склонившегося над кухонным островком.

Паника сжимает мое сердце. Он не оставил бы дверь открытой, если бы что-то не было не так. Я бросаюсь к нему.

Но он не без сознания и не истекает кровью. Он вращает кончиком пальца маленькую бриллиантовую сережку на островке.

Бриллиантовая серьга, которую я потеряла в ту первую ночь.

— Ты нашел мою сережку.

Его взгляд медленно перемещается на меня, как будто он только сейчас осознает, что он не один. Что я не в подвале. Что я стою на кухне, прямо перед ним. К моему удивлению, он не вскакивает и не кричит мне, чтобы я возвращалась туда. Он улыбается.

— Это выпало в машине. — Он осторожно поднимает серьгу и протягивает ее мне, кладя в мою ладонь. — Теперь ты можешь идти.

Я замираю, сжимая пальцами серьгу. Острый конец впивается в мою кожу.

— Что?

Его серые глаза полны решимости.

— Я не могу держать тебя здесь взаперти вечно. У тебя есть школа, друзья и семья. И ты заслуживаешь шанса поделиться своим искусством с миром. Даже если меня убьет то, что я отпущу тебя.

Почему-то его слова звучат как расставание. И боль, которую я должна была почувствовать, когда Тео сделал то же самое, наконец, пронзает меня.

— Почему сейчас? — Шепчу я.

— Ты сказала, что я могу доверять тебе. Что ты никому не скажешь, кто держал тебя здесь. Я верю тебе.

Я сокращаю расстояние между нами и кладу серьгу обратно перед ним.

— А что, если я захочу остаться?

Его серые глаза горят, как угли. Почему-то он этого не ожидал. Не ожидал, что последнее, чего я захочу, - это уехать и быть где бы то ни было без него.

Я была счастливее здесь, с Бо, чем когда-либо в своей жизни. Он понимает меня, как никто другой. Подталкивает меня к работе над моим искусством, восхищается им. Восхищается мной. У меня есть мать, которой ты никогда не сможешь угодить. Которая никогда не будет гордиться тобой или любить тебя так, как ты бы хотела. Он заставляет меня чувствовать, что меня видят, понимают, желанны. Любима.

Когда он привез меня сюда, все, чего я хотела, это сбежать. Освободиться от него.

Так вот, это последнее, чего я хочу. Я хочу быть с ним. Хочу остаться в этом идеальном маленьком пузыре, который мы создали.

Бо встает, и его рука сжимает мои волосы в кулак.

— Тогда я заставлю тебя кончать днем и ночью. Я буду твоим полотном. Я дам тебе все, что ты захочешь. — Он сильнее хватает меня за волосы и тянет, вздергивая мой подбородок вверх. — Но, если ты останешься, ты выберешь меня. Никто другой не прикасается к тебе. Ты моя.

— Это то, чего я хочу.

— Ты уверена, принцесса? — Его взгляд мог прожечь бетон. Он хочет, чтобы я была здесь. Но он хочет, чтобы на этот раз это был мой выбор.

— Да, — выдыхаю я, хватая его за рубашку и притягивая ближе. — Я никуда не уйду.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

КЭССИ

Поскольку стоит великолепный апрельский вечер, мы втроем ужинаем за пределами кафетерия за столиком под зонтиком. Эддисон одаривает меня дерьмовой ухмылкой.

— О. Мой. Бог. Ты переспала, не так ли?

Мои глаза распахиваются.

— Что? Нет, я этого не делала

— Не лги нам — я вижу, это написано у тебя на лице. Ты сияешь. Каждая девушка выглядит так после того, как побывает с первым парнем, который довел ее до оргазма.

— Кто это был? — Пайпер шепчет, у нее кружится голова.

— Э - э... — Я знаю, что мне не сойдет с рук отрицать это, поэтому я пытаюсь придумать имя и выпаливаю первое, что приходит мне в голову: — Колин.

Пайпер ахает, прежде чем захлопать, в то время как рот Эддисон открывается.

— Рыжий? — Она пролистывает Instagram, чтобы найти его профиль. — Хм. Я думаю, у него приличная линия подбородка. И большие руки. Ты знаешь, что говорят о больших руках.

— Большие ноги?

Пайпер хватает меня за руку, сжимая.

— Итак, как это было? Было ли это романтично? Он хорошо к тебе относился? Вы сейчас встречаетесь? Расскажите нам все подробности!

Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моем лице, когда я вспоминаю, как целовалась с Тео в его машине, трахалась с ним в блиндаже.

— Это было... потрясающе, — признаю я. — Он хорошо относился ко мне. Но сейчас мы пытаемся сохранить все в тайне.

Лицо Эддисон морщится.

— Зачем?

— Знаешь, просто... — Я машу рукой в воздухе, надеясь, что это поможет мне придумать ответ. — Тео. Он так расстроен из-за Ноэль; мы не хотим выставлять напоказ наши новые отношения перед его лицом.