— Освежи свой макияж, прежде чем мы уйдем. И, ради всего святого, поправь прическу. Пожалуйста, скажи мне, что никто не видел тебя в таком виде.

Я изучаю свое отражение в камере телефона. Ни одной выбившейся пряди.

— Я так и сделаю.

Она вздыхает, со стуком ставя свой бокал на остров.

— Тебе нужно взять себя в руки. Люди начнут болтать, и господь свидетель, нам не нужно, чтобы кто-то слишком пристально присматривался к нам прямо сейчас.

Я осматриваю главный вход. Мой отец должен следовать за моей матерью. Может быть, он тайком курит сигару, как он делает, когда она особенно невыносима.

— Где папа?

— Не беспокойся о своем отце. — Она машет рукой. — Побеспокойся о себе. Ты поставишь в неловкое положение нашу семью.

Гнев в моей крови доходит до кипения, но я прикусываю язык. Я всегда прикусываю язык.

Входная дверь со скрипом открывается, и Энджел измученно лает у моих ног, но не двигается с места. Слава богу, он здесь. Папа - наш буфер, единственный, кто может восстановить мир, когда мама вцепляется в горло.

Она вздыхает, когда видит его.

— Образумь свою дочь. Она становится распутницей.

Мои ногти впиваются в ладони. Один бокал, и я пьяна.

Папа разглядывает бутылку.

— Это Мерло, дорогая. Кто бы мог устоять?

Я хихикаю, но мама прищуривается, глядя на него.

— Я серьезно.

Выражение лица папы мрачнеет, и он берет меня за руку, упираясь локтями в островок.

— У тебя все в порядке, милая?

Мать закатывает глаза за его спиной.

Я сморгиваю слезы из-за его доброты и ее враждебности. Как бы я ни старалась, я никогда не буду достаточно совершенной для нее.

— Я собираюсь прогуляться.

— Ты никуда не пойдешь. У нас забронирован столик. — Когда я не останавливаюсь, она спрашивает: — Как ты думаешь, куда ты направляешься?

— В полицейский участок.

— Ноэль... — зовет папа.

Мамины каблуки яростно стучат по мраморному полу. Она обхватывает мою руку пальцами, как гадюка мертвой хваткой, и кружит меня. Так близко я вижу морщинки у нее на лбу и вокруг рта, которые она так отчаянно пытается скрыть. Независимо от того, как сильно она старается, независимо от того, сколько денег она тратит, она никогда не будет идеальной женщиной, которой она так отчаянно хочет быть. Которой она так отчаянно хочет видеть меня.

Теперь этот корабль уплыл, и она больше не может находиться рядом со мной.

— И что именно ты планируешь им сказать? — шипит она.

— То, что мы должны были сказать им с самого начала. Правду.

— Абсолютно нет. Ты никуда не пойдешь. Мы с твоим отцом рискнули всем ради тебя. Наша репутация, наша честность, и не напоминай мне о деньгах, которых это стоило, чтобы...

— Я не просила тебя делать это, — бросаю я вызов.

Ее хватка на мне усиливается.

— Мы сделали это для тебя. Ты должна быть благодарна, маленькая сучка.

Я отдергиваюсь, как будто она дала мне пощечину.

Папа делает шаг вперед.

— Дженис...

Но я не успеваю услышать ее оправдание, прежде чем вырываюсь из ее хватки и вылетаю за дверь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

БО

Она мертвым грузом лежит в моих руках. Немного хлороформа вырубает девушку, как молния.

Она даже не заметила, что я наблюдал за ней из своей машины, когда прогуливалась по тротуару, обхватив себя руками, потому что она была глупой пьяной студенткой колледжа, которая забыла пальто в марте. Ее тело тряслось, как у перепуганной чихуахуа, но она шла так, словно была на задании, а не просто какая-то пьяная девчонка, плачущая из-за сломанного ногтя или из-за чего, там еще плачут избалованные богатые девчонки.

Глухая ночь, мои фары в нескольких ярдах позади нее, и она оглянулась только один раз.

Как только мои фары погасли, она совсем забыла обо мне. Я притормозил, вышел и подкрался к ней сзади. Ничего из этого не было сложного. Ни один человек в этом раздутом особняке не заметил странную машину, неподвижно стоявшую поперек дороги.

Не думал, что это будет сегодня вечером — просто решил, что займусь этим местом, выясню, когда она обычно приходит и уходит. Когда у меня будет лучшая возможность. Затем она вручила её мне на блюдечке с голубой каемочкой.

Этой девушке не хватает некоторых жизненно важных инстинктов выживания.

Я видел ее в кампусе. Трудно не заметить такую девушку, как она. Эти поразительные голубые глаза всегда были прикованы к ее блокноту для рисования, а тыльная сторона ее руки постоянно была испачкана графитом.

Но каждый раз, когда я провожаю ее по кампусу, она никогда не исчезает в художественном здании. Это научная лаборатория или университетский центр.

Я видел ее эскизы. Украдкой взглянул, когда она оставила свои вещи на столе, а сама схватила сабвуфер в десяти футах от меня. Она хороша. Растрачивает свой чертов потенциал.

Я устраиваю ее у себя на руках. Она не должна быть такой легкой. Её рост должно быть не меньше пяти футов семи дюймов, и она мало весит, кожа да кости. Мне нравится, когда у девушки стройное или соблазнительное тело, если она знает, как им пользоваться, но она, по крайней мере, должна заботиться о себе, а эта девушка явно этого не делает.

Думаю, сейчас это не имеет значения.

Я укладываю ее на заднее сиденье и роюсь в передних карманах ее джинсов. Джекпот. Я вытаскиваю ее телефон и бросаю его в поле. Это будет достаточно очевидно, чтобы копы нашли, однако это никуда их не приведет. Она всего в четверти мили от своего дома. Насколько им известно, ее подцепил этот безмозглый парень-качок.

Боже, она выглядит чертовски аппетитно, лежа на моем заднем сиденье. Задорные сиськи, которые угрожают выскользнуть из этого крошечного топика. Ее обнаженный живот, идеально подходящий для кольца в пупке, и острые бедра, которые слишком сильно выступают. Один рывок, и я бы снял с нее джинсы за секунду. Она из тех девушек, которые носят узкие стринги просто для того, чтобы чувствовать себя хорошо. Я не буду жаловаться, пока не смогу это увидеть.

Маленькая богатая девочка, вероятно, сошла бы с ума, если бы обнаружила, что находится на заднем сиденье разбитого "Додж Неон" девяностых годов. Держу пари, в нем все еще больше тяги, чем в том безвольном бойфренде.

Я везу нас по проселочным дорогам за город. Под покровом ночи дома вскоре исчезают, и мы остаемся одни, где нет ничего, кроме пустых полей и густых лесов. Давайте посмотрим, как они попытаются найти ее здесь.

Когда мы подъезжаем к подъездной дорожке, я ставлю машину на стоянку и подхватываю ее обратно на руки, пинком захлопывая дверь. Она даже не вздрагивает.

У меня есть работа, которую нужно выполнить, но я не из тех парней, которые выполняют свою по чьему-то графику. Работа будет выполнена тогда, когда нужно. А пока я собираюсь немного повеселиться.

В девушке, беспомощной в моих объятиях, есть что-то такое, что заводит меня. Черт возьми, она симпатичная, и я ненавижу это в ней. Ее мягкие, струящиеся светлые волосы. Ее слегка вздернутый носик. Ее розовые губки в виде бабочки, которые заставляют меня задуматься, как бы она отсосала мне. Как бы она смотрела на меня, держа мой член у себя во рту.

Черт. У меня встает, она несколько часов будет без сознания, и я не больной ублюдок, который пользуется девушками, когда они в отключке.

Нет, я подожду, пока она полностью проснется и осознает, где она находится, с кем она, прежде чем я увижу, что она может сделать своим прелестным маленьким ротиком.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

КЭССИ

— Где Ноэль? — Пайпер почти кричит сквозь шум столовой. «Chi Omega» суетится этим утром, когда девочки готовят завтрак перед занятиями.

По словам Эддисон и Пайпер, Ноэль провела ночь дома, но обычно она возвращается домой рано, чтобы приготовить чай, прежде чем отправиться с нами в спортзал. Я, блядь, ненавижу физкультуру по утрам, но я не хочу давать кому-либо еще один повод думать, что Ноэль лучше меня. Если она три дня в неделю пробегает милю на беговой дорожке, то и я тоже. Неважно, как сильно мне хочется покончить с собой из-за этого.