Я хочу специализироваться в области искусства. Я хочу, чтобы моя работа была посвящена моему творчеству. Я хочу снова сосредоточиться на своем искусстве без чувства вины или стыда.

Бо позволяет мне это делать. Поощряет меня к этому. Мои родители забрали единственное, что доставляло мне настоящую радость. Бо Грейсон вернул это мне.

— Конечно, тебе здесь нравится больше. — Дьявольская, кривая ухмылка. — Я здесь.

— Признай это, — бросаю я вызов, неуверенность колеблется в моей груди. — Ты влюбляешься в меня.

Он делает шаг ко мне. Змея, оценивающая свою жертву, прежде чем напасть.

Его взгляд перемещается от моего лица к ключицам, к моей груди, набухающей под волосами, к плоскому животу, к длинным ногам под его брюками.

Он ударяет ладонями по зеркалу над моей головой, наклоняясь ко мне.

— Я признаю это, когда ты признаешь.

Мое сердце замирает. Подожди. Значит ли это... Нет. Он не влюбляется в меня. Кто-то вроде него, кто выслеживает, мучает и убивает, не способен любить.

Когда я не отвечаю, он ухмыляется.

— Ты хочешь меня. Не так ли?

Да. Несмотря ни на что, да.

Он наблюдает за моим лицом, пока я разглядываю его — гладкую, рельефную грудь. Плоский живот на вид как упаковка из шести банок пива. Бедра, которые исчезают в его джинсах. Выпуклость у него под поясом.

— Может быть, это проклятие, — он наклоняется ближе, прохладное дыхание касается моей шеи, и я вздрагиваю, — что звери вроде меня неравнодушны к принцессам.

Его руки отрываются от зеркала над моей головой и ласкают мои щеки. У меня есть только одно мгновение, от которого замирает сердце, чтобы посмотреть в его проницательные серые глаза, прежде чем они закрываются, и он прикасается своими губами к моим.

Его губы на удивление мягкие, даже когда он углубляет поцелуй, двигаясь по моим губам с незнакомым опытом. Вырывая у меня стон, я приоткрываю для него губы. Обе его руки сжимают мою челюсть, не позволяя мне никуда двинуться. Меня никогда раньше так не целовали. Мое сердце подступает к горлу, дышать невозможно.

Пока он, наконец, не прерывает поцелуй, его глаза все еще закрыты, а руки держат мое лицо. Как будто он приклеен ко мне и не может оторваться.

— Развяжи меня, — выдыхаю я.

Его серые глаза распахиваются.

— Что ты собираешься попробовать на этот раз?

— Прикасаться к тебе.

Он ухмыляется, но не делает ни движения.

— Поверь мне, я никуда не собираюсь уходить.

И на этот раз я серьезно. Я хочу продолжать создавать свое искусство. Я хочу продолжать прятаться от внешнего мира и делать именно то, что я хочу, а не то, чего кто-то другой хочет или ожидает от меня.

Больше всего я хочу трахнуться с Бо Грейсоном.

С этими словами он вынимает лезвие своего карманного ножа и разрезает мои путы, освобождая меня. Он засовывает нож обратно в карман и возвращает руки к зеркалу над моей головой.

Я проглатываю комок в горле и пытаюсь контролировать свое дыхание. Его ключицы выступают вперед, и я провожу по ним кончиками пальцев. Мягкая кожа покрывает твердую сталь. Затем мои ладони скользят по его плечам, украшенным чернилами. Он такой великолепный, даже не пытаясь им быть. Самое потрясающее произведение искусства, которое я когда-либо видела.

Его руки остаются неподвижными над моей головой, пока я исследую его, как будто он скульптура. Мои руки скользят по его напряженным бицепсам, вниз к твердым костям запястий, а затем к его длинным пальцам. Пальцы идеально подходят для игры на пианино, бренчания на гитаре или для того, чтобы заставить меня кончить.

Наконец, я поднимаю руки туда, куда хочу — к его груди. Гладкая и твердая. Твердые мышцы под ней. От моего прикосновения он издает нежнейший вздох через нос. Мои ладони опускаются к его животу, и он напрягает мышцы там, вызывая легкую улыбку на моих губах.

Когда мои пальцы достигают полоски кожи чуть выше пояса его джинсов, он ловит мои руки и с хрустом прижимает их к моей голове.

— Моя очередь, — рычит он не от гнева или разочарования, а от вожделения.

Он прижимается своими губами к моим. Мой желудок сильно переворачивается, сердце подступает к горлу, и я не могу сдвинуться с места, прижатая к холодному зеркалу.

Бо со стоном открывает для меня рот, и этот низкий звук из его горла заставляет пространство между моими бедрами заныть.

Свободной рукой он обводит контуры моего тела. Пока он не хватается за мое бедро и не притягивает меня к себе, и я задыхаюсь. Он уже тверд как скала для меня.

Мое тело мгновенно реагирует на шероховатость, по рукам бегут мурашки, а волосы на затылке встают дыбом. Я хнычу от трения между моими бедрами, и он прижимается ко мне сильнее.

Черт. Я не знаю, что он собирается делать дальше. Что я делаю? Он убийца, серийный убийца. Он чуть не убил меня.

Но он нечто большее. Он защищает женщин и детей от ужасных монстров. Он восхищается моим искусством и хочет посвятить ему целую комнату в этом доме. Он хвалит меня, бросает мне вызов, утешает меня, вожделеет меня. Понимает меня.

Его рот опускается на мою шею, и он сосет. Мои колени подгибаются, а его тело удерживает меня в вертикальном положении. Я задыхаюсь, тепло и влажность разливаются у меня между ног.

Я никогда никого не хотела так сильно. Внезапно мне становится все равно, буду ли я потом сожалеть об этом решении. Я знаю, прямо сейчас, что хочу этого.

Я хочу его. Он - единственное, чего я точно хочу.

Бо покусывает мое плечо, и я подпрыгиваю. Он издает самый сексуальный рокочущий смешок, который я когда-либо слышала, и он отзывается эхом на моей коже.

— Прости. Не хотел тебя напугать. — Он облизывает место, которое только что укусил. До самого моего уха. — Ты восхитительна на вкус, принцесса. Я не могу дождаться, когда окажусь у тебя между ног.

Я почти сгораю.

Его напряженные серые глаза видят сквозь мои радужки и впиваются в меня. Он отпускает мои запястья, и его руки скользят к моей шее, и у меня перехватывает дыхание, когда я вспоминаю нож, который он приставил к моему горлу. Но он втирает успокаивающие круги в мои напряженные мышцы. Когда узлы ослабевают, каждый дюйм моего тела медленно начинает расслабляться. Он делает то же самое с моими плечами, спускается по рукам, вплоть до кистей. Как будто у нас есть все время в мире.

Здесь, может быть, и есть.

Когда он опускается на колени, я почти задыхаюсь. Он стягивает штаны одним быстрым движением. Я выхожу из них, и он перекидывает их через плечо.

Я снова обнажена перед ним и чувствую себя абсолютно свободной. Меня не волнует ничего, кроме как убедить его никогда не прекращать прикасаться ко мне.

Он обхватывает ладонями мои икры, медленно поднимаясь вверх, продолжая свой массаж. Он использует идеальное давление. Мне никогда в жизни не было так хорошо.

— Я знаю, что ты занимаешься выслеживанием преступников, но подрабатываешь ли ты массажистом? — Спрашиваю я.

Он усмехается.

— Нет, я просто знаю, что тебе нужно. И моя работа действительно дает мне определенную... ловкость.

Я не могу дождаться, когда он покажет мне, что еще мне нужно.

Он разминает мои бедра, заставляя меня стонать, пока его руки не скользят вверх к моей заднице.

Он наклоняет голову вперед и шипит:

— Блядь. — Затем он погружает пальцы внутрь, потирая кругами, и я стону.

Когда он смотрит на меня, вид его серых глаз на мне почти сводит меня с ума. Наши взгляды - магниты. Я не могу отвести от него взгляд. Не могу перестать следить за каждым его движением.

Он встает и убирает мои волосы за плечо, чтобы пососать шею. Мои ноги дрожат от этого ощущения, глаза закатываются. Он снова поворачивает меня, пока я не оказываюсь лицом к зеркалу.

Когда я отвожу взгляд, он командует:

— Смотри.

Я ожидаю быть неузнаваемой — ввалившиеся глаза с мешками под ними, сухая кожа, тусклые, безжизненные волосы.

Вместо этого я почему-то выгляжу... лучше. Чуть более полные щеки, влажная кожа, ясные голубые глаза. Я ем все, что дает мне Бо, и не зацикливаюсь на калориях, как учила меня мама, и я хорошо выгляжу. Здоровая.