КЭССИ

Все одеты в розовое — любимый цвет Ноэль. Я выкладываю три видеоролика с мероприятия в социальные сети, чтобы показать огромную толпу, которая собралась на нем. Все студенты, сотрудники и члены сообщества носят розовые рубашки, толстовки, пальто, ленты и даже несколько розовых штанов в ее честь. Даже Бо Грейсон, дежурящий у входа с другим охранником, носит розовую шляпу.

Но больше никто не носит розовое платье или розовые туфли на каблуках прямо из ее шкафа, которые она передала мне по наследству, когда они ей надоели. Вещи, которые стоили бы мне двухнедельных чаевых на моей прежней работе официанткой, которые для нее ничего не значили.

Когда я замечаю Тео на трибунах с несколькими парнями из его команды, я машу ему рукой и подбегаю к нему. Или, по крайней мере, бегу так хорошо, как только могу на каблуках. Я нахожусь в них всего полчаса, а у меня уже болят ноги.

— Привет, Кэсс! — Он улыбается мне. — Ты выглядишь великолепно. — Он рассматривает каждый дюйм меня, от моего высокого хвоста до пяток. Его взгляд зажигает меня.

Я могла бы растаять. Именно на такую реакцию я и надеялась.

Он проводит рукой по моему хвостику, и у меня перехватывает дыхание.

— Хотя я немного скучаю по твоим распущенным волосам.

— Ты никогда раньше не говорил, что тебе нравятся мои волосы, — напоминаю я ему.

Он легко улыбается.

— Я не думал, что тебя волнует, что я думаю.

— А почему бы и нет?

— Зачем тебе это?

Потому что я люблю тебя, Тео. Я была влюблена в тебя много лет. — Потому что ты парень, а у меня никогда не было парня. Как я могу знать, привлекательна ли я для противоположного пола, если никто из них никогда этого не говорит?

Его улыбка гаснет. Я сказала что-то не то.

— Оу. Что ж, в таком случае. — Он оглядывается на своих товарищей по команде в нескольких футах от нас, игнорируя нас, прежде чем снова повернуться ко мне. — Ты великолепна. Каждый парень здесь так думает.

Мое сердце останавливается. Сверкающие зеленые глаза Тео прикованы к моим, и я не могу вспомнить, когда в последний раз мы так долго смотрели друг другу в глаза. Может быть, у нас никогда и не было.

Он мог бы выбрать любое другое слово. Милая. Хорошенькая. Но он выбрал великолепная. Это не то слово, которое ты приберегаешь для лучшей подруги своей девушки.

Чей-то голос зовет меня. Эддисон и Пайпер внизу трибуны.

— Оставь для меня место? — Я спрашиваю Тео.

Он одаривает меня своей обаятельной улыбкой.

— У тебя получится.

Он думает, что я великолепна. Он хочет, чтобы я посидела с ним. И я не думала ни о чем, кроме его руки на моем бедре с того дня в кафетерии. Что, если Тео Сент-Джеймс действительно хочет быть со мной? Бабочки порхают в моем животе, даже когда я напоминаю себе, что у него уже есть девушка.

Когда я подхожу к своим друзьям, Эддисон прищуривается, глядя на мои пятки.

— Почему ты это носишь? На улице градусов сорок, наверное.

— Потому что они розовые. Для Ноэль.

Пайпер замечает Нила, неторопливо идущего со стоянки, как обычно, с опозданием. Она бежит к нему, и взгляд Эддисон находит Кайла рядом с ним. Они встречаются взглядами, но ее губы сжимаются, и она снова обращает свое внимание на меня. Итак, они снова расстались. Посмотрим, как долго это продлится на этот раз. Я предполагаю, что до одиннадцати часов вечера, когда он напишет ей, спрашивая, не хочет ли она приехать и покататься на его члене.

Но Эддисон не следит боковым зрением за Кайлом. Она смотрит на трибуны. На Тео.

Он не замечает, что мы смотрим на него, откинувшись назад и болтая со своими товарищами по команде.

— Будь осторожна с Тео, — предупреждает Эддисон.

— О чем ты говоришь?

Ее лицо морщится.

— Я знаю, ты видишь, как он смотрит на тебя. — Дерьмо. Значит, она заметила. — Тебе не кажется странным, что его девушка пропадает, и ни с того ни с сего он хочет тебя трахнуть?

— Кто сказал, что это внезапно? — В моем голосе слышатся высокие оборонительные нотки. — Может быть, я ему уже какое-то время нравлюсь.

То, как он смотрел на меня в тот день во дворе. Ноэль все еще была рядом с ним, он все еще держал ее за руку. Но он смотрел на меня.

— Если это правда, то это еще больший красный флаг. Что за парень испытывает вожделение к лучшей подруге своей девушки? Я знаю, что он ведет себя мило и обаятельно, но это именно тот тип парней, которые занимаются подобным дерьмом.

— Дерьмо вроде чего?

— Убивают свою девушку, — шипит она.

Я усмехаюсь.

— Ты слышишь себя, Эддисон? Тео не убийца. Он чувствует себя виноватым, когда случайно наступает на жука.

Она подходит ближе, опускает подбородок.

— Кэсси, я знаю, что он тебе нравится. Но, пожалуйста, держи ухо востро. Я просто прошу тебя быть осторожной. Вот и все.

Я должна отрицать, что он мне нравится. Но в этом нет смысла. Она знает правду.

— Я осторожна.

— Хорошо. — Ее взгляд снова перемещается на Тео, и на этот раз он замечает нас и машет рукой. Эта улыбка, эти глаза, эти огромные, невероятные руки, которые появляются в каждой моей фантазии. Он ни за что не сделал бы того, в чем его обвиняет Эддисон. — Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

НОЭЛЬ

Я все еще в одежде Бо, спортивных штанах и футболке, которые мне огромны. Я ненавижу, что мне приходится носить его одежду. Что я вспоминаю о нем каждый раз, когда аромат нитей проникает в мой нос. Что ношение его одежды заставляет меня чувствовать, что я принадлежу ему.

Хуже того, я ненавижу то, что мне это нравится.

Он оставил для меня альбом для рисования, карандаши, кисти и банку краски для стен. Когда я проснулась и увидела, что они ждут меня, я не смогла сдержать ухмылки, которая расползлась по моему лицу.

Мама практически запретила выносить из дома принадлежности для рисования, когда решила, что я трачу слишком много времени на «рисование» и недостаточно на совершенствование своих поз. Даже жизнь в кампусе не дала мне много времени, чтобы сосредоточиться на своем искусстве. Все, что у меня есть, — это мимолетные моменты между занятиями, чтобы подвести еще одну черту - другую - остальное мое время посвящено лекциям, учебе, школьной работе, общественным работам, вечеринкам, семейным ужинам и мероприятиям в кампусе с моими сестрами по женскому обществу.

Бо оставил для меня записку в альбоме для рисования: Сходи с ума, принцесса. Такой я и была.

Щелчок замка эхом отдается в тихом подвале, за ним следует скрип открывающейся двери и скрип каждого шага Бо вниз по лестнице.

— Ветчина и сыр, принцесса.

— Спасибо, — бормочу я, сосредоточившись на своем альбоме для рисования и подводя серые глаза.

Он приседает, ставя тарелку.

— Ты рисуешь меня? — В его голосе звучит странная надежда. Легкая и мягкая.

— Что ты думаешь? — Я показываю ему рисунок.

Он проводит кончиками пальцев по краям, стараясь не задеть графит.

— Я думаю, ты делаешь именно то, что должна делать.

Мое сердце трепещет. Он просматривает страницы, разбросанные по моему матрасу, большинство из них все еще на ранней стадии набросков, но мне нужно было набросать все образы в моей голове, прежде чем они исчезнут.

Я никогда никому не позволяла смотреть на мои работы, даже Кэсси. Слишком стыдно за то, что моя мать заставила меня чувствовать по этому поводу, как будто все время, которое я потратила, изливая свою душу на страницу, было совершенно бесполезным. Как будто я была совершенно никчемной.

Но мне нравится, когда Бо смотрит.

Он рассматривает каждый рисунок так, как кто-то мог бы рассматривать Пикассо или ван Гога. Изучает каждую линию. Смотрит на мою душу на странице, в восторге от нее.

Он постукивает по уголку эскиза в моих руках. Его портрет.

— Никогда не прекращай это делать.