Арэн, взяв последнее блюдо через портал, ставит его на стол и садится напротив. Я смотрю перед собой, не зная, с чего начать и как вести себя. Я думала, это будет простой ужин, что-то вроде горячей похлёбки или в крайнем случае мясо, но не деликатесы.

— Возьми салфетку и положи себе на колени, — говорит мужчина, и его голос возвращает меня в реальность.

Я неуверенно беру тонкий лоскут ткани, следуя его совету.

— Правильно. Теперь горячие полотенца.

Хмурюсь, не совсем понимая, что мне с ними делать. Сам же мужчина подает пример: берет материю, рразворачивает и медленно протирает руки. Решаю не задавать глупых вопросов и делаю то же самое. Полотенце в руках горячее, от него валит пар, влажное, с ароматом эфирного масла. Я пытаюсь принюхаться, но в голову ничего не приходит.

— Что это за масло? Такой необычный запах.

— Виниаганского дерева, — отвечает он, откладывая полотенце в сторону. — Оно растёт на севере и обладает отличным обеззараживающим действием. Его часто использовали во время войны, а после начали продавать повсеместно.

Я снова делаю вдох, чуть глубже. Аромат глубокий, смолистый, горьковато дымный, не похожий ни на что другое. Вдруг замечаю, как ректор смотрит, и быстро заканчиваю вытираться.

— Приступим. Во-первых, сидеть нужно прямо, но не напряжённо. Спина должна быть ровной, плечи расслаблены, — Арэн распрямляется, и я стараюсь повторить за ним. — Ступни держи на полу, не скрещивай ноги.

Исправляю свою позу, чувствуя, как он следит за мной взглядом. Учит меня военной выправке или этикету?

— Отлично. Только убери локти со стола, это неприлично, — маг усмехается, видя, как я немного смущаюсь. — Теперь о приборах, — мужчина показывает на множество предметов, аккуратно разложенных по обе стороны от каждой тарелки. — Всегда начинай с тех, что находятся дальше всего от тарелки. Внешние приборы для первых блюд, внутренние — для следующих.

Я опускаю взгляд и пытаюсь сориентироваться, с чего начать. Арэн ставит передо мной тарелку с салатом и показывает, чем пользоваться. Стараюсь повторять и одновременно хотя бы распробовать вкус, но получается не так элегантно, как хотелось бы.

— Не наклоняйся над тарелкой, — снова поправляет, а я начинаю чувствовать себя ещё более неудобно.

Не делай то, не се, настоящий экзамен на мою выдержку, но молчу.

— Когда делаешь паузу в еде, клади приборы так, чтобы они не скатывались с тарелки, — продолжает Арэн, наблюдая за мной. — Если решишь отложить приборы, просто положи их параллельно на тарелку.

Снова киваю, понимая, зачем он каждый раз меня поправляет, но это не избавляет от чувства раздражения и собственной никчёмности.

Следующее блюдо ещё сложнее. Фаршированные улитки требуют аккуратности, и я стараюсь не показаться совсем неопытной. Вилка в моей руке кажется странной, совсем маленькой, с двумя зубчиками вместо четырёх. Арэн справляется с едой довольно ловко, пока я уже битый час пытаюсь выковырять несчастного моллюска из раковины.

— Стой, стой, не торопись, — он встаёт из-за стола и заходит мне за спину. — В правую руку вилку, второй держишь раковину, прижми к тарелке, — его большие ладони накрывают мои и мягко направляют.

Не могу сосредоточиться, он снова слишком близко! Сердце ускоряет свой темп из-за его тёплого дыхания на моей шее. Успокойся, Мора. Он всего лишь учит! Когда у меня начинает получаться, ректор возвращается за стол и лишь иногда кидает на меня взгляды.

Ужин продолжается в тишине, разговор совсем не вяжется, да и никто из нас не спешит его начинать. Судя по Арэну, его это абсолютно устраивает, в то же время с моей стороны — тишина становится гнетущей.

Не выдержав молчания, решаю задать вопрос:

— Откуда ты всё это знаешь? — интересуюсь, надеясь, что мой вопрос не прозвучит слишком личным.

Он на мгновение останавливается, взгляд его становится отстранённым, будто бы я переступила черту и пробудила что-то давно забытое.

— Мама, — произносит он наконец. — Она многому меня научила.

Я замираю. Это первый раз, когда мужчина делится чем-то столь личным. Его слова звучат сдержанно, но я чувствую нотку печали, скрытую за спокойным выражением. От этого я становлюсь немного растерянной, поэтому не спешу отвечать.

— Хочешь вина? — спрашивает он, откладывая приборы в сторону.

— Да, но совсем чуть-чуть.

Он наливает немного белого вина в мой бокал, и я замечаю лёгкую горечь в его улыбке. Понимаю, что это воспоминания, которые он нечасто разделяет с кем-либо.

— А чему ещё она тебя учила? — решаюсь спросить я, пытаясь осторожно продолжить тему.

Арэн на мгновение задумывается, прежде чем ответить.

— Много чему, — чувствую лёгкую грусть в его голосе. — Она была настоящей леди, поэтому всё, что знала она, теперь знаю я. Но магию я постигал сам, — он замолкает, делает глоток и отводит взгляд, прежде чем тихо продолжить. — Мама была человечкой, прямо как ты.

Кажется, у меня приоткрылся рот, но я стараюсь держать лицо. Я никогда бы не подумала, что мать Арэна человек. Да и ко всему вышесказанному, он упоминает её в прошедшем времени…

— Человечкой? — повторяю, не веря своим ушам.

— Да, — он кивает, печально улыбаясь. — Она была… необыкновенной. Её мир был далёк от магии, но, встретив отца, всё поменялось.

Слушаю его, а внутри меня разгорается всё большее любопытство. Неужели он действительно сейчас делится рассказами о личном?

— Никогда бы не подумала, если честно.

Арэн ничего не отвечает, но всё это заставляет меня задуматься. Впервые чувствую, что у нас есть что-то общее, хотя назвать это общим трудно. Он всегда чертовски загадочный, недоступный, и никогда не говорит о себе. Разве что сухие факты, о которых я могла догадаться сама. Мужчина неожиданно меняет тему, начиная спрашивать, как проходят мои занятия с Фельдом. Теперь тему меняю я.

Снова смена блюд, и теперь передо мной оленина на косточке. Это оказывается непростым испытанием — мясо тяжело отделить, при этом сохраняя подобающий вид. Ректор замечает мои затруднения и только хочет открыть рот, но я перебиваю:

— Не нужно, — отвечаю, и добавляю шепотом под нос: — Лучше бы руками ела…

Мужчина вдруг тихо смеётся, и я поднимаю взгляд. Не думала, что он услышит.

— Хочешь? — его вопрос застает меня врасплох.

— Что?

— Хочешь есть руками? — повторяет он, и его улыбка становится шире.

Смущённо киваю, чувствуя, как румянец заливает мои щеки. Он кивает в ответ, беря в руки бокал вина и наблюдая за мной. Что ж, захотела, то будь добра доведи до конца. Даже если опозоришься и испачкаешь одежду. Я беру косточку и осторожно откусываю мясо, чувствуя, как его взгляд следит за каждым моим движением. Это вызывает у него новый смешок. К черту этикет, я слишком голодна.

— И что, все в человеческом мире так едят?

— Нет, — протестую я с набитым ртом, чувствуя, как глупо выгляжу. Прожевав, добавляю: — Я ем так только когда никто не видит. Какая разница, как, главное, чтобы было вкусно.

Арэн наклоняется вперёд, его глаза сверкают насмешкой.

— Я себе никогда не позволяю подобного. Даже во время войны с дроу.

Останавливаюсь, смотря на него в изумлении. Это он сейчас серьёзно? Никогда не ел руками?

— Серьёзно? — мужчина кивает, и я продолжаю. — И ты не хочешь попробовать?

— Не думаю, что это…

— Ты не умеешь расслабляться, Арэн, тут кроме нас двоих никого нет. Забудь об этикете, поставь локти на стол и впейся зубами в этот сочный кусок мяса.

Он смотрит на меня, явно неуверенный, переспрашивает:

— Ты серьёзно предлагаешь мне это?

Я смеюсь, ощущая, как наша неловкость исчезает.

— Ты что, боишься? — подначиваю его, поднимая брови.

Глаза мага сужаются в притворной обиде, и он на мгновение замолкает. Затем, к моему удивлению, ставит бокал на стол и берёт в руки косточку. Некоторое время он просто смотрит, но после подносит её к губам, кусая.

Я не могу сдержать громкого смешка, видя, как ему несколько неловко, но определённо вкусно. Скатерть, которая была раньше идеально белой, теперь покрыта пятнами, но это не важно. Я только что заставила строгого ректора нарушить рамки приличия, к которым он так привык, и кажется, он наслаждается этим не меньше. Мои пальцы становятся липкими от соуса, и я бесцеремонно облизываю их, вызывая на лице мужчины гримасу отвращения. Но тем не менее, он повторяет тоже самое.