— А завтра уезжаю я, — напоминаю, шагая следом.

— Значит потом.

— Нет, не потом. Сейчас, — заявляю сердито.

Рокки, развалившийся на кровати, приподнимает голову. Думает, на него ругаюсь.

— Говори, — бросает полотенце в сторону и опирается бедром о спинку дивана.

— Что происходит?

— Ты о чём?

— Да обо всём. Мы с тобой как чужие люди, Марсель. Ты ведёшь себя странно.

— Конкретизируй.

— Ни разу не приехал домой за этот месяц, — выдвигаю первый аргумент. — Если бы я сама не приходила на выходных в клинику, мы бы вообще до суда не увиделись. И вот даже сейчас. Вместо того, чтобы остаться, ты собираешься куда-то уйти.

Молчит. Нечего противопоставить, а я тем временем продолжаю.

— Когда решил вернуться в группу?

— Недавно.

— Почему я об этом ничего не знаю?

— Потому что мы это не обсуждали.

— Не возникло желания поделиться со мной?

— Не переворачивай. Я пока сам плохо представляю, что к чему.

— Это неважно. Ты не сказал мне! — обиженно поджимаю губы.

— Тата…

— Ты отстранённый, холодный. Чёрт возьми, такое ощущение, что я вообще перестала волновать тебя!

— Чушь.

— Н-да? — подхожу ближе. — Может тогда объяснишь, почему мы так отдалились друг от друга?

— Бред.

— Марсель… — качаю головой, вздыхая. — Это случилось и я пытаюсь выяснить почему.

Он снова молчит и от досады хочется лезть на стену.

— Ты вообще воспринимаешь мои слова всерьёз?

— А ты мои? — переадресовывает вопрос.

— Да.

Усмехнувшись, кивает.

— Не похоже.

— Я искренне не понимаю тебя.

— Жаль.

— Если ничего… Если ничего не чувствуешь больше, то зачем тогда я здесь?

— Ничего не чувствую, — повторяет, выгибая бровь.

— Выглядит будто так.

— Ты никогда не осознавала, как я отношусь к тебе, — его глаза горят разочарованием.

— Опять я виновата? Всегда и во всём!

— Я этого не говорил.

— Тогда в чём дело? Почему мы просто не можем наслаждаться тем, что есть между нами?

— Может, мне мало того, что есть.

— Я… Готова дать тебе всё, что ты хочешь, — признаюсь, краснея.

Прищуривается.

— Не уверен, что мы имеем ввиду одно и то же, Тата.

К моим щекам будто раскалённые кирпичи прикладывают.

— Ты ведь про секс?

— Марсель, почему вместо лёгкости мы утопаем в скандалах и депрессии?

— Ах лёгкости тебе захотелось? Так вперёд. Я никого к себе не привязывал, по-моему.

— Знаешь что? — выхожу из себя, ибо нервы уже на пределе. — Может паузу возьмём?

Больно это озвучивать, но как ещё вывести его на эмоции?

— Бери, — пожимая плечом, отвечает спокойно. Настолько спокойно, что теряюсь даже.

— Ты сейчас серьёзно?

Марсель

Весь июнь мы с пацанами проводим на репетиционной базе. Первые одиннадцать дней июля — на студии. С утра до ночи.

Прямо как в старые добрые времена…

Релиз нового альбома группы Город Пепла ”Rehabilitation“ запланирован на двадцатое число. Альбом знаковый во всех отношениях. Поэтому выйдет он аккурат в день моего рождения. Ровно в ноль-ноль по Москве на всех музыкальных платформах.

А уже вечером мы выступим в Стадиуме, где будут исполнены старые хиты и новые песни, написанные в стенах рехаба.

Билеты на концерт раскупили за три дня. Полный солдаут.

Если честно, не ожидал, что люди так жаждут нашего возвращения, хоть менеджеры лейбла и жаловались на непрекращающийся поток писем, сообщений и звонков.

— Херня. Сюда в припев нужно что-то другое, — раздражённо ударяю по струнам.

— Что тебе не нравится?

— Не хватает чего-то.

— Чего?

— Чего-нибудь неожиданного, — развожу руками.

— Марс, у нас итак полно всяких крутецких фишек в других треках. Давай оставим этот в покое.

Думаю, Ромас устал от моих идей и хочет, чтобы в покое я оставил команду. Но хрен им. Если и делать что-то, то идеально. На максимум.

— Я понял. Мне нужна там скрипка.

— Чё? Скрипка? — хмурится он.

Почему-то вспомнился тот памятный концерт с оркестром.

Да. Точно. Скрипка.

— И правда ништяк должно быть на контрасте, — задумчиво произносит Горький.

— Звоним Але значит. Пусть достанет номер скрипачки и скажет, что нужно срочно приехать.

— Мы на перекур.

— Жратву привезли.

— Ништяк. Погнали.

Друзья, измученные и голодные, перемещаются в комнату отдыха, а я тем временем набираю нашего нового концертного директора. Перетираем с ней насчёт скрипачки, решаем возникшие по концерту вопросы и минут двадцать спустя я присоединяюсь к пацанам. Они к этому моменту успевают опустошить все коробки с пиццей.

— Мы тебе тоже оставили похавать, Кучерявый. Сырную и мясную, — Чиж заботливо впихивает мне в руки одноразовую тарелку. — Ща кофе налью.

— Спасибо.

Есть особо не хочется, но желудок явно со мной не согласен, учитывая, что крайний перекус был сутки назад.

— Ну чё? Договорился по поводу скрипачки?

— Да. Приедет завтра. Правда ей рожать вот-вот.

— Зашибись, а если прямо тут начнутся схватки?

— Будете роды принимать, чё.

— Капец, надо почитать хоть литературу.

— Литературу?

— Ты последнее что вообще читал, Чиж?

— Этикетку на сыре.

Ржут.

— Привет, брательник! — в комнату фурией врывается сестра. — Макс, Чиж, салют!

Всех перечисляет, кроме Паши. Его она игнорит с того первомайского пикника.

— О, Миланка, здорово!

— Ты чё такая мокрая?

— В окошко давно смотрел, Никит? — оставляет на кресле букет цветов и сбрасывает с себя джинсовую куртку.

— Давно.

— Там дождь фигачит стеной. Пока от машины добежала, до трусов промокла, — чмокнув в щёку, ворует у меня с тарелки кусок пиццы. — Выглядите дерьмово, гайс, — хмурится, разглядывая наши рожи. — Щас раздам патчи, прилепите, — лезет в сумку. — Новинка. Корейские. Просто чудеса творят! Убирают припухлости, мешки и синяки под глазами. Дарит коже отдохнувший вид. Держите, не благодарите!

— Иди в пень, Мила, не буду я клеить эту хрень, — возмущается Ромас.

— А я попробую, — веселится Чиж, принимая чудо-баночку.

Откручивает. Достаёт оттуда пару патчей и лепит их на верхние веки.

— Не так. Вниз клади, — наставляет сестра.

— Так? — исправляется.

— Да.

— О, холодок приятный пошёл!

— Они классные. Эффект будет клёвый. Тебе тоже надо бы, братиш.

— Отстань, — отмахиваюсь, делая глоток горячего кофе.

— Ладно, ходите страшными. Пошла распеваться.

— Иди. Скоро подскачу.

— Я сегодня до которого тут нужна? — что-то печатает в телефоне.

— Пока всё не запишем.

— Опять без свидания останусь, — недовольно закатывает глаза. — Вазу где можно найти?

— Спроси у Марины.

— Угу.

Берёт цветы и, глядя мимо Горького, но довольно грубо задев его при этом плечом, удаляется.

Макс, хмыкнув, посмеивается.

— Не обращай внимания, бро.

— Это она из-за Оли? — предполагает Чиж.

— Не ожидала увидеть голубка с ней в одной постели.

— Захлопнись, Ромас.

Слова сеструхи Пашу тогда выбесили конечно. И это ожидаемо. Милана порой вообще не думает, что несёт. Без тормозов девчонка.

— Чё у вас с ней кстати? — любопытничает Никита.

— С кем?

— Ну с кем, с Олей.

— Видимся иногда.

— Трах без обязательств, — описывает формат встреч Ромасенко.

— Вроде хорошая девчонка. Взрослая, порядочная. Не думал попробовать серьёзные отношения?

— Сами пробуйте. Мне этот гемор не сдался. Вон что у одного, что у второго — жопа полная, — кивает в нашу с Максом сторону. — На хера мне это надо, если обоих всё устраивает?

— Ромас, Вика успокоилась по поводу Ритки?

— Нет, блядь. Её накрывает периодически. Особенно в период когда течёт. Неадекватной становится.