— Тат…

— Не сейчас, ладно?

Даю понять, что абсолютно не готова обсуждать этот эпизод.

Так и сидим как две дуры. В полной тишине. До тех пор, пока мой телефон не начинает вибрировать снова.

— Алло.

Как там говорят? Надежда умирает последней?

— Это Оксана, координатор. Нам с вами нужно выбрать удобный способ получения призов.

«Думаю, футболки и билета будет достаточно. Свяжитесь с девушкой» — эхом звучит в моей голове.

Сбрасываю вызов.

— Дай сюда! — Поля с психом вырывает телефон из моих рук. Перезванивает этой Оксане.

— Что ты делаешь?

— Щас.

Ждёт ответа.

— Да, алло. У вас что-то связью.

— Передайте Абрамову, что уже завтра ЕЁ в России не будет! Если всё-таки надумает встретиться, координаты такие…

Диктует адрес, прощается и отключается.

— Филатова…

Смотрю на неё ошарашенно.

— Выдохни, пожалуйста, — гладит меня по плечу. — Всё уже позади.

— Зачем я позвонила туда?

Что чувствую?

Стыд. Дискомфорт. Разочарование в своём поступке.

— Поверь, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать вовсе и потом из-за этого мучиться.

— Это было ужасно.

— Так. Всё. Поднимайся. Идём-ка со мной.

Она отводит меня в ванную комнату. Пока набирается горячая ванна с пеной, обнимает и говорит какие-то слова утешения.

— Полежишь, порелаксируешь, успокоишься. Я заварю ромашковый чай. Хорошо?

— Да.

Держусь, но едва она выходит, меня накрывает тихая истерика.

Закрываюсь.

Залезаю в воду.

Плачу в тон шумящему из под крана потоку.

Долго так сижу. Не открываю дверь встревоженной Полине. Прошу оставить меня одну.

По прошествии энного количества времени всё же выбираюсь из своего убежища. Выпиваю чай, заботливо заваренный подругой. Укладываюсь в постель, натягиваю простыню до самого подбородка и устало прикрываю глаза.

Дура! Какая ты дура! Просто слов нет…

Поставленный на зарядку телефон, вновь вибрирует.

— Посмотреть? — спрашивает подруга.

Уже поздно, а она тоже не спит. Из-за меня.

— Не надо.

Ни с кем не хочу сейчас переписываться.

Филатова, не взирая на моё «не надо», пробирается в темноте к розетке.

— Не открывай сообщения от Бланко. Он обязательно будет звонить, если я прочитаю и не отвечу.

— А это не Бланко, Тат, — сообщает Поля взволнованно. — Похоже, это Марсель…

— Что там?

Вскочив с постели, устремляюсь к Поле и забираю из её рук телефон.

Читаю сообщение от незнакомого номера. Сердце, вновь сошедшее с ума, по ощущениям стучит где-то в глотке.

«Причал Китай-город»

Собственно, всё.

Озадаченно переглядываемся с Филатовой.

Проходит секунда. Две. Три. Пять.

— Что думаешь? — наконец спрашивает она, разволновавшись не меньше моего.

— Думаю, надо ехать, — отвечаю, сглотнув шершавый ком, вставший в горле.

— Только, пожалуйста, на такси. Поздно уже.

Киваю.

Не теряя времени, как есть, босиком, бегу в ванную. Склонившись над раковиной, умываюсь прохладной водой. Воспользовавшись бумажным полотенцем, наспех вбиваю в кожу пальцами увлажняющий крем, чтобы придать лицу хоть какое-то подобие свежести. Накраситься всё равно уже не успею.

— Так, ладно.

Стягиваю резинку с волос. Расчёсываюсь. Оставляю их распущенными.

Возвращаюсь в комнату. Там горит ночник. Полина сидит на кровати.

— Слушай, а если это не он, — предполагает подруга осторожно.

— Тогда кто? — захожу в приложение. Вызываю машину.

— Вдруг это Илона, — выдвигает она свою странную версию.

Илона.

Я такой вариант даже не прокручивала в голове.

— И зачем ей это?

Подхожу к шкафу, вытаскиваю из него собранный чемодан. Присаживаюсь на корточки, расстёгиваю молнию.

— Не знаю. Может быть, она недовольна происходящим?

— Мне всё равно.

Напряжённо думаю, что надеть. У меня есть четыре минуты.

Глупо, наверное, наряжаться в платье или костюм. Будет выглядеть так, словно я стремлюсь произвести впечатление.

Хотя да. Признаться честно, я не раз рисовала в своём воображении эту встречу. Очень хотела бы выглядеть сейчас на все сто, но уже как есть…

Обуваюсь в прихожей. Вешаю ложку для обуви на место. Завязываю шнурки.

— Приедешь, кинь мне эсэмэску, пожалуйста. Мало ли, кто там.

— Хорошо.

Снимаю с вешалки куртку. Накидываю на плечи. Придирчиво осматриваю отражение в зеркале.

Белые кеды. Рваные джинсы, футболка. Заплаканные глаза.

Да, пожалуй, в моих фантазиях (в принципе не имевших права на существование) ничего из этого не значилось. Всё происходит совсем не так, как предполагалось.

Телефон, лежащий на тумбочке, вибрирует, извещая о том, что приехало такси.

— Я пошла, — поворачиваюсь к Филе.

— Давай! — крепко меня обнимает и наверняка чувствует, что я буквально дрожу всем телом. — Успокойся. Он будет рад тебя видеть, несмотря ни на что. Поняла?

Киваю.

— Закрывайся.

Прощаюсь. Выхожу за дверь.

— С Богом! — произносит она тихо.

Быстро спускаюсь по ступенькам.

Один пролёт.

Второй.

Третий…

Вылетаю из подъезда в ночь.

На улице хорошо. Тёплый воздух. Небо чистое. Усыпано звёздами.

Громкая молодёжь, занявшая лавочку, затыкается. Подумали, видимо, что кто-то решил возмутиться по поводу того, что они шумят и орут в столь поздний час.

Парни и жующая жвачку девушка внимательно меня разглядывают.

— Э, а с соседями поздороваться? — предъявляет мне кто-то из их компании.

Молча прохожу мимо. Связываться с нетрезвыми людьми — себе дороже. Как говорит бабушка Алиса: «Ты им слово, они тебе десять. Не отделаешься потом».

— Язык проглотила, что ли?

— Важная такая! ЧСВ зашкаливает?

— По ходу, — подключаются к обсуждению моей персоны остальные.

— Ебабельная, — слышу краем уха и игнорировать подобное становится уже за гранью моих возможностей.

Останавливаюсь. Оборачиваюсь. Посылаю в сторону лавочки самый свой недобрый взгляд.

— Она явно не заценила твой комплимент, братан.

— Приберегите подобные комплименты для своей подруги, — чеканю ледяным тоном.

— Посмотрите на неё! Оскорбилась!

Ржут.

— Она чурка? — пренебрежительно интересуется размалёванная девчонка с жвачкой во рту.

— Ты чурка? — переадресовывается мне её вопрос.

— Учёные говорят, что алкоголь безвозвратно убивает клетки мозга. Судя по тебе и твоим друзьям, это действительно так.

Продолжаю путь до машины.

— Чё-чё она прошелестела? Тупыми нас назвала?

— Типа да.

Кроют меня матом, вовсю используя нецензурные эпитеты.

— Здравствуйте, — забираюсь в ожидающее меня такси.

— Китай-город? — спрашивает мужчина.

— Да. Причал.

Отъезжаем от дома Филатовой. В какой-то момент кажется, будто слышу её голос. Видимо, на нервной почве мерещится всякое.

— Не дует? Прикрыть окно? — интересуется моими пожеланиями водитель.

— Нет, пусть.

Свежий воздух мне сейчас не помешает. Нужно прийти в себя. Успокоиться. Поймать каким-то образом дзен.

Я же кремень? Кремень.

Зажмурившись, пытаюсь предугадать исход этой встречи.

Сможем поговорить? Выслушает ли? Даст объясниться?

Боюсь даже предполагать, но уже как будет, так будет. Обратного хода нет.

Открываю глаза. Смотрю в окно. Вспоминаю эфир. Реакцию Марселя.

Он был явно удивлён и растерян. Похоже, уже и не ждал того дня, в который вдруг услышит мой голос.

Разозлился, когда первый шок прошёл. Насколько сильно, пока не представляю. Боюсь.

«Слушай, а если это не он? Вдруг это Илона?»

А знаете, тоже было бы неплохо. У меня к ней накопилась масса вопросов. Когда-то мы были подругами, но я почему-то даже не подозревала о том, что у неё есть чувства к Кучерявому. Вебер никогда не говорила об этом.