— Согласна.

— На самой макушке глобус.

— Компания Зингер стремилась стать знаменитой на весь мир. Дальше идём?

— Ага.

— Туда.

Направляемся в сторону Казанской площади. Там располагается один из крупнейших храмов города на Неве, Казанский Собор. Его украшает шикарная колоннада, барельефы и статуи. Над созданием этого храма трудились лучшие мастера того времени: градостроители и архитекторы.

— Собор был построен накануне Отечественной Войны тысяча восемьсот двенадцатого года, — по привычке умничает подруга, когда подходим ближе. — Впоследствии он приобрёл звание памятника русской славы, ведь именно здесь был захоронен Кутузов. Тут же, если не ошибаюсь, хранятся ключи от взятых городов и другие военные трофеи.

— Садись, Филатова, пять.

Улыбаюсь.

Говорю же, Полинка, не взирая на внешние перемены, осталась прежней.

— Но главное, там находится чудотворная икона Казанской Божией Матери.

— Внутри оказаться можно? — спрашивает с надеждой.

— Да. Идём.

Час спустя, после посещения храма и смотровой площадки, неспешно движемся по Невскому проспекту дальше. Добираемся до оживлённой Дворцовой площади и Эрмитажа.

Останавливаемся у величественной Александровской колонны. Полина долго восхищается этим необычным, с точки зрения инженерии, сооружением и строит догадки о том, каким образом это монолитное сооружение было установлено.

Проходим под Триумфальной аркой, гуляем там и вскоре возвращаемся обратно на Невский, решив немного изменить маршрут.

— Я, конечно, много читала про Питер, но увидеть всю его красоту своими глазами, — совсем другое дело, — по дороге делится впечатлениями подруга.

— Тебе здесь нравится?

— Очень. Чую, ещё немного — и я откажусь от своей идеи покорять Москву.

— Почему именно туда настроилась ехать?

— Потому что изначально так хотела. С моими баллами ЕГЭ я могла поступить на бюджет в один из московских вузов, но «спасибо» бабушке, — не пытается скрыть досаду.

— Она не хотела отпускать тебя далеко?

— Правильнее сказать, вообще отпускать не хотела. Её бы воля, я бы вообще в Красоморске после школы осталась. Повезло, что с вышкой у нас там беда.

— Сочи так-то рядом…

— Ага. Она думала, что если я буду учиться там, то ничего плохого со мной не случится, — невесело смеётся.

— Полин… Не хочу лезть в душу, но всё же спрошу. Денис тебя обидел?

— Обидел? — качает головой. — Нет. Он буквально растоптал меня, Тата.

Вижу, как она меняется в лице при упоминании Свободного. Не рискую больше задавать вопросы на эту тему, но, видимо, внутри у неё накипело…

— Я ему доверилась, я любила его, — впервые открыто в этом признаётся, — а он… — сглатывая, поджимает губы. — Он поступил со мной так, словно наши отношения для него ничего не значили. Хотя, пожалуй, так и было, учитывая то, с какой лёгкостью меня втоптали в грязь.

— Поль…

— Как я доучилась, один Бог знает, — смотрит вперёд невидящим взглядом. — Да и плевать. Доучилась ведь всем назло, — упрямо задирает подбородок. — Начну в Москве новую жизнь. Там некому осудить меня. Сниму квартиру, найду работу. У меня есть сбережения на первое время.

— Вы с бабушкой из-за Него рассорились?

— Ой, ты что! Она с самого начала эти отношения не одобряла, а уж потом… Целый год со мной не общалась. Называла падшей женщиной и стыдилась даже одного упоминания обо мне. Ей казалось, что все вокруг в курсе нашей с ним истории.

— И тем не менее, бабушка зовёт тебя назад в Красоморск.

— Зовёт. Подуспокоилась немного, подостыла. Говорит, что мой позор не смыть, но отмолить его попытаться стоит. Предлагала даже в монастырь податься, но я не хочу. Не потому что от Бога отдалилась, а потому что хочу сама своей жизнью распоряжаться. Ты ведь меня понимаешь?

— Пожалуй, как никто другой.

— В какой-то момент ты была единственным человеком, с которым я в принципе общалась.

— Я искренне рада тому, что мы не потеряли друг друга.

Останавливаемся.

— Можно обниму тебя? — шмыгает носом.

Улыбнувшись, киваю.

— Я помню, что ты не тактильная, но мне очень надо, — плачет, уткнувшись в моё плечо.

— Не реви, Поль. Всё будет хорошо, — поглаживаю её ладонью по спине.

— Думаешь?

— Уверена.

— Надеюсь.

— Прошлое — это прошлое. Забудь о нём, надо найти в себе силы идти дальше.

— Так и сделаю.

Собираюсь озвучить ещё какие-нибудь мотивирующие слова, однако взгляд совершенно случайно цепляется за рекламный щит.

Сердце пропускает удар.

Тело мгновенно каменеет.

Дышать перестаю. Лёгкие попросту отказываются вентилировать воздух.

— Что с тобой?

Полина, видимо, почувствовав моё внезапное напряжение, разрывает объятие и отступает на шаг.

— Тат…

Оборачивается, проследив за моим взглядом. Тоже замирает и издаёт какой-то странный звук, сопряжённый с выдохом.

— Ой… Ничего себе, — произносит несколько секунд спустя. — И они. Здесь.

Подхожу ближе, сглотнув ком, вставший в горле.

Не мигая смотрю на афишу. Надпись гласит: «Город пепла. Девятнадцатое июля. Клуб А2».

На красном фоне фотография знакомых нам парней. Сразу узнаю Ромасенко, Чижова и Горького, но мои глаза пристально изучают того, кто стоит по центру.

Марсель, как и его друзья, одет в кожаную куртку, чуть распахнутую на груди.

Руки в карманах. Серьга в ухе. Тёмные кудри спадают на лоб. Дерзкий, но при этом абсолютно холодный взгляд в самое нутро проникает.

— Он стал так похож на своего отца, — Поля озвучивает вслух мои мысли.

И речь не про внешность, нет. С этим итак всё понятно.

Филатова имеет ввиду энергетику. Тяжёлую и тёмную.

Удивительно, но даже рекламный снимок чётко это передаёт.

— Представляешь, как совпало? Ты в Питере и Он…

— Случайность, — вновь обретаю голос.

— А если нет?

Отрываю взор от афиши и смотрю на неё. Что-то задумала явно.

— Филатова… — предупреждающе качаю головой, но она всё равно выдаёт эту дикую мысль:

— У меня есть острое ощущение того, что нам жизненно необходимо попасть на этот концерт…

В Питере я нахожусь ровно неделю. Отпраздновав в кругу семьи свой двадцать второй день рождения, вместе с Филатовой отправляюсь в Москву для того, чтобы навестить отца и заодно помочь подруге обустроиться в столице.

Она бы и без меня обошлась, конечно. Настрой у Поли боевой, однако в одиночку искать квартиру в Москве ей страшно. Поэтому она искренне радуется и вздыхает с облегчением, когда я предлагаю сделать это вдвоём.

Подыскав на сайте подходящие варианты, начинаем ходить-смотреть квартиры. Где-то совсем убого, где-то хозяева кажутся странными, где-то тройную сумму эти самые хозяева наперёд запрашивают.

В общем, с пятой попытки находим то, что нас действительно устраивает. Адекватная цена, более-менее приличные условия для проживания, бабушка-одуван. Хотя впрочем, сегодня даже им доверять нельзя.

— Готово, — Полина осматривает результат своих трудов.

Целый день она генералила на маленькой кухне, в то время как я усердно наводила чистоту в комнате.

— Помоги развесить шторы. Постирались.

— Угу.

Ещё час у нас уходит на это кропотливое занятие.

— Даже пахнет теперь по-другому, — довольно констатирует подруга поздним вечером, когда садимся пить чай.

— Не бабушкой, — соглашаюсь я, и она смеётся.

— Вот бы ты со мной жила… — тянет мечтательно.

Выгибаю бровь.

— Да-да, знаю, у тебя жених-испанец, Уимблдоны и другие заморские соревнования. Не до меня смертной, — демонстративно горестно вздыхает, открывая пластиковую коробку с пирожными. — Свежайшие! — нюхает и пододвигает ко мне.

— Нет, спасибо, — отказываюсь. — Бланко мне пока не жених. Мы просто иногда проводим вечера вместе.

— Как, если не секрет? — любопытничает, прикладывая ладонь к щеке.