— Тормозни нам тут на углу, дружище.

Микроавтобус вскоре останавливается и наступает тот самый неудобный момент, когда ребятам предстоит прощаться.

— Держи в курсе насчёт бати, — Горький первым пожимает другу руку.

— Ладно.

Дверь открывается и я выбираюсь из салона, чтобы подождать Марселя уже снаружи.

— Стас, пока, на связи. Увидимся в Москве.

— Добро.

— Илон…

Вижу, как переглядываются, и дыхание перехватывает от жгучей ревности.

Этот её взгляд. Он так много говорит сейчас…

Всё-таки было. Что-то между ними однозначно было, но я даже думать не хочу, насколько далеко они зашли.

— Чиж, давай. Выше нос, братан.

— Ага.

— Пока, пацаны, — парень выходит ко мне.

Как и ожидалось, они с Ромасенко игнорят друг друга.

— Идём.

Берёт меня за руку и ведёт к отелю, навстречу бушующей метели.

— Замёрзнешь, если постоим тут немного? — накидывает мне на голову капюшон. Затягивает потуже шарф.

— Нет.

— Хочу покурить и набрать матушку.

Издёргался за это время от неизвестности.

— Набирай, конечно.

Вставляет сигарету в рот. Щёлкает зажигалкой и достаёт телефон.

— Ни хрена мои сообщения не читают, — раздражается, нахмурившись. — О, сама звонит.

Перевожу взгляд на дорогу. Неуютно присутствовать при разговоре и смущать его.

Может быть, нужно было дать возможность пообщаться с матерью не при мне?

— Алло, мам, — зажимает дымящуюся сигарету меж пальцев. — Отыграли, да. Мы с Татой уже в отеле. Что там у вас? Как батя себя чувствует?

Дальше в течение нескольких мучительно долгих секунд он молчит, тем самым вынуждая к нему повернуться.

Сердце пропускает удар.

Думала, страшно было получить сообщение от его матери, но нет. Куда страшнее видеть сейчас его лицо. Он абсолютно растерян.

— Я понял. Завтра будем. Держись.

Убирает телефон от уха.

Опускает руку.

Механическим движением возвращает гаджет в карман.

— Марсель, что случилось? — взволнованно спрашиваю, сжимая его ладонь.

— Батя…

Сглатывает. Дёргается кадык.

— Как он? — шепчу взволнованно.

Парень стискивает челюсти и я впервые вижу, как его глаза блестят от подступивших слёз.

— Не пришёл в себя после операции.

Ночью уснуть не удаётся. Марсель, получивший печальные новости от матери, совершенно разбит.

Ему плохо. Плохо и мне. Я буквально физически ощущаю всю его боль.

Так было с Полиной, когда мы впервые увиделись после произошедшего в той квартире.

— Ты точно не хочешь есть?

— Точно.

— Я могу заказать тебе что-нибудь из ресторана. Они работают круглосуточно.

— Ничего не надо.

Мы в нашем номере. Свет не горит. Я сижу на кровати, прислонившись спиной к изголовью. Парень лежит у меня на коленях.

— Ещё так поделай, — просит он, и я начинаю снова перебирать пальцами пряди его волос.

— Откуда у твоего отца проблемы с сердцем? — спрашиваю осторожно. — Это ведь не первая операция?

— Когда мне было шестнадцать, я узнал от его друзей о том, что в молодости он чуть не погиб при пожаре.

— Что случилось? — уточняю, нахмурившись.

— Перешёл кому-то дорогу. Люди одного влиятельного человека напали на него.

— Что значит напали? — внутренне напрягаюсь.

— Подробностей не знаю. Вроде как, отца избили в его квартире, пристегнули наручниками к батарее и облили бензином,

— Какой кошмар!

— Кошмар в другом. Такой способ расправы выбрали намеренно. Когда-то давно при пожаре погибла его родная сестра, Алиса.

— У меня мороз по коже от этой истории.

— Отец отказался обсуждать со мной те события.

— Оно и понятно. Значит, проблемы со здоровьем начались после того ужасного случая?

— Да. Это последствия отравления угарным газом. Клапаны на сердце меняют второй раз. Плюс что-то с сосудами-венами и перегородкой там. Я не особо шарю.

— Всё будет хорошо.

Что ещё я могу сказать?

— Ни хрена хорошего, Тата. Батя… Беседовал со мной накануне. Как будто чувствовал, что не вернётся к нам. Понимаешь?

— О чём вы говорили?

— О моих зависимостях. О том, что мне придётся взять ответственность за семью, стать её главой, если он…

— Надо надеяться на лучшее.

— Я думал, он просто пугает меня. Типа своего рода триггер для того, чтобы я наконец перестал гробить свою жизнь, но сейчас…

Сглатывает, качает головой.

— Боюсь, что не смогу справиться. Я, чёрт возьми, не готов к такому раскладу! Как мы без него? Это невозможно представить. Мать не переживёт. Они же как одно целое, понимаешь?

— Твои родители очень любят друг друга.

— Безумно. Хотя знаю, что история у них была сложная. Опять же в детали меня никто не посвящал, но про некоторые вещи я в курсе.

— Они ведь со школы вместе, да?

Помню, Дарина Александровна обмолвилась, когда я пришла к ним в гости пять лет назад.

— Да. Матушке непросто с ним было. Батя у нас — сложный человек. В юности там были свои закидоны. Он у меня в жёлтом доме умудрился оказаться. Представляешь? И она его не бросила. Ещё и четверых детей от него родила.

— У вас замечательная семья, Марсель.

— При всех нюансах он — настоящий мужчина и прекрасный отец. Строгий, где-то холодный, жёсткий и авторитарный, в силу характера, но в то же самое время заботливый, внимательный и любящий. Я благодарен ему за всё. Единственное, чего не могу принять, это его поступок в больнице.

— Илона сказала, вы серьёзно разругались из-за этого?

— Я ударил его. О чём сожалею. Не имел права, как бы там ни было.

— С этим соглашусь.

— Зачем он так поступил?

— Думаю, твой отец хотел как лучше. Если поставить себя на его место, то его поведение вполне можно объяснить.

— Он не должен был запрещать тебе общаться со мной.

— Я была источником твоих проблем. Ты чуть не погиб.

— В этом нет твоей вины.

— Косвенная — есть. Постарайся понять его.

— Почему не позвонила за столько лет? — не пытается скрыть отчаяние и обиду.

Вздыхаю. Бросаю взгляд на окно.

— Я дала ему слово, что не посмею больше лезть в твою жизнь.

— Ты так нужна была мне, Джугели…

Сердце сжимается, когда он произносит это.

— Неужели не хотела хотя бы поговорить?

— Хотела, но от Полины узнала, что рядом с тобой Вебер. Посчитала неуместным беспокоить.

— Почему же в итоге решила связаться со мной?

— Услышала твои песни на концерте. Мне показалось, что мы должны увидеться.

— Ты была на концерте? — поворачивается и смотрит на меня изумлённо.

— Да. В Адреналине. Когда вы выступали с оркестром. Марсель, сцена и музыка — твоё. Подумай об этом, пожалуйста. Паша правильно говорит, группа без тебя — это не группа.

— Давай не будем, — перебивает, поднимаясь с моих колен.

Встаёт с постели. Направляется к окну. Опять курить, конечно.

— Хуан твой не звонил больше?

— Нет.

— Встречалась с кем-то, кроме него? — ставит форточку на режим проветривания.

В темноте вспыхивает красно-жёлтое пламя от зажигалки.

— Нет. Я была сосредоточена на своей спортивной карьере.

— И чем тебя зацепил этот мудак? — затягивается. Выдыхает дым.

— Дело не в этом. Мы просто…

— Просто что?

— Много времени проводили вместе.

— И? Чем он завоевал твоё расположение?

— Взрослый, адекватный, долго ухаживал за мной, — пожимаю плечами. — Я сдалась и пошла на свидание.

— М. То есть там ты уступила, — хмыкает, усмехнувшись.

— Марсель.

— Я тоже ухаживал за тобой.

— На тот момент я была чужой невестой и не посмела бы ответить взаимностью.

Он, кивнув, молча курит.

Разумеется, мой ответ его не устраивает, но уж как есть.

— Чувства к тебе очень пугали меня, — признаюсь честно. — Я понимала, что нельзя им поддаваться. Поэтому вынуждена была держать дистанцию. Не получалось. Дружба казалась единственным выходом.