— А она как?

— Порядок, не волнуйся. Воспитывают Рокки всей семьёй. Матушка с Милой вчера заглядывали к ним в гости.

— Рокки? — хмыкает. — В честь Рокки Бальбоа?

— София придумала. Это её любимый киногерой.

— Я так и поняла. Ох… Уже десять сорок. Ты звонил отцу?

— Да. Ещё в половине восьмого.

— Операция уже началась получается? — спрашивает она осторожно.

— Перенесли на час дня, а запланирована была на девять. Как думаешь, почему так?

Затаившаяся в грудине тревога, снова даёт о себе знать.

— Наверное, у врачей есть какая-то причина.

— Какая? Зачем сдвигать время?

Меня напрягает, когда что-то идёт не так.

— Марсель, — отложив в сторону цветы и телефон, берёт меня за руку, — не переживай. Им виднее, как нужно. Всё подготовят и проведут. Это ведь лучшая больница. Лучшие врачи.

Киваю.

Наверное, она права. Мало ли, в чём там дело.

— Хочешь, соберусь и вместе сходим в Исаакиевский? — сжимает мои ледяные пальцы.

— Хочу.

— Дай мне двадцать минут.

Намеревается встать, но я её не отпускаю.

— Подожди.

— М?

— Набери при мне сейчас этого.

— Кого?

— Хулиана, мать его.

— Для чего? Мне говорить с ним не о чем.

— Узнай, что хотел. Он звонил тебе и ночью, и утром.

— Нас ничего не связывает. Ты не веришь мне? — произносит обиженно.

— Звони давай, — вкладываю трубу ей в ладонь и непроизвольно наблюдаю за реакцией.

— Ладно, — соглашаясь, пожимает плечом.

Ищет в контактах его номер. Нажимает на вызов и несколько секунд спустя из динамика доносится «Hola, Tata!» в исполнении этого грёбаного яйценосца.

Испанским я, в отличие от девчонки, не владею. Поэтому пока он в ответ на её вопрос задвигает целую речь, терпеливо жду пояснений.

Правда ненадолго моей выдержки хватает.

— Чё надо этому козлу?

Она закрывает микрофон ладонью.

— Предлагает возобновить контракт, который сам же недавно разорвал. Говорит, что произошло недоразумение. Что во имя профессиональной карьеры и шансов на её развитие я должна вернуться в Барселону, чтобы продолжить тренироваться у него.

— Спроси, не пойти ли ему на хер.

Переводит. Похоже, дословно, ибо «на том конце провода» какое-то время звучит исключительно тишина.

Переварив услышанное, этот испанский олень что-то эмоционально и зло тараторит.

Мне не нравится лицо Джугели в этот момент.

— Что буровит?

— Угрожает.

— Чего?

— Обещает, что у меня будут проблемы, если не приеду.

— А ну дай сюда, — отбираю телефон.

— Марсель…

Сбрасываю аудиовызов и перенабираю этого недомужика по видео. Подхожу к окну. Достаю сигу из пачки, и как раз в эту секунду на экране появляется недовольная морда Хулиана. Вытянувшаяся от удивления. Не ожидал, судя по всему, увидеть вместо испуганной девочки разъярённого меня.

— Hola, чепушило забугорное! — здороваюсь, щёлкая зажигалкой. — What the fuck? — затягиваюсь и выдыхаю дым, пока это чучело соображает. — What kind of problems are we talking about? — задвигаю спокойно. — If you call my woman again, YOU’ll be in trouble! I'm gonna wipe you out! Do you understand me, fucking мудила? Как там… — напрягаю извилины. — Get lost forever! Adiós, piece of shit![2]

Собирается чё-то вякнуть, но я решаю, что разговор, собственно, окончен и сбрасываю.

— Проблемы он создаст… Попутал? — возвращаю ей телефон. — Ещё раз наберёт, дашь мне его адрес барселонский. — Разозлил, урод! Нашёл кого пугать. — Почему ты улыбаешься? Думаешь, мне в лом поехать и пояснить ему? — мрачно уточняю.

— Нет, — встаёт, поправляя футболку. Подходит ко мне. Обнимает за талию и смеётся, уткнувшись в плечо. Сначала тихо, а потом громче. — Абрамов, ну ты выдал! Видел бы себя со стороны. «If you call my woman again, YOU’ll be in trouble!» — повторяет, пародируя мою интонацию и тон.

— Так и будет, не сомневайся, — подношу дымящуюся сигарету к губам.

— Покерфэйс! Терминатор прямо!

Она целует меня в щёку и я, точно павлин, расхорохорившись, распускаю несуществующий хвост.

— Не ожидала, если честно. Я про твой монолог из смеси трёх языков.

— Ты меня недооцениваешь, детка.

— Если мне не изменяет память, кто-то вечно отсыпался на уроках английского…

— Мы с Ромасенко восполняли пробелы, пока я валялся переломанный.

Когда делать не хрен, развлекаешь себя, как можешь.

Ромасенко.

Спотыкаюсь об это слово. Перед глазами картинки того, что случилось накануне.

— Как будете выступать сегодня?

Тата будто мысли мои читает.

— Без понятия, — признаюсь, как есть. — Одевайся, идём перекусим где-нибудь, а потом двинем к собору, если не передумала.

— Не передумала. Я быстро. Только в душ загляну.

День проводим вместе.

Сперва, забурившись в ресторане итальянской кухни, обедаем.

Затем, как и планировали, выдвигаемся в Исаакиевский. Ставим свечи перед иконами, заказываем молитвы и долго бродим, рассматривая богатое убранство собора: живопись, витраж, мозаику.

Мы с Татой здесь внутри впервые. Поэтому с большим интересом разглядываем всё вокруг. Это место действительно поражает своей красотой, мощью и роскошью.

— Четырнадцать разновидностей мрамора, тонны бронзы, золота, малахита.

— А полотна какие потрясающие! — произносит она восторженно, когда делимся друг с другом впечатлениями уже на улице.

— Отец рассказывал, что свыше двадцати известных художников того времени принимали участие в оформлении собора. Вроде как, из-за сырого петербургского климата краски быстро теряли первоначальный вид. Поэтому живописные полотна начали преобразовывать в мозаичные.

— Такая кропотливая работа!

— Слышала легенду про архитектора?

— Нет.

— Строительство собора длилось сорок лет. Поговаривают, что некий колдун предсказал Монферрану смерть после того, как проект будет завершён.

— Хм.

— Батя думает, что легенда — фигня. Мол, просто Монферран изначально просчитался и не учёл определённые детали. Поэтому строительство объекта затянулось.

— Скорее всего, так и есть.

— Одно но.

— Какое?

— Ты не поверишь, Монферран умер вскоре после того, как построил собор. Месяц едва прошёл.

— Ты шутишь?

Переглядываемся.

— Не-а.

— У меня мурашки.

— Его призрак видят иногда ночью на смотровой площадке, — вещаю загробным голосом.

— Ну Марсель! — испуганно восклицает.

Смеюсь, сжимая её замёрзшие пальцы.

— Задубела? — прижимаю их к своим губам, пытаясь согреть.

— Нет, — смущается от этого жеста.

Цепляемся глазами.

Обоюдно выдаём друг другу взглядом что-то такое, от чего в груди становится тесно.

— Слушай, а что Ян Игоревич говорит по поводу перемещения ста двенадцати гранитных колонн? Действительно реально было доставить их сюда с каменоломен острова?

— Да. В помощь инопланетян мой архитектор ваще не верит.

— А во что верит?

— В силу инженерной мысли. Давай заглянем сюда, — тяну её в сторону небольшого магазина, расположенного на углу.

— Поля звонит. Надо ответить.

— Ответь.

— Поговорю с ней и догоню тебя, — достаёт телефон из кармана.

Ну ясно. Девчачьи секреты, видимо. Ладно, пусть.

— Только никуда не уходи, — наказываю строго.

— Не уйду, — обещает она.

— Смотри мне.

Отпускаю её руку и направляюсь в магазин. Надо было раньше это сделать. Поздно сообразил.

Открываю дверь и башкой задеваю колокольчики.

— Добрый… День! Ой…

Продавщица, отвлекается от витрины и резко меняется в лице, таращась на меня, как на восьмое чудо света.

— Добрый, — прохожу вдоль стеллажей и осматриваюсь.

— Эм-м-м… Подсказать Вам что-нибудь? — отвиснув, интересуется.

— Мне нужны женские перчатки. Стильные, качественные, дорогие, — поясняю коротко.