Толчок.

Быстрый, резкий.

Один. Второй.

Вхожу на полную длину, до упора, нечаянно срывая с её губ приглушённый стон.

Выругавшись матом про себя, замираю.

Она зажмуривается и морщится, вцепившись в моё плечо.

— Тш-ш…

Даю время привыкнуть. Ей и себе.

— Боль пройдёт, — обещаю, ощутив, как напряглась всем телом. — Тата… Родная… Это пройдёт.

Пушистые ресницы трепещут.

Скулы розовеют.

Пухлые губы, разомкнувшись, приоткрываются.

Смотрю на неё заворожённо и что-то невообразимое испытываю.

Штормит меня люто.

Перегрузка систем.

Мотор работает на износ. Таранит рёбра. Рвётся напролом. К ней. К моей девчонке.

Начинаю двигаться, её растягивая.

Тесно. Мокро. Горячо.

И я толкаюсь в эту тесноту. Мычу от удовольствия. Отлетаю в космос, уткнувшись носом в её шею.

Голову кружит от мысли, что первый у неё и единственный.

МОЯ.

Кажется, вслух произношу именно это, покрывая хаотичными поцелуями её красивое лицо.

Грудак разрывает от эмоций.

Радость. Счастье. Дурная эйфория.

Не могу выразить их словами. Это куда больше и ярче, чем простой набор букв.

— Прости. Больно? — спрашиваю встревоженно.

Слёзы, застывшие на ресницах, режут без ножа.

— Уже нет.

Не обманывает. Чувствую, что расслабилась. Отпустило.

Ласково гладит по кучерявой башке. Сама тянется к моим губам. Сильнее сжимает ногами мои бёдра.

Синхронно дышим и нет.

Глаза в глаза.

На разрыв.

Происходящее до самой сути пробирает, навечно отпечатывая эту ночь в памяти.

— Я люблю тебя, Тата.

Мокрый. Потный. Раскачиваясь на волнах всепоглощающей страсти, повторяю ей это не единожды.

Потому что безумно всем сердцем люблю.

Потому что всегда буду…

Тата

Переворачиваюсь на спину и, раскинув руки в стороны, открываю глаза.

На огромной кровати я одна. Подушка Марселя под боком, а где он сам — непонятно.

Нахмурившись, принимаю горизонтальное положение. Опускаю ноги вниз, касаясь босыми ступнями пола.

Впервые за крайние семь дней просыпаюсь одна и мне это не нравится, ведь куда приятнее просыпаться рядом с любимым мужчиной. Ощущать его объятия. Чувствовать его дыхание и тело. Слышать, как прижимая к себе, бормочет что-то бессвязное, милое и дорогое сердцу.

Встаю.

Подхожу к панорамному окну и любуюсь видом.

Здесь на Бора-Бора о-о-очень красиво!

Этот живописный тропический остров, являющийся частью Французской Полинезии, находится в Тихом океане.

Горные вершины, пляжи, покрытые сахарной пудрой, шикарные пальмы, большое количество коралловых рифов, богатство флоры и фауны и известная на весь мир самая чистейшая голубая лагуна.

Настоящий рай на Земле! И в этом раю, на своей собственной вилле, мы вдвоём. Это ли не мечта?

Направляюсь в ванную.

Там умываюсь, чищу зубы и переодеваюсь в купальник.

Десять минут спустя отправляюсь на поиски пропавшего мужа. Спускаюсь вниз. Выхожу через центральные стеклянные двери к бассейну. Иду на звуки невесть откуда взявшейся гитары, и своим появлением явно нарушаю творческий процесс. Потому что Марсель, увидев меня, перестаёт играть.

Пальцы застывают на струнах.

Поднимает взгляд.

Внимательно и недвусмысленно исследует им моё тело, в очередной раз вынуждая почувствовать смущение и нечто ещё.

В глазах вспыхивает уже знакомый огонёк.

Мне нравится, когда он так смотрит. Как хищник на жертву. Как охотник на добычу. Как смотрит мужчина на женщину, которой жаждет обладать.

Это будоражит и волнует. Чувствовать себя желанной — невероятно приятно.

Наблюдаю за тем, как убирает гитару в сторону.

Молча манит пальцем, подзывая к себе.

Отрицательно качнув головой, прыгаю в бассейн, намеренно его поддразнивая.

Задержав дыхание, проплываю под водой с десяток метров.

Вынырнув, обнаруживаю его у бортика. Не усидел, конечно.

— Доброе утро, муж.

Улыбаюсь, радуясь тому, что провокация сработала.

— Не так ты мужа приветствуешь, — поучает, недовольно цокая языком. После чего этот самый язык использует в своих коварных целях.

Змей-искуситель.

Обнимаю за шею. Тяну к себе.

И вот в бассейне мы уже вдвоём.

— Настроение хулиганское? — загоняет в ловушку, вынуждая сместиться к стенке бортика.

— Немного.

— Иди-ка сюда.

Заключает в объятия и снова меня целует. Жадно. Страстно. Нетерпеливо. Так, как будто давно этого не делал. Хотя по правде говоря, большую часть времени мы только и занимаемся тем, что любим друг друга.

А ещё мы купаемся в тёплом океане, валяемся на песке, наслаждаясь ласковым солнцем. Гуляем по острову, пробуем местную кухню, катаемся на водном мотоцикле, осваиваем дайвинг и сноркеллинг, встречаем потрясающие рассветы и закаты.

Всё самое прекрасное происходит здесь…

— Марсель…

Стремительно теряю голову от жарких поцелуев.

Его губы ласкают мою грудь, а руки нагло спускаются ниже. Сжимают бёдра, притягивают к себе. Чтобы ощутила всю силу его желания.

И мне совсем не стыдно. Я распаляюсь и загораюсь тоже. Потому что близость с ним — это так хорошо… Боли, которой я испугалась в тот самый первый раз, больше нет. Стеснения от происходящего тоже.

Есть только удовольствие и… Жгучая ревность, справиться с которой очень тяжело.

Да. Я жутко ревную его к прошлому. Как представлю, что кого-то целовал вот также… Плакать хочется. Но я стараюсь отгонять эти навязчивые мысли прочь.

Сейчас он со мной и мне хочется дарить ему в ответ столько же страсти и любви, сколько получаю я.

— Сядь сюда.

Моя очередь покомандовать. Его это заметно удивляет, конечно, но приказ выполняет.

— И что задумала? — интересуется, забравшись на бортик.

Пристально на него смотрю.

С волос капает вода. Стекает ниже. Загорелая кожа красиво блестит на солнце. Мышцы пресса и рук напряжены. Хищный взгляд с прищуром.

Подплываю вплотную, устраиваясь между его ног.

Протягиваю руки к мокрым шортам.

И это шокированное выражение лица сейчас стоит того волнения, что я испытываю.

Пора проявить инициативу, Тата. Ты взрослая. Ты женщина. И ты знаешь, что он хотел бы, но не станет давить и принуждать. Будет ждать, мучиться. Как это было со свадьбой.

— Ты… — резко замолкает. Потому что я, переборов внутренний ступор и некую неловкость, вдруг давшую о себе знать, решаюсь. Делаю это.

Парень шумно выдыхает, а пару движений спустя низко стонет, опуская руку на мой затылок и сгребая пятернёй волосы.

— Тата… — особыми вибрациями звучит его голос, передавая нечто такое, отчего мурашки разбегаются табуном по плечам. — Ох, блядь… Детка, да. Ещё, — просит отчаянно. — Ещё так…

Вот что скажу. Вспоминаются слова мудрого Игоря Владимировича, ведь, похоже, он был абсолютно прав. Я действительно не осознаю до конца свою власть над этим мальчишкой.

Его реакция на мои откровенные действия и прикосновения — это что-то неизведанное, новое.

Глаза с поволокой.

Взгляд. Томный, чувственный, затуманенный.

Дыхание сбивается окончательно.

Не может себя контролировать и как же мне нравится это его состояние!

Да неважно сколько их было, наверное. Неважно, что я неопытна. Есть мы, наша любовь. Остальное природа подскажет.

— Чёрт. Да…

Наблюдаю за тем, как меж бровей залегает несуществующая морщинка.

Как он зажмуривается. Приоткрывает рот, замирает, закусывает губу. Мычит и, резко распахнув глаза, обрушивает на меня стольких ярких по силе эмоций.

Ему хорошо, и ничего сверхстрашного не случилось. Раньше мне казалось, что познать человека целиком и полностью в этом плане я не способна. Оказывается, ошибалась.

— Иди ко мне.

Помогает выбраться из бассейна. Правда тут же у этого самого бассейна раскладывает, обрушиваясь на мой рот с такой горячностью и пылом, что внизу живота вихрем закручивается предвкушение.