Мы постоянно держимся за руки. Он то и дело обнимает меня. Касается волос, лица.

Когда проводив гостей, остаёмся вдвоём, горячо целует в губы, шепчет разного рода нежности и долго на меня смотрит. Смотрит так, как смотрел раньше, в далёкие школьные времена.

Не дышу. Дико стыдно от собственных мыслей, но так уже хочется, чтобы между нами всё случилось!

Я имею ввиду близость. Почему-то именно сегодня я особенно остро ощущаю потребность в этом. Отчего-то тревожно и неспокойно. Звучит как полный бред, но я словно чувствую: сейчас самое подходящее время.

Под воздействием всплеска адреналина невесть откуда храбрость берётся. Смущение отходит на второй план и что-то такое необъяснимое, волнующее мною овладевает. Маленькая женщина внутри просыпается, распуская крылья.

Целую своего Кучерявого со всей страстью, на которую способна.

Сидя сверху, снимаю с него футболку. Обнимая голыми ногами его торс, прикасаюсь ладонями к широким плечам.

Пробегаюсь пальчиками по груди и напряжённым мышцам пресса.

Поцеловать бы его живот, но пока для меня это чересчур.

Вынуждаю парня лечь.

Прижимаюсь губами к шее.

Качнувшись волной, отражаю телом его возбуждение и по спине россыпью бегут мурашки от соприкосновения в самых интимных местах.

Да, мы, вроде как, всё ещё одеты, но столь тесный контакт будоражит и сводит с ума обоих.

Сколько можно? Он хочет меня. Я — его.

Провокационно повторяю предыдущее развратное движение и наблюдаю за реакцией.

Прикрывает веки.

Дёргается кадык.

Из его рта вырывается мучительный стон.

— Тата, — выдыхает хрипло.

Давай, включай соблазнительницу, ну!

Медленно расстёгиваю рубашку. Снимаю её, встречая его горящий взгляд.

Удивительное дело, но в белье он видел меня не так уж много раз, если подумать.

Спускаю лямку от бюстгальтера с плеча. Чувствую, как заливаются румянцем щёки.

— Воу. Притормози, я ведь не железный, — не моргая, следит за мной.

Отрицательно качнув головой, сглатываю.

— Давай сделаем это, — прошу я шёпотом. — Ещё один подарок, м?

Судя по выражению лица, он в шоке и сомневается в моём решении.

— Ты…

— Сейчас, Марсель, — наклонившись к нему, перебиваю.

И как бы стойко он не держался всё это время, есть предел мужского терпения.

Срывается под моим напором.

Ладони забираются под юбку. Стискивают ягодицы.

— Тата…

Переворачиваемся.

Теперь он сверху, а я снизу. Придавлена тяжестью его сильного тела. Обезоружена ласками и поцелуями. Такими несдержанными и пылкими, что голова кругом.

— Марсель… — прижимаю к себе, обвивая руками крепкую шею.

— Я так люблю тебя, Джугели…

Петарды под рёбрами от этих его слов взрываются.

Любит. Любит!

— Сделай своей. Сделай, — посылаю свои самые сокровенные желания ему в губы.

Состояние сродни безумству. Не соображаю, что говорю. Не понимаю, что правильно, а что нет, но в одном уверена: я давно готова к этому шагу.

Сейчас в моменте есть только мы. Мы и жгучее, томительное, сокрушительное желание обладать друг другом.

— Чёрт… — обнимая меня, выдыхает зло.

Замерев, жду продолжения, но ничего не происходит.

Прорычав в подушку матерное слово, начинающееся на букву Б, приподнимается на локтях и сползает влево, оставляя меня в полной растерянности.

— Эй… Что не так? — интересуюсь осторожно.

— Всё так. Я кретин.

Рассеянно проходится ладонью по волосам. Встаёт с постели. Подходит к тумбочке и, обжигая меня голодным взглядом, берёт пачку сигарет.

Принимая вертикальное положение, поправляю юбку, запоздало смутившись.

— Марс… — наблюдаю за тем, как направляется к двери, ведущей на балкон.

— Дай мне пару минут.

Щёлкает зажигалкой. Молча курит.

— Мы договаривались быть честными друг с другом и обсуждать всё, — напоминаю на тот случай, если он забыл.

— Да.

— Что да? — психую, взрываясь.

Обидно. Всё ведь было так хорошо! Ну почему его опять переклинило?

— Тата…

— Только не говори про дань традициям, уважение и прочее, — опускаю ноги на пол. — Из нас двоих ты на этом помешан куда больше!

— Зай…

— Просто звездец, Абрамов! Как бесишь! — кулаки сжимаю.

— У меня нет защиты, — обескураженно выпаливает, выпуская дым наверх.

— Что?

— Другие методы не сработают. Я себя рядом с тобой вообще не контролирую.

До меня не сразу доходит, о чём речь, а когда доходит, кровь к щекам приливает ещё сильнее.

— Скажешь ещё потом, что нарочно тебе малого заделал.

Тушит окурок о пепельницу. Возвращается ко мне и приседает на корточки.

— Прости олуха, — упирается лбом в коленку. Целует её горячими губами и мне вдруг так за себя стыдно становится.

Парень ведь реально настроился на первую брачную ночь, иначе по-любому на всякий пожарный припрятал бы дома то, что в юности всегда и всюду таскал с собой.

— Забавно. Раньше такой проблемы у тебя не возникало, — усмехнувшись, зарываюсь пальцами в мягкие кучеряшки.

— В смысле?

— Я про защиту.

— Что за намёки? — поднимает голову и хмуро на меня взирает.

— Ты носил их даже в школу, Абрамов. Сама лично видела. В рюкзаке. В кармане куртки.

— Ты не сравнивай, да? И вообще, мы договаривались, что обнуляем всё.

— Ладно-ладно, просто шучу, — примирительно успокаиваю, почувствовав, что начинает заводиться.

— Даже не представляешь, какой это облом. Фаталити на хрен, — произносит убийственной интонацией.

— Ничего страшного, у нас есть шахматы, — ободряюще улыбаюсь. — Сыграем партию?

— Какие, к дьяволу, шахматы? Я сейчас вернусь. Жди меня.

Направляется в прихожую, и уже через минуту хлопает входная дверь.

Улыбнувшись, падаю на кровать и, раскинув руки-ноги в позе морской звезды, думаю о том, какой он у меня всё-таки хороший.

Кому скажи, не поверят, что действительно решил ждать до свадьбы. Это ведь сейчас такая редкость…

Вздрагиваю, когда рядом вибрирует его телефон, выпавший, очевидно, из кармана.

Беру его в руки. Смотрю на экран. Горький безостановочно трезвонит.

— Паш, он вышел ненадолго, — отвечаю, принимая вызов.

— Ты передай ему, пожалуйста, что надо срочно подъехать в зал. В пять саундчек, а у нас тут серьёзная проблема со звуком нарисовалась.

— Поняла, передам.

— Спасибо.

Он отключается, а я встаю и иду на кухню, чтобы попить воды.

Надо же, я и забыла, что сегодня вечером у Кучерявого концерт. Концерт, которого так ждёт группа! И вместе с ней семь тысяч человек, купивших билеты.

— Сонь, как у вас дела? — интересуюсь, набрав его сестру.

— В поряде.

— Квартира Игоря Владимировича цела? Рокки ещё не успел разнести её?

Пояснение: Абрамовы взяли собаку с собой. Уж очень Соня об этом просила.

— Нет. Пытался сожрать кожаный портфель, но мы спасли его. Ну почти спасли, — хихикает.

— Вот паршивец!

— Да не. Играть хотел просто. Мы с мамой купили ему светящийся мяч. Я бросаю, он носит. Так что не переживай. Он нормально себя ведёт.

— Ну хорошо. Вы когда на концерт пойдёте, оставьте его в коридоре, плотно прикрыв двери во все комнаты. Иначе испорченным портфелем дело не кончится.

Она смеётся.

— Ладно.

— До встречи, Сонь.

— Угу.

Сбрасываю вызов.

Сперва хочу отложить телефон Кучерявого в сторону, но чисто женское любопытство берёт надо мной верх. И нет, обычно я вообще не занимаюсь подобными вещами, но…

Открываю галерею. Листаю, листаю, а там кроме моих и наших общих снимков почти ничего. Разве что фото Рокки, ребят и семьи попадаются.

Захожу в чаты мессенджера.

Там множество непрочитанных сообщений. Очевидно, что большое количество людей хочет поздравить Марселя с днём рождения. Ничего такого.

Из всех сообщений меня интересуют только два. От бывшего концертного директора и от нынешнего. Причём в первом случае вот вообще придраться не к чему, чего не скажешь о втором.