Аристов с отвращением захлопнул книгу, не дочитав последний абзац. Его передернуло. Он вдруг поймал себя на мысли, что сочувствует Райану. Так, будто Райан и впрямь был живым и стал дорогим для Аристова героем.

— Марна еще не изменила будущего и не спасла его, как хотела. Этот редактор — наиглупейший человек в мире. Он напечатал ее книгу, когда она была переписана кем-то только на две трети.

Тогда он наугад открыл другую страницу, на которой Марна была сейчас. Едва его глаза коснулись несколько следующий строк, как Марк бросил книгу на пол, будто та обожгла его.

— Мужчина? Разве можно так? Поднимите хотя бы, — возмутилась стоящая рядом женщина, когда Марк оставался обездвиженным долгое время.

Аристов взглянул на женщину, и она, испугавшись его сияющих и потерянных глаз, ушла в другой ряд. Затем он взглянул на книгу под его ногами. Затем на руки, что тряслись. А дело все было в том, что текст изменился. Изменился буквально за минуту. От первой книги до второй, что Марк брал в руки. Этот текст менялся и прямо сейчас. Пока Марна была там. Текст менялся и на бумаге. Его не меняли. Он менялся сам.

Марк не поднял книги и уверенной, быстрой походкой вышел из магазина. Он списал все на усталость, нервный срыв. Ему просто показалось. Как показалось тогда Александру, что он видел Мирославу в лице Марины. И тогда опер решил выкинуть книгу из головы насовсем. Ирландия. Марина. Вот, что сейчас действительно важно. Следователь рисковал собственной карьерой, но риск казался ничем по сравнению с мыслью, как он посмотрит Марине в глаза, если найдет ее. Найдет иголку в стоге сена.

Марк шел в отдел и представлял, как говорит с Мариной. Как обычно говорит настоящий детектив в конце фильма, распутывая липкую паутину событий и преступлений, а остальные вокруг слушают его с замиранием сердца. Он представлял, как там же найдет и Мирославу. Он представлял, как расстроится Александр, когда узнает о побеге жены. А еще о том, что книга терпит настоящий провал из-за ошибки редактора смешать две версии книги в одну.

— Теперь все сходится, — хмыкнул Марк себе под нос. — Вот кто работал в книге все это время. Это была ты. Ты сама. Ну не-е-е-ет! Книга не может меняться сама! Не-не-не. Я не верю, что ты мертва! Это твой ход. Все ради книги! Ради славы… Александр был прав! Ты типичный сумасшедший писатель… и пытаешься делать сумасшедшими других… Ну уж нет. Нет. Я не проиграю. Я не сойду с ума! Слышите! Я не сойду с ума!

Так было следователю проще. Так было лучше для его ментального здоровья. Верить в то, что было логичнее, а не правдивее.

***

Тем временем Марина сидела за книгой Мирославы где-то в Лимерике. Ей казалось, что она, наконец, была спасена, была в безопасности. Призраки прошлого остались в Ладоге. Утонули в воде. Схоронились глубоко под землей. Порой она скучала по Марку, вспоминала его губы и едкую улыбку, вспоминала рубашку, прокуренную насквозь. Их разлука была к лучшему. Рано или поздно Марине пришлось бы рассказать правду, которую Марк отверг бы, потому что она была далеко за границами рационального мышления, что было присуще следователю.

Она сидела вцепившись обеими руками в ноутбук. Ее губы двигались, пока она читала о том дне, когда Марна поцеловала Олега. Ревность подступила к груди, разогрела ее, а затем ушла в горло, сделавшись сухим комом, который Марина никак не могла проглотить.

— Нет... Как ты могла так поступить с моим отцом?

Марина со злостью захлопнула крышку ноутбука и уставилась на стену, оклеенную цветными обоями. Ее подбородок дергался.

— Не ты ли есть отец моего брата?..

Девушка что-то вспомнила, и одинокая слеза скатилась по ее щеке. Она собиралась вновь открыть ноутбук, чтобы вернуться к чтению, которое причиняло ей невероятную боль, но в комнату постучали.

— Марина, солнышко...

— Да, дядя? — она переключилась на ломаный английский.

Мужчина зашел в комнату и морщинистой рукой погладил Марину по волосам.

— Готовишься к экзаменам? Ужин готов.

— Да, дядя Патрик, я сейчас…

Марина встала из-за стола, с любовью улыбнулась мужчине и пошла на кухню, где тетушка уже направила утку.

— Я договорился на кафедре. Если хорошо сдашь экзамены, сможешь приступить к занятиям со следующего семестра, — дядя Патрик шел за ней следом.

— Анна и Дуглас гордились бы тобой, — встряла в разговор Кейт, разрезающая горячую утку на аппетитные кусочки. — Ты так на них похожа.

Новгород лежал от Ладоги почти в двухстах верстах по прямой или примерно в двухстах километрах, если бы варяги и словене знали такую единицу измерения. Дороги почти отсутствовали, а те, что удавалось найти, весной были труднопроходимыми. Зимой помогали лыжи. Телеги то и дело застревали и тонули в грязи, которую затем приходилось месить своими сапогами. Но Олег, Марна, Глеб и Алинка лишены были даже этого. Грязные и мокрые по колено, они шли по болтам третьи сутки и все никак не могли дойти. Наступил апрельский паводок, и вода поднималась с каждым днем все выше и выше. Волхов вышел из берегов, а болота становились смертельными даже для тех, кто умел летать, даже для тех тварей, что в болотах были рождены.

Олег знал эти тропы. Именно по ним он однажды уходил от отца, чтобы найти свои земли и на них обосноваться. Нельзя было идти вдоль берега или по главным дорогам — тогда бы его сыскали и вернули назад. Ефанда, Глеб и другие воины ушли следом за Олегом. Многие из людей, что последовали за Олегом, так и остались в болотах. А те, что дошли, стали жить в Алаборге, основали его, сделали вассалом другое слабое племя, жившее на местных территориях. Из этого коренного племени была и сама Алинка. Она впервые ушла из Алаборга и впервые вот-вот увидит Новгород. Если они все же дойдут.

Марна знала, куда ее ведут. И она надеялась, что Райан окажется там же, что Харальд возьмет его с собой. Варяги должны были прибыть в Новгород, чтобы подготовиться к походу на хазаров вместе со славянами. И потому Олег изо всех сил спешил в родной город, чтобы заранее предупредить отца о том, что для них готовится ловушка. На одной надежде добраться в срок все только и держалось. И надежда была та не крепче мыльного пузыря. Рёрик шел на драккарах, но никто не знал, выступил он уже или нет. Апрельский паводок был самым лучшим и удачным временем для этого.

— О, боги, задержите наших врагов, пошлите им ветра и русалок, — молилась Алинка каждый вечер у очага, когда путники находили сухое место и оставались на ночлег.

Лошадей пришлось оставить у первого же болота. Они были слишком тяжелы, и когда первая же любимая кобыла Олега, Заренка, ушла в топь, он приказал всем остановиться. Все вчетвером они вытягивали Заренку из болота, но она не справилась. Так и осталась лежать на самом его дне в камышах.

Однажды не утонула чуть и сама Марна. Ее нога провалилась по самое колено, и девушка упала в воду на четвереньки. Тогда хлипкое дно всосало и ее руки. Трава резала лицо и щекотала глаза, залезала в рот.

— Господи! Клещи! Клещи! — кричала Мирослава, а потом вспоминала, что кричать нельзя. Прямо на травинке перед ее носом четверо клещиков уже тянули кверху свои лапки, чтобы зацепиться за нежную кожу жертвы. Кровь да молоко.

Олег нашел твердое место поближе к Мирославе и кинул девушке длинную палку.

— Хватайся! Тянись! Медленно!

— Боги! Ах, будьте к нам благосклонны! — все молилась Алинка.

Но боги не были благосклонны к путникам. На четвертый день на их след вышел сам Ларс. Он замешкался, не зная, на кого напасть первым. На Глеба ли — за его жену. На Олега ли — потому как увидел вёльву рядом с ним. Вёльву, что конунг искал, сбиваясь с ног, и даже назначил щедрое вознаграждение за нее в одну тысячу дирхамов.

— Ты… — простонал он удивленно, въезжая в ночной лагерь путников. — Вёльва!